Дженкинс отрицательно покачал головой и попытался заглушить в себе неприятное чувство, вызванное реакцией дяди на трагедию.

— Ничего страшного, — продолжал Бранд. — Купим все необходимое в Торе. Ты должен побыть здесь, пока не отдохнешь. Ты выглядишь усталым, хотя и не попал в аварию. Я надеюсь, ты передумал на счет офиса здесь…

— Подожди, — Дженкинс схватил его за руку. — Я должен поговорить с тобой наедине.

— Хорошо, Ники.

Они вышли из здания. Маленькое солнце вставало над искаженным пейзажем. Паллас не подчинялся мандатному времени. Голые пики гор казались созданными из дикого света и густой ночи. Из неестественный наклон создавал впечатление, что они все падали на него огромной неуправляемой лавиной.

— Поговорим вечером, Ники. — Бранд кивнул на шофера в форме, сидевшего за рулем огромной электромашины, неожиданно подъехавшей к ним. — Сейчас нет времени. Мы подберем пару людей и отправимся к Сантьяго. Он подает обед всегда вовремя.

— Минуточку, — запротестовал Дженкинс. — Я хочу поговорить с тобой по поводу взрыва. Это очень важно…

Он осекся.

— Хорошо, хорошо — улыбаясь, Бранд ждал пока Ник сядет в машину. — Некоторые держатели акций ассоциации интересовались слиянием двух компаний. Используя некоторые методы финансовой инженерии, мы можем сделать из этого нечто более прибыльное, нежели просто сплетни. Мы сегодня поговорим об этом.

— Пожалуйста, — прошептал Дженкинс, но Бранд уже повернулся к шоферу.

— Офис мистера Гаста.

Он вновь обратил лицо к Дженкинсу и настойчиво произнес:

— Ники, ты должен забыть Фридонию. Я знаю, что эта трагедия потрясла тебя, но мы собираемся построить нечто грандиозное на ее руинах. Если это удастся, нам не нужна будет Фридония.

Дженкинс утонул в мягком сидении. Ошеломленный безжалостной энергией хитроумного магната, он чувствовал себя слишком усталым, чтобы вызвать в памяти молодого идеалиста, писавшего о безграничной свободе человечества. Он даже был не в силах спросить о Джей Хардин.

Шойер быстро вел машину по улице, окружавшей искусственно насыпанную гору. Когда Дженкинс работал на Фридонии, Палласпорт казался ему великолепным оплотом человека в открытом космосе, но сейчас город угнетал его.

Здания из листового металла и окрашенного стекла казались слишком хрупкими и безвкусными.

Мужчины и женщины здесь говорили на языках всей Солнечной системы. Ник думал, что они должны были выглядеть храбрыми и выносливыми бойцами с вечной ночью, но видел лишь усталых и истощенных людей. Он вспомнил циничное высказывание своего дяди: они все хищники, прибывающие на астероиды, чтобы захватить свою долю добычи и увезти ее на свои планеты в личных ракетах.

Но эти люди боролись за установление контроля над неистощимым запасом расщепляемых элементов. Благодаря свободной энергии люди в Палласе смогут жить в комфорте, а не как кочевники, разбившие лагерь в пустыне.

Неограниченная энергия сити-материи превратит сонные уродливые холмы за этими бедными улицами в прекрасные горы, покрытые зеленью, создаст более совершенную цивилизацию, мир, где тяжелые социальные последствия недостатка энергии никогда не будут оставлять свой жестокий отпечаток.

— Посмотри-ка сюда, Ники. — Бранд тронул его за плечо. — Это наше новое здание, построенное после того, как ты уехал. Оно на три этажа выше, чем башня Интерпланетной Ассоциации!

Дженкинс вздрогнул и устало выпрямился. Он увидел отливающие золотом массивные буквы «Сити инкорпорейтед».

— Стоило двести миллионов, — гордо сообщил Бранд. — Но подожди, ты еще увидишь офис, который я построил для тебя в рекламном отделе, отделанный сосной, ну прямо как на Земле. Она здесь более дорогая, чем платина…

«Двести миллионов, — с тоской подумал Дженкинс. — Это дороже, чем кондюллой, который был так нужен для катушки генератора, и кабеля, и других деталей, необходимых для передатчика на Фридонии. Двести миллионов были путем к освобожденной энергии. Они могли открыть новую жизнь для всех планет.

