Говорят, наследник покойного устроил из башни аттракцион – пять шиллингов за вход, десять фунтов за вывод наружу и награда в тысячу гиней тому, кто сумеет выбраться самостоятельно. Награда пока остается невостребованной, а бизнес наследника процветает – как башня-лабиринт, так и основанный им же приют для душевнобольных.

– Да-да, сейчас. Вам нужно подняться по этой лестнице… ковер чистый, клянусь, только сегодня…

– Я сказал «покажи», а не «расскажи», – напомнил я.

– Извините, я сейчас…

– Лети вперед.

Забавно – наибольший ужас у бесенка почему-то вызывала моя трость. Хотя он и видел, не мог не видеть, что особыми магическими свойствами этот аксессуар похвастаться не в силах, но, похоже, своему страху имп доверял больше, чем своим же глазам.

– Я лечу, уже лечу…

Насчет устилающего лестницу ковра знакомец, конечно же, соврал. Этот пылесборник выбивали месяц назад, не меньше, и сейчас в его длинном ворсе затаился добрый стоун потенциального рака легких. Иного я, разумеется, и не ждал. Большинство видов низших бесов говорить правду сколь-нибудь продолжительное время не способны органически. Минута-другая – и у них начинается тошнота, головокружение… к заклявшим их магам это правило не относится, но я-то…

– Убейте его! Убейте!

При других обстоятельствах, скажем, если бы мы сидели в парижском кафетерии, я бы непременно сообщил атаковавшим, что убивать меня – занятие исключительно неблагодарное. По крайней мере, двум из пяти – невысокой брюнеточке почти в моем вкусе и ее напарнице, которая была даже и без «почти».

Кажется, в засаде участвовала вся прислуга особняка. Глупость, вполне достойная скудных мозгов этих «инкубаторских» вампиров, – решить, что их сила, быстрота и тактика «навалиться кучей» компенсируют провал по части скоординированности. За первые три секунды боя они лишились одного уха, двух запястий, ступни…

На мгновение мне даже стало интересно – сумею ли я заставить их изрубить друг друга? Шансы были весьма неплохи, однако гулкое буханье из недр особняка возвестило, что к засадному полку движется подкрепление.

Пришлось отступать на лестницу и доставать кошелек.

– Я-а-а-а-ы-ы-у-у-у…

– Сдачи не надо, – любезно проинформировал я вампира в белом фартуке, старательно пытающегося сфокусировать взгляд на серебряном долларе… торчащем у него из переносицы.

– У-у-ми-и-и-ра-а-ю-у-у-у…

Что порадовало – эти на серебро реагировали более каноническим образом, вспыхивая и рассыпаясь. Не знаю, отстирывается ли сажа лучше, чем жижа, но хотя бы пахло не так отвратно… или мое осязание успело адаптироваться к здешним благовониям?

Бух! Бух! Бух!

Сотрясая пол, стены, потолки и мебель, ко мне приближалось… похоже, ко мне приближалась разгадка здешних высот и ширин. Да, по коридорам более привычных для людей размеров ЭТО перемещаться бы попросту не сумело. Впрочем, даже сейчас меч Рыцаря Преисподней упирался в потолок… оставляя в камне широкую полосу с оплавленными краями.

Конечно же, это снова была дешевая подделка. Будь хозяин особняка настолько силен, чтобы подчинить демона столь высокого уровня, он бы не пробавлялся сомнительной торговлишкой. И даже удайся ему подобный трюк – чудеса порой случаются даже с волшебниками, – настоящий Рыцарь Преисподней не стал бы переть на меня с мечом наперевес. Вот швырнуть убийственным заклятьем через весь коридор… или через весь особняк – это в их стиле. И уж точно настоящий Рыцарь Преисподней не повелся бы… Бабах!

После третьего бабаха я начал слегка беспокоиться. Конечно, было весьма занятно наблюдать за тем, как девять футов шипастой вороненой стали, яростно пыхая багровым пламенем из щелей забрала, пытаются изрубить простенькую иллюзию. Но уж больно много сил вкладывал «рыцарь» в каждый замах – меч погружался в пол едва ли не наполовину. Положим, горящий ковер – это мелочи, я ведь и сам задумывался о поджоге, а вот целость несущих балок… Бабах!

