Но выражение его застывшего лица не изменилось. Он думал о Дрейке, маленьком Робе Мак-Джи и других жертвах первого сити-взрыва, которые ждали смерти в клинике Ворринджера. Ник знал, что его ожидает та же участь, ему стало холодно, он почувствовал себя больным.

И только Мартин Бранд казался спокойным и уверенным перед лицом этой войны. Дженкинс видел открытость и отвагу на грубом лице дяди и почувствовал, как невольно заряжается от него бодростью. Он не хотел признавать это, но дядя жил по иному этическому кодексу.

— Не унывай, Ники! — сказал Бранд с напускной веселостью. — Бранд с напускной веселостью. — Мистер Гаст обыгрывал и не таких, как эти. Никакая сити-война невозможна без помощи нашей корпорации. Мы хозяева положения!

Дженкинс покачал головой, ему было не по себе.

— Итак, лейтенант, — Бранд резко повернулся к марсианину и, улыбнувшись, подставил запястья для наручников, которые держал наготове один из космонавтов с каменным лицом. — Ну что, пойдем?

По дороге на крейсер Дженкинсу удалось бросить взгляд на встревоженное лицо Джей Хардин. Она помахала ему рукой и подбадривающе улыбнулась.

На борту крейсера Дженкинс старался держаться поближе к дяде. В нем еще теплилось доверие. Он все еще поневоле надеялся, что этот печальный поворот событий изменит его отношение к Мартину Бранду, а его корпорация перестанет казаться только беспощадным поджигателем войны.

Но охрана сразу разъединила их. Дженкинса провели в крошечную кабину, спартанская обстановка которой состояла из двух марсианских сабель на стальной подставке. Лейтенант вошел вслед за Дженкинсом, оставив охрану за дверью.

— Садитесь, герр Дженкинс, — офицер настороженно снизил голос. — Вы встревожены, да! Но не беспокойтесь, думаю, что вы можете избежать тюрьмы.

Дженкинс сел, не спуская глаз с лейтенанта.

— Гвардия глубокого космоса, как вы знаете, официально подчиняется Мандату, но прежде всего мы подчиняемся нашим собственным планетам. Это ясно? — офицер сидел в кресле напротив неестественно ровно.

Дженкинс недоуменно кивнул.

— Сейчас вы поймете, — офицер наклонился к нему. — Герр Дженкинс, — голос звучал резко. — То, что я вам сейчас скажу, совершенно секретно. Я хочу предложить вам работать на Марс.

Дженкинс открыл рот от удивления.

— Вы избежите тюрьмы, — настаивал офицер. — Марс может надежно укрыть вас от Мандата и щедро платить вам за помощь в производстве сити-оружия. Вы согласны?

Дженкинс отрицательно покачал головой.

— Подумайте, — марсианин побледнел. — Чиновники Мандата и вся палласпортская братия напуганы до смерти. Виновный понесет серьезное наказание, герр Дженкинс.

Дженкинс хрипло прошептал:

— Я не виновен.

— Это вы так считаете, а члены комиссии думают иначе.

— Не все, — угрюмо пробормотал Дженкинс. — Один из них должен знать правду.

— Да? — марсианин изучал его строгим взглядом. — Это кто же?

— Я не знаю.

— Лучше припомните, — грубо прикрикнул марсианин. — Если вы не с нами, значит, вы против нас, герр Дженкинс.

У Дженкинса засосало под ложечкой, он снова отрицательно покачал головой. Резким движением офицер распахнул дверь. Дженкинс вышел из узкой каюты, его уже ждала охрана. Он хотел пить. Наручники больно сжимали запястья. Но он надеялся, что приблизился к разгадке тайны — кто был нападающим в этой войне, кто были его убийцы. Лейтенант наверняка следовал приказу марсианского члена комиссии.

Значит, это не Марс.

Крейсер приземлился в Палласпорте через несколько минут. Спускаясь по трапу между двумя бдительными космическими офицерами, Дженкинс вдруг услышал крики и стрекот пулемета. В ста метрах от него, в гражданской части возвышался блестящий лайнер «Звезда тория». Гудящая толпа окружила плотным кольцом группу стражников, охраняющих подступы к судну.

— Что это? — обратился Дженкинс к бледнолицему военному-землянину, идущему рядом.

— Паника, — голос офицера звучал испуганно. — Лайнер отходит на Землю, они все хотят сесть.

— Что, так опасно?