— …встретиться с Адамом Гастом, — вновь услышал он голос Мартина Бранда. — Самый умный адвокат в Мандате. Это он защищал старину Дрейка, помнишь? Он выбил нам лицензию на исследования. Я работаю с ним с тех пор. Вот его офис.

Машина проезжала бедные кварталы. Усталые люди с мрачными лицами спешили по тротуарам. На их лицах читалось предчувствие беды. Бранд показал на потемневшую табличку над баром, где судя по всему собирались отбросы общества нескольких планет. Табличка гласила: «Адам Гаст, адвокат».

— Ужасная улица, — небрежно бросил Бранд. — Но Гаст не хочет переезжать. Он вышел из низов, и я думаю, что его корни здесь. Он повернулся к водителю: — Посигналь ему.

После гудка они некоторое время ждали на обочине.

Дженкинс наблюдал за мужчинами с болезненными лицами и вызывающе накрашенными женщинами, прилетевшими сюда из разных миров. Худощавые местные астериты, бородатые каллистийцы, полные венерианцы, загоревшие марсиане и земляне с печальными глазами. Они стремились в бар, выходя из ломбардов, грязных столовых, дешевых магазинов, надеясь на короткую передышку от своего отчаяния, и покидали его в пьяном забытьи.

«Свободная энергия изменила бы и эту улицу, — думал Дженкинс, — прибежище людей, проигравших битву за уран и торий». Он не мог смириться с видом этих людей, искалеченных и выброшенных на обочину жизни, умирающих от недостатка энергии. Он знал, что передатчик Бранда мог вылечить их.

— Адам, старина, — вдруг закричал Бранд. — Вот познакомься с моим племянником.

Адам Гаст спустился по узкой темной лестнице между баром и венецианским рестораном — невысокого роста полноватый человек с редкими черными волосами и близко посаженными глазами, маленькой заостренной бородкой. Подчеркнутая элегантность его костюма казалась неуместной на этой нищей улице. Но Дженкинсу казалось, что это лицо с тонкими губами и острым носом несет на себе общий отпечаток мрачного отчаяния.

— Привет, Дженкинс, — резко сказал Гаст.

Его голос был высоким, с неприятным металлическим оттенком. Он сел на заднее сидение и резким жестом открыл толстый портфель руками, похожими на желтые клешни.

— Извини меня, Ник — пробормотал Бранд, пересаживаясь к Гасту. — У тебя вскоре будет компания. Мы заедем за моей секретаршей. Такая девушка, как мисс Хардин заинтересуется тобой, героем Фридонии. — Он хихикнул. — Правда, Адам?

Гаст недовольно кивнул и склонился над своими документами.

— Вот наша стратегия, — сказал он. — Если ты хочешь форсировать слияние…

Дженкинс напрягся. Он был рад, что они были поглощены обсуждением сложных компромиссов, подводных течений, которые дядя называл финансовой инженерией, и не могли видеть его реакцию. Ник старался убедить себя, что женщина ничего не значит для человека, которому осталось жить всего неделю, но не мог сдержать волнения от ожидания встречи с Джей.

Она жила на более престижной улице, жители которой принадлежали к когорте победителей в скрытой войне, которую вел Мандат. На витринах магазинов этой улицы были выставлены каллистийские меха и редкие продукты с Венеры, блестящие побрякушки с Марса, книги, наряды и драгоценности с Земли — дорогие, доставленные сюда издалека товары.

Она ждала, стоя на хромированной лестнице скромного дома. Один ее вид заставил Ника забыть о смерти, коварно притаившейся в его теле, и снова ощутить острую боль сожаления.

— Джей, — радостно приветствовал ее Бранд. — Познакомься, это Ники.

Дженкинс мгновение не мог говорить. Девушка направилась к машине, но при виде его остановилась и подняла руки в непроизвольном оборонительном жесте. Она оказалась выше, чем он помнил. Ее расширенные от удивления глаза были темно-голубыми, словно Вега.

— Ну что, нравится, Ники? — хихикнул Бранд.

Дженкинс молча кивнул. Девушка стояла, стройная и очень красивая, в коротком жакете из голубого каллистийского меха. Ее волосы рассыпались по плечам — золотые, как проблески Солнца.