Но почему Гитлер истреблял евреев? Почему он полез в СССР, чтобы добить «еврейский коммунизм»? Вот Сталин, как рациональный политик, сомневался в том, что Гитлер полезет в СССР, поскольку не понимал — зачем? А у Гитлера была иррациональная гностическая мотивация. И она хорошо изучена.
Но, прежде всего, давайте договоримся, что такое гностики и имеем ли мы право «сажать в одну лодку» гностиков и манихеев?
Гностики — это одно из самых многоликих явлений в мировой религиозной культуре. Рассуждать тут по принципу «хорошие или плохие» я не берусь. Вторить антисистемным построениям и ахать по поводу того, что гностический клир не хотел детей рожать, тоже достаточно мелко и бесперспективно. А католические монахи хотели детей рожать?
Демаркационная линия между определенной религиозной патологией, причем невероятно глубокой, о которой стоит говорить в категорически отрицательном духе, и огромной палитрой воззрений, которые я никак не берусь огульно охаивать, абсолютно ясна. Практически все значимые ранние гностики проповедуют принципиальное отличие истинного Бога непроявленной (духовной) благой Вселенной от Творца неблагой материальной Вселенной — Демиурга. Они также настаивают на злом, и именно НЕИЗБЫВНО злом, состоянии материи. В «Евангелии истины» (созданном последователями Валентина, а, возможно, и самим Валентином) читаем: «Форма Изъяна есть мир…» В «Евангелии от Фомы». «Кто познал мир — нашел труп…»
Причем под Демиургом — творцом злой материальной Вселенной — у многих ранних гностиков (особенно явно у Симона Мага и Маркиона) прямо понимается иудейский бог Яхве (Иегова).
Пиама Павловна обнаружила в среде хилиастов некоего иудействующего приверженца гностицизма Керинфа… А я обнаружил, например, вместе со всеми своими согражданами, во главе ДПНИ — Белова-Поткина, а во главе ЛДПР — Жириновского. И что? Если я сделаю из этого такой же вывод, как Пиама Павловна, то получится, что радикальный специфический русский национализм (в спектре от ЛДПР до ДПНИ) состоит из евреев. Не содержит в себе еврейский компонент, а на сто процентов состоит из данного и только данного контингента. И этим контингентом определяется. Если я заявлю нечто подобное, то меня устыдят как политолога. Потому что я займусь экстраполяцией, отождествлю феномен (радикальный русский национализм) с личностями (Жириновский, Поткин).
Но почему же другая экстраполяция, не политологическая, а философская, в которой свойства феномена (гностицизма) выводятся из этнической специфики личности (Керинфа), считается допустимой? Но ведь считается! И самой Пиамой Павловной, и теми, кто ее читает и слушает.
Пиама Павловна пишет: «Поскольку хилиазм получил широкое распространение, благодаря гностицизму, особенно его иудействующим приверженцам…»
Каким иудействующим приверженцам? Симону Магу и Маркиону, у которых учились все (вплоть до Гитлера и Мигеля Серрано, «апостола» оккультного неофашизма) абсолютной ненависти к абсолютно злому богу Иегове? И при чем тут хилиазм? Если Космос, согласно воззрениям гностиков, — «творение Бога слепых», «худой выкидыш», а его Творец — «самонадеянная тварь с мордой льва (Иалдаваоф)», то какое благое Тысячелетнее царство, являющееся альфой и омегой этого самого хилиазма? Помилуйте!
Основная мысль гностического апокрифа «Евангелие от Марии (Магдалины)» — избавиться от бремени злой материи и уйти в блаженное небытие.
Это хилиазм, что ли, мечтает уйти от бремени злой материи в блаженное небытие? И одновременно он же является средоточием излишней любви к материи?
Извините, никакие научные статусы и заслуги не избавляют от необходимости соблюдать хотя бы самые элементарные правила логики. И не навешивать хотя бы по этой причине на идеологически ненавидимое взаимоисключающих обвинений. А то, что речь идет о навешивании — и именно навешивании — на нечто идеологически ненавидимое (коммунизм и его предшественника — хилиазм), слишком уж очевидно.
