Тролль зевнул.

– Очень интересно, – сказал он. – Особенно хороша была та часть монолога, в которой вы рассказывали о предпочтениях моего дедушки. Только вот насчет самок гиен… насколько мне известно, эти животные водятся в Африке. Возможно, койоты…

– А может, это был кондор? – выкрикнул кто-то из толпы за спиной тролля.

Трой не мог пожаловаться на отсутствие воображения, однако любовный акт между троллем и кондором находился для молодого тролля за гранью представимого – как, впрочем, и примерно 95 процентов из перечисленного десятником. Занятно… дома, в Запретных землях, гоблы и орки также не упускали случая позлословить насчет более одаренных богами существ, однако «интимные» – Трой поправил шорты – темы при этом практически не затрагивались. Возможно, люди более остро воспринимают свою ущербность в данном вопросе? Или… или десятник пытается таким способом намекнуть на свои предпочтения? «Если так, – подумал тролль, – мне придется его разочаровать – ведь мой опыт межрасового секса еще более ограничен. Да и… я, конечно, изрядно соскучился по некоей очаровательной троллочке, но чтобы рассмотреть десятника Кларка в качестве адекватной замены… нет, нет – не раньше конца следующей Эпохи».

– Вы и в самом деле настолько не хотите расставаться со мной?

Наверное, ударь Трой десятника сосновой дубинкой – любимым оружием своего дедушки – и то ему вряд ли удалось бы добиться оглушающего эффекта, сравнимого по силе с этим, заданным участливым тоном и, по мнению тролля, вполне логичным вопросом.

Десятник отступил на шаг, открыл рот и замер. Неподвижность его была столь полной, что, будь на месте Шела кто-нибудь из сородичей Троя, тролль бы всерьез обеспокоился – не начался ли у собеседника процесс окаменения?

Но Шел Кларк был человеком, и поэтому о причинах его неподвижности Трой мог лишь гадать – причем безуспешно.

Десятник Шел Кларк, в общем-то, дураком не был. Дураки, пусть даже злобные, могли щелкать кнутом по рабским спинам где-нибудь на Юге. Но чтобы удержать в относительном повиновении несколько сотен голов ирландско-итальянского сброда, вдобавок щедро разбавленного нелюдями, мало уметь орать так, чтобы эхо гуляло по карьеру не меньше минуты, и кастрировать блоху в прыжке ударом кнута. Приветствуются также навыки счета и письма, но главное – нужно быть не просто сукиным сыном, а Мистером Чертовскивезучимсукинымсыном!

Шел и считал себя таковым – до недавнего времени, а точнее, до встречи с Троем. Увы, но воскресная школа в Мэриленде и последующие восемнадцать лет далеко не самой спокойной жизни внушили десятнику твердое убеждение – сотворенная Врагом нелюдь порой бывает хитра, однако умом, интеллектом ей не может быть дано превзойти созданного «по образу и подобию». И заработанные в поте своего богомерзкого рыла деньги эта нелюдь должна немедленно спускать на дрянную выпивку в салуне – а не мотаться в город за книгой! Факт покупки троллем книги сам по себе изрядно подточил имевшуюся у десятника схему мироздания. Еще более ужасающим стало известие об отсутствии в оной книге картинок. И, наконец, уже никакому – с точки зрения десятника – объяснению не поддавалось то, что еще через месяц книг в мешке тролля стало две! Нет, не так – ДВЕ! Одна и еще одна – так ведь и до библиотеки недалеко.

Впрочем, все это были мелочи. А вот если бы кто-нибудь взвалил на себя нелегкую миссию по разъяснению, что на самом деле являет собой увесистый том в синем переплете, дело могло бы обернуться куда серьезнее. Но, к счастью для Шела Кларка, в радиусе трех десятков миль от карьера Трой был единственным существом, могущим объяснить, кто такие Шопенгауэр и Маркс, – и потому апоплексический удар обходил десятника стороной… до сегодняшнего дня.

Сейчас же десятник на миг почти поверил, что проклятый зеленошкурый попросту издевается над ним. Корчит из себя кретина, а сам втихомолку ржет… ну ведь даже тролль не может быть настолько глуп? Или все-таки может?

В любом случае, решил Шел, продолжать разговор с этим – более чем бесполезно.

