Антипов под огнем немцев стал пробираться на Зеленый остров. Взвод ждал. Было темно и холодно. Город как будто вымер.

— Свистят, — доложил боец.

— Да. Будем возвращаться.

Взвод возвратился на Зеленый остров без потерь. Утром в конторе заводика, у железной печки подполковник Демин, батальонный комиссар Школьников и капитан Исаев набрасывали новый план. Вызвав Денисенко, подполковник приказал:

— Ночью проберитесь со взводом в город, разведайте глубину переднего края противника и подготовьте переправу первого батальона.

— Есть! — как обычно ответил Денисенко.

Днем падал мелкий снежок. Сквозь бурые лохмотья туч кое-где просвечивала ясная голубизна зимнего неба. По острову гулял ветер. Бойцы первого батальона сидели в окопах, вырытых в роще. Немцы открыли по ним минометный огонь. Мины ложились впереди, между стоящими на берегу недостроенными баржами, скашивали ветви деревьев, осыпали бойцов землей и снегом.

Комбат старший лейтенант Мефодий Васильевич Галушко, широкоплечий, крепкий, хмуря густые темные брови, сидел в блиндаже, наблюдая за огневыми точками противника. Изредка он подносил к глазам бинокль, смотрел, затем брался за телефон:

— «Енисей»! Это «Кама». Правее элеватора, в трехэтажном белом доме, минометная батарея. Передайте «Волге».

Он опускал трубку и, полулежа на сене, ждал. Гремели пушечные залпы. Снаряды ложились левее белого дома, вздымая клубы дыма. Комбат досадливо дергал телефонную трубку:

— «Енисей»! «Кама»! «Волга»! Чуток правее. — Еще взрывы. Еще! Над белым домом взметывается огромное черное облако, потом видны частые вспышки огня. Когда рассеивается дым, комбат Галушко усмехается — вместо дома, где расположились немецкие минометчики, темнеет груда развалин. И снова он берет трубку.

— «Волга». «Кама». В точку.

В трубке слышится знакомый голос. «Енисей» — подполковник Демин. Он напоминает о Денисенко.

— Мы готовы, — говорит Галушко…

Ночью Денисенко, разделив взвод на три группы, переправился через Дон. Отдохнув на берегу, разведчики осторожно пошли по Двадцать девятой линии, стараясь соблюдать полную тишину. Два квартала они прошли тихо. Но вот на углу длинный приземистый дом, похожий на казарму. Слышатся звуки немецкой песни. Денисенко снова, как и в прошлый раз, разделяет взвод на две группы и приказывает двигаться вдоль заборов цепью.

И вдруг — собака. Обычная дворняга. Черт ее дернул бежать за ворота и поднять лай. Следом за собакой выскочил немец-часовой. Вскинув автомат, он закричал в темноту:

— Хальт!

Денисенко выстрелил из пистолета. Из дома выбежала группа немцев. Не видя Денисенко и его бойцов, фашисты стали стрелять как попало. Евдокимов, Рагозянский и Полиенко шарахнули в немцев три гранаты — только дым столбом пошел. Из окон захлопали выстрелы. Бойцы залегли. По частоте выстрелов можно было понять, что в доме много солдат.

— Забросать их, паразитов, гранатами, — приказал Денисенко.

Во все окна полетели гранаты. Штук сорок. Зазвенели стекла. Дрогнула земля. В доме заголосили, заорали. Слышно было, как оставшиеся в живых немцы убегают, прыгая через заборы. Выждав несколько минут, Денисенко приказал взводу спускаться к переправе.

Когда подошли к Зеленому острову, Евдокимов схватился за пустую кабуру:

— Товарищ взводный, пистолет оставил.

Денисенко нахмурился.

— Как же это ты? Ступай за пистолетом.

Евдокимов отобрал из красноармейцев четырех охотников, проверил гранаты и исчез в темноте… Через три часа он вернулся на Зеленый остров, усталый, оборванный, но сияющий. Пистолет был при нем.

Командование полка, выполняя приказ по армии, забрасывало в Ростов все бо́льшие и бо́льшие подразделения. Героически сражалась на улицах города рота лейтенанта Свиридова, смело действовала разведка, возглавляемая лейтенантом Левкиным. Словом, полк не давал немцам покоя.