Я, как несложно догадаться, очень не люблю фамильярничать с незнакомцами. Увы, принципам не всегда удается быть верным до кон…

– Эй, приятель. Ты случайно не меня ищешь?

Однажды я получил бесплатный совет. Его дал человек – что было унизительно вдвойне. Совет заключался в следующем: если позади тебя вдруг обнаружился кто-то, в чьей дружелюбности ты имеешь основания сомневаться, то сколь бы проворным ты себя ни мнил – не пытайся развернуться! Лучше прыгай вперед, не дожидаясь, пока тебя заставят это сделать!

Для стоящих на краю лестницы данный совет актуален особенно. Почти уверен – если бы «рыцарь» не начал поворачиваться, он мог бы и устоять. Я ведь больше полагаюсь на ум, а чтобы нарушить равновесие почти тонны железа, требуется сила. Много примитивной, грубой силы… или законы механики, в частности, правило рычага.

– Умри же, посягнувший…

Падал он величественно. Об этом я могу судить уверенно, ведь я – один из немногих свидетелей падений Пизанской башни. Не всех, правда, – зрелище крайне завораживающее, когда любуешься на него впервые… во-вторые… даже в-пятые, но когда тебя подобным способом выдергивают из кровати девятое утро подряд, к чувству восхищения начинает примешиваться изрядная толика раздражения. После тринадцатого падения моя деструктивная составляющая личности сдалась, и я съехал из гостиницы. Впрочем, оставшиеся восемь не должны были сильно различаться с уже виденными. Кроме последнего раза, осенью – когда наконец-то установленное заклинание против метел школяров уронило мирно летевшего на юг дракона. Конечно, для профессора Думпкофа было жизненно важно превзойти упорством своих воспитанников, но для меня с тех пор эта башня являет символ человеческого подхода к упрямству – куда более бессмысленного, чем гномий. Подгорных жителей могло бы хватить на то, чтобы восстанавливать обрушенное в прежнем виде, но каждый раз стирать память у видевших… не понимаю.

Лестница оказалась крепче, чем я о ней думал. «Рыцарь» не сумел проломить ее и ограничился лишь тем, что съехал вниз. Там он и рассыпался – магия магией, но пайка оловом – это, как ни подходи к вопросу, халтура.

Правда, некоторые части еще пытались шевелиться, но эта сцена меня уже не интересовала – пора было переходить к следующей части спектакля.

– Импы не потеют от страха.

Не совсем верное утверждение, однако для детального погружения в тонкости физиологии низших видов демонов место и время были малоподходящи.

– Но мне это и не нужно. Довольно и того, что я слышу, как стучат твои зубы.

Произнеся эту фразу, я сделал паузу, прислушался и, ничего не услышав, еще более зловещим тоном процедил:

– Мой маленький черный дружок!

– Я не виноват!

Имп визжал так, что в дальнем конце коридора лопнул шар святого Эльма.

– Клянусь, я тут ни при чем!

– Охотно допускаю. – Я позволил себе улыбнуться и немедленно пожалел об этом – визг импа перетек в следующую тональность. – Ти-ха!

Бесенок умолк. Да, иногда все же происходят вещи, за которые стоит поблагодарить богов.

– Взлетаешь. Показываешь дорогу к спальне хозяина. Молчишь.

– Да…

– Молчишь, – напомнил я.

Хозяина бесенка и особняка звали Р’сар Великий – точнее, он предпочитал, чтобы его звали так, остальные же предпочитали называть его Дэниэл Корбин Флориан Третий, – и в данный момент он спал. Чуда в этом, в общем-то, не было – на улице ночь, а два десятка окутавших спальню охранительных заклятий не дали бы шанса выступить в роли петуха даже пушкам Аустерлица.

Разумеется, до момента, пока они оставались в неприкосновенности.

– Какого…

Для свежепробудившегося человека столь почтенного возраста мистер Дэниэл Корбин Флориан Третий обладал весьма неплохой реакцией – даже не закончив произносить свой вопрос, он метнул в меня файербол. А следом, почти без паузы, радужную молнию. От шарика я увернулся, молнию поймал. Тростью.

В ней и в самом деле нет почти никакой магии. Просто черный опал замечательно абсорбирует заклятья школы Эфира, заключенный же в эбонит стержень из метеоритной стали ничуть не менее ловко переправляет захваченное… к примеру, в тумбочку.