— Просто слухи, — неуверенно прошептал космонавт. — Говорят, свободная космическая партия восстала против Мандата, в их руках сити-оружие, изготовленное на Фридонии. — Он прикусил язык, вспомнив о своем положении. — Вперед, мистер Дженкинс.

Охранники с явной тревогой торопливо вели Дженкинса к темной тюремной пристройке за зданием суда Мандата. Начальником тюрьмы был крупный бородатый юпитерианец, русский по национальности, с доброжелательными манерами и печальными голубыми глазами. Он приказал снять с арестованного наручники и предложил Дженкинсу сигарету с Земли.

— Мистер Дженкинс, — доверительно начал юпитерианец, — вы еще можете избежать выдвинутых против вас серьезных обвинений.

— Каким образом?

Начальник огляделся и понизил голос:

— Юпитерианский Совет пользуется поддержкой своих людей в гвардии глубокого космоса. Это уже не секрет. Наши войска и флот готовы переправить вас в наш Арсенал…

— Я ни на кого не работал в области сити-оружия, — резко перебил его Ник — и не собираюсь делать этого.

Голубые глаза с жалостью глядели на Дженкинса. — Кстати, мистер Дженкинс, кто атаковал Мандат сити-ракетами? — Дженкинс молчал, и юпитерианец со вздохом продолжил: — Честный ответ облегчит вашу участь.

— Я не знаю.

— Если вы действительно не знаете… — огромный бородач пожал плечами, — мне жаль вас, мистер Дженкинс. — Он нажал кнопку и вызвал конвой. — Бросьте изменника в одиночку.

Одиночка оказалась темной комнатушкой со стенами и полом из холодной стали, с ведром в углу и грязным бельем. Проходя через узкую дверь, Дженкинс отметил про себя, что Юпитерианский Совет тоже исключается.

Через пять минут до него донесся тихий шепот.

— Мистер Дженкинс, пожалуйста! — в холодном свете показалось желтое лицо с выдающимися вперед зубами. Это был венерианский японец, стоявший в карауле у решетки. — Я имею честь предложить вам, сэр, высокооплачиваемый пост инженера на Венере.

Дженкинс не сдержал нервного смеха:

— Я не буду делать сити-оружие!

— Но это прекрасная возможность избежать участи изменника… — Извините, мистер Дженкинс, сегодня сигареты запрещены.

Дженкинс устало облокотился о ржавую решетку. Итак, Венера тоже исключена из списка. Из четырех держав осталась только Земля. Земля, а следовательно, корпорация. Глухая ярость зажглась в нем.

Ник думал не только о собственной смерти — это было частностью по сравнению с сити-войной. Он помнил прощальную улыбку Джей Хардин. Он думал об инженерах, умиравших на Обании, женах Рика Дрейка и Пола Андерса, еще неродившемся ребенке, которому не суждено знать отца.

Он ненавидел корпорацию за циничную погоню за прибылями, которая лишает мир созидательной силы сити, превращает чудесную породу в смертельное оружие, в жестокие оковы человечества.

Он отпихнул грязное одеяло в угол и принялся мерить шагами холодный пол. В нем еще теплилась смутная надежда на встречу с Гастом. Но человеком, вошедшим вскоре к нему в камеру, оказался другой адвокат — более молодой и располагающий к себе.

— Меня зовут Монтейс, — он показал свою визитку. — Я служу в корпорации. Надеюсь, вы понимаете, в какую ситуацию вы попали, мистер Дженкинс?

Дженкинс с горечью кивнул.

— Но у вас есть влиятельный друг, — Монтейс улыбнулся. — Корпорация не покидает землян в беде. Мы занимаем ведущее положение в комиссии, как вы знаете, мистер Дженкинс. Если этого недостаточно, мы найдем другой, неофициальный, способ помочь вам. Вы готовы принять нашу помощь?

Стараясь скрыть невольное удивление, Дженкинс слабо прошептал:

— Каковы ваши условия?

— Ничего сложного для преданного землянина, — доверительно поведал Монтейс. — Вы назовете державу, напавшую на Мандат. Как только мы обеспечим вашу безопасность и свободу (а мы можем сделать это сегодня же), вы вступите в должность главного инженера военного сити-завода…

Дженкинс горько засмеялся. Это предложение вычеркивало из списка подозреваемых даже корпорацию. Последняя соперничающая держава оказалась в стороне. Но ведь черный росток смерти пробивался в его теле, а война захватывала Мандат!