– Ну ладно, каменная башка! – медленно процедил он. – Посмотрим, какие песни ты запоешь, когда я прикажу схватить тебя и бросить в яму. Думаю, пара недель без жратвы научит…

– Прощенья просим, мистер Кларк! – насмешливо произнес одноглазый гоблин справа от десятника. – Но, ежли не секрет, кому вы собрались приказывать?

– Ты, поганый у… – осекшись, Шел резко крутанулся.

Еще миг назад он был свято уверен в том, что позади него угрожающе хмурится троица головорезов – приличия ради проходивших в ведомостях как охранники – с ружьем, магическим жезлом и заговоренными кандалами наготове. Однако сейчас глаза десятника упорно твердили своему владельцу, что из всего вышеперечисленного на деле наличествуют лишь кандалы да одна-единственная черная шляпа с наполовину оборванными полями.

– Схватить и бросить в яму, – задумчиво повторил Трой. – Интересная мысль.

Место их с десятником Кларком «беседы» и местный карцер – накрытую решеткой яму – разделяло почти три десятка шагов. Вдобавок мышцы рук у тролля до сих пор ныли, ведь шурфы под заряды Трой выдолбил в одиночку. Десятник же весил чуть больше пятнадцати стоунов, да и форму его трудно было счесть идеальной… с метательной точки зрения. Так что тролль не слишком удивился, разглядев, что мистер Шел Кларк совсем немного, футов пять, а то и меньше – но все-таки недолетел до ямы. Что ж… – Трой вздохнул – он старался, очень старался.

– Бросок экстра-класса! – Трой не сразу сообразил, что выставленные одноглазым растопыренные пальцы – это подцепленный гоблом у людей одобряющий жест.

– Теперь-то, приятель, уж точно можешь считать себя уволенным!

Считается, что темные эльфы любят полнолуние. В это верят люди, гномы… возможности расспросить наших светлых сородичей мне пока не выпадало, но я почти уверен, и они разделяют это, кгм, убеждение на букву «з» – глупость вполне подходящего для их куцых умишек масштаба.

Но первым наверняка был человек. Только представитель этой расы мог догадаться спроецировать повадки оборотней и вампиров на существ, мягко говоря, совершенно иного порядка. Гном все же мог хотя бы попытаться воспользоваться логикой и подумать – а зачем, собственно, расе с близким к абсолюту ночным зрением испытывать какие-то теплые чувства к болтающемуся в небе фонарю?!

Когда я мучился, то есть отбывал ученическую повинность в Доме Шуаль, мне довелось – наставник Юх-х переваривал мой юмор еще хуже, чем булавки, заботливо подкладываемые в его любимые вишневые пончики, – ознакомиться с «Песнью о Лунной Схватке». Свиток в полмэллорна. Другой на моем месте заучивал бы его наизусть лет тридцать – но у меня уже тогда была хорошая память… на мелкие, но полезные заклинания вроде «Память-на-день!».

В «Песне» пелось – точнее, заунывно вылось, иного слова я к этой манере исполнения позапрошлой Эпохи не подберу при всем желании – о попытках тогдашнего Сидящего-дальше-всех Шуаль решить проблему ночного светила. Наиболее успешной была первая – сотня демонов без особых усилий перекрасила луну в цвет сажи. К несчастью – как для главы Шуаль, так и всех нас, – их Дом в те времена состоял в кровной вражде с Ноими. Маги Ноими умели призывать демонов ничуть не хуже колдунов из Шуаль, и демоны их были не слабее… или не их, в «Песне» эта деталь не уточнялась, но я всерьез подозреваю, что все покрасочные работы выполняла одна и та же демокоманда, поочередно вызываемая магами враждующих Великих Домов. Еще бы – работа хоть и в самом прямом смысле пыльная, но зато регулярная. Прошлой ночью зачернил, следующей – очистил… впрочем, еще в первый раз Ноими приказали очистить не всю луну. Некоторые участки остались черными – участки, при взгляде с Земли складывающиеся в рунную надпись. Точный текст в «Песне», разумеется, не воспроизводился – но если вдуматься, что могло там быть? Глава Шуаль – и еще пять рун, тут с времен К’енрая[3] ничего не менялось.