А немцы бесчинствовали в Ростове. С Зеленого острова видно было, как горят дома; иногда ночами слышны были крики людей — это пьяные эсэсовцы расстреливали мирных жителей Нахичевани.

Генерал фон Клейст был явно озабочен тем, что под самым его носом, на ледяной равнине Дона, засел полк, который выдержал натиск танков и, несмотря на ураганный огонь, не покинул острова. По приказу генерала, немецкие «юнкерсы» много раз бомбили Зеленый остров, покрыв этот небольшой кусочек земли глубокими воронками. Одна из бомб попала в заводское пожарное депо, где лежали раненые. Почти всех их спасли. Полк выдержал и эту бомбежку.

Узнав об общем наступлении, подполковник Демин решил перебросить в Ростов первый батальон.

Старшему лейтенанту Галушко было приказано: форсировав Дон, захватить юго-восточную часть Нахичевани, организовать упорную оборону внутри города и тем самым создать плацдарм для общего наступления частей 56-й армии на Ростов. Это было 26 ноября.

В течение трех суток героический батальон старшего лейтенанта Галушко вел неравный бой с немцами на улицах Нахичевани. Немцы окружили этот батальон со всех сторон: они стреляли из танковых пушек, пулеметов, автоматов; они зажали батальон в кольцо, стремясь испепелить его ураганом огня; они поливали его ливнем пуль, — батальон не сдавался.

Когда-нибудь об этом батальоне будет написана волнующая книга. Голодные, без пополнения боевых припасов, окруженные вдесятеро превосходящими силами врага, бойцы старшего лейтенанта Галушко, воодушевленные любовью к Родине и спаянные железной волей своего командира, честно выполнили приказ: яростно уничтожая немцев, они продержались до подхода подкреплений и обеспечили на этом участке плацдарм для наступления на Ростов.

Когда наша армия, сломив сопротивление немцев, вступила в Ростов, батальон Галушко продолжал преследование бегущего врага через Красный Крым и Султан-Салы. И еще одна героическая страница была вписана батальоном в эпопею борьбы на Дону — это беспримерный по смелости бой за деревню Екатериновку, под Самбеком.

Это была тяжелая ночь. Сквозь черные тучи просвечивал холодный краешек луны. Батальон шел к Екатериновке. И когда подошли близко — зарево страшного заградительного огня встало перед бойцами. Это был убийственный по силе огонь: немцы, обороняя Екатериновку, били из пушек, минометов, пулеметов, автоматов; казалось из-за темных екатериновских изб встал кромешный ад.

— Брешешь, сволочь, — яростно закричал комбат, — ты у меня не устоишь!

Вскочив на тачанку, Галушко развернул батальон и ринулся в атаку. Это была великолепная по ожесточению атака. Бойцы бежали молча, стиснув винтовки. И впереди, на тачанке, мчался комбат. Падают люди. Вот вражеская мина скосила коней. Падает тачанка. Загрязненный, окровавленный Галушко, вскочив, бросается прямо в огненный хаос и, подняв руку, кричит:

— За Родину! Бей фашистских паразитов!

И батальон, как один человек, кидается за любимым командиром. Преодолев минированное поле, победив смертельный огонь, бойцы врываются в Екатериновку.

Так закончилась восьмидневная эпопея славного чекистского полка на Зеленом острове. Воспитанные большевистской партией, бойцы, командиры и политработники этого полка покрыли свое боевое знамя неувядаемой славой. Много немцев истребили они, много взяли трофеев, честно защищая родной Ростов.

Вторую неделю мотается по немецким тылам казачий отряд лейтенанта Полуняна. Изголодались казаки, подбились казацкие кони, пора бы уже к своим, но пробраться трудно — линия фронта продвинулась влево, как раз туда, где думал проскочить Полунян.

Миновав на рассвете каштановое урочище, увидели казаки лежащую в яру станицу Уманскую, занятую немцами. Курился над станичными хатами сизый дымок, улицы были пусты.

Отвел Полунян бинокль от глаз и кубанку сбил на затылок.

— А что, хлопцы, — озорно сказал Полунян, — не пообедать ли нам в Уманской?