Столь же очевидно и то, в чем цель подобных навешиваний. Отнюдь не только в том, чтобы изобличить нелюбимую религиозно-культурную традицию (иудаизм, еврейство) во взаимоисключающих пакостях. Бог бы с этим… Хотя и это индикативно.
Но главная цель — в другом. В том, чтобы все наши соотечественники, как верующие, так и неверующие, никогда не смогли разобраться, как именно построен судьбоносный для их идентификации и будущего России метафизический конфликт. Тот конфликт, который породил и революцию 1917 года, и победу в Великой Отечественной войне, и все остальное, включая распад СССР.
Как же на самом деле построен он, этот конфликт, который определит в конечном итоге, будет ли Россия развиваться и жить или тлеть в некоей специфической алхимической колбе?
Чтобы обсудить архитектуру конфликта, его сначала надо назвать. А потом доказать, что суть и вправду именно в нем.
Ну, так я и называю, и доказываю.
МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ, КОТОРЫЙ ВСЕ В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ОПРЕДЕЛИТ, — ЭТО КОНФЛИКТ МЕЖДУ ХИЛИАСТАМИ И ГНОСТИКАМИ.
Если это и впрямь так, то сконструированный Пиамой Павловной Гайденко «хилиасто-гностик» — это неслучайный фантом. Это фантом, сооруженный для того, чтобы никто не мог добраться до сути подлинного конфликта и понять, что либо-либо… Либо хилиасты, либо гностики. А «хилиасто-гностик» — это все равно что горький сахар. То есть, наверное, и сахар может быть горьким, если его долго вымачивать, например, в хинине. Но стоит ли его тогда называть сахаром?
Отдельный персонаж (Керинф), наверное, может упражняться в сочетании несочетаемого — гностики и хилиазма. Но тогда его философия уже никак не гностична в полном смысле этого слова. Это тогда не та гностика, которая отрицает бытие как неисправимую пакость. То есть это не гностика Василида, Маркиона и других.
Это, скорее, констатация крайнего несовершенства мира, сочетаемая с предложениями исправить этот мир, а после исправления продлить его на хилиастический манер.
Любой последовательный гностик пожмет плечами и скажет, что в мире исправлять нечего. Да и не нужно в нем ничего исправлять. Нужно бежать из концентрационной Вселенной, как назвал бытие самый яркий гностик XX века Мигель Серрано. И бежать не в другое бытие, а в небытие. И сбрасывать, сбрасывать с себя пакость любой оформленности, любой, даже самой тонкой, телесности. Не стремиться к этой тонкой телесности, а уходить и уходить от нее, проклиная «вампиризм Формы как таковой».
Где находятся истоки гностицизма? Откуда он пришел? Можно ли последовательный (а только он и интересен) ликвидационный гностицизм уравнивать с манихейством? Откуда пришло само манихейство?
Я двадцать лет занимаюсь гностицизмом и его истоками. Вы спросите специалистов по орфикам, где истоки? Они вам отвечать будут в течение многих часов. И нагромождая одно вопрошание на другое. Вопрос об истоках всегда крайне непрост.
Но одно я знаю точно: истоки ликвидационного гностицизма уж никак не находятся в Иудее, как хотелось бы одним. И не в Иране, как хотелось бы другим. Они вообще находятся не на Ближнем Востоке. Не в средиземноморской ойкумене.
Я понимаю, что феномен гностицизма настолько неоднозначен и многолик, что разные исследователи могут трактовать его по-разному. Те же катары, например, покровительствовали евреям… И что? Это определялось и наличием общего ватиканского врага, и множеством других обстоятельств. В том числе и наличием у евреев, живших в тот момент на юге Франции, тяги к разработке своих метафизических концепций, в чем-то сходных с гностической. Я знаю, что это за концепции. Понимаю, что недаром такой крупный исследователь Каббалы, как Герхард Шолем, считал Каббалу еврейским вкладом в гностическое учение.
Но, согласитесь, ядром гностицизма как религиозной философии и практики является (прочтите еще раз приведенные мною выше цитаты) именно констатация неисправимой метафизической ущербности Творения. Без такой констатации нет подлинного гностицизма, нет гностицизма как фундаментальной метафизической проблемы. А когда ее нет, то нет ничего.
