— Мы с Но, — словно очнувшись, совсем другим тоном перешёл к финальной части истории Мо, — играли во внутреннем кольце острова.

Но кивком головы подтвердил сказанное и многозначительно указал взглядом на перчатки.

«Так бы и говорили прямо, что решили подраться между собой в укромном уголке», — подумал Костя.

— Только — только я провёл решающий удар правой, — подхватил Но, — как земля подо мной задрожала, и я потерял равновесие. Пропустил удар слева, подумалось мне…

— Так оно и было, — возразил сомневающемуся четвёртое тысячелетие приятелю слегка обиженным тоном Мо.

— Не знаю, не знаю, но в следующее мгновение мы оба оказались на земле, потом нас подбросило высоко в небо, так что мы могли окинуть взглядом весь наш счастливый остров. Он разваливался на кусочки прямо на наших глазах…

— Что потом с нами случилось, — вмешался Мо, — мы с Но не знаем. Вернее, знаем только с чужих слов обитателей этой планеты. Говорят, наш остров навсегда исчез под водой. Мы же навсегда остались здесь, на Ирэне. Небо — Мо указал жестом на какую — то точку над головой, — не принимает нас назад.

— Мо и я решили обосноваться здесь, в элминге, где ещё находятся предметы, напоминающие нам дом.

Но любовно погладил обломок колонны, на котором они все сидели.

«Ничего себе, надежда, — подумал Костя, — на четыре тысячи лет! Не зря говорят, что надежда умирает последней! Это же не надежда, а голубая мечта»

— Так вы здесь одни и живёте? — спросил Костя.

— Почему же одни! — загадочно усмехнулся Но.

Словно в ответ на его слова, позади них раздался оглушительный рык, постепенно перешедший в глухой вой: «Г — р—р — р—а — у—у — у!»

Костя испуганно обернулся и одним прыжком перескочил через колонну, так что сразу оказался чуть сбоку и позади мальчиков. Как он потом ни старался повторить этот легендарный прыжок, ему не удавалось, разве что в два — три приёма.

Правда, ему больше не удавалось и так сильно испугаться!

Перед людьми во всей своей первобытной красе стоял пещерный лев!

Громадная пасть, в которой запросто могла поместиться голова любого дрессировщика, пожелай она там побывать, мощная грива и могучие лапы выглядели столь внушительно, что не испугаться было просто невозможно.

К огромному удивлению Кости, атланты безбоязненно подбежали ко льву и начали трепать его гриву самым бесцеремонным образом, а Но даже умудрился взгромоздиться на него верхом.

Как потом объяснили Косте мальчишки, даже ирэнцам непонятно, откуда взялся этот милый зверюга на их планете. Поначалу он доставлял немало хлопот жителям Ирэны своими охотничьими привычками, но с годами, из — за отсутствия необходимости в пропитании, лев перевоспитался и превратился в довольно безобидное привидение. Наверно, тут не обошлось и без участия мальчишек — атлантов, к которым Грау, так они звали льва, питал дружеские чувства. Может быть, из — за того, что они разделяли его одиночество, а может, потому, что они были одной крови.

Костя осторожно приблизился к зверю, и тот, блеснув хорошими манерами, первым протянул ему свою лапу. Мальчик опасливо пожал её, с трудом обхватив лапу обеими руками. Лев благосклонно позволил Косте и потрепать себя по загривку, а затем, как домашняя кошка, лизнул его в лицо. Лучше бы Грау этого не делал! Мальчик почувствовал, что значит быть морковкой на мелкой тёрке. Несмотря на эту неприятность, Костя был на седьмом небе от счастья. Не каждому земному мальчишке выпадала такая редкая удача свести близкое знакомство со львом. А уж с пещерным и подавно.

Костя совсем позабыл о своих друзьях — землянах, которые, наверное, уже заждались его в условленном месте. Вспомнив наконец об этом, Костя предложил мальчикам и льву пойти вместе с ним. Те с удовольствием согласились. Появление каждого нового существа в элминге было приятной неожиданностью и развлечением.

А мы вернёмся к геологу и его проводнику немного пораньше и посмотрим, что же интересного удалось обнаружить им!

Виктор Степанович и Кузьмич не отставали друг от друга. Они так много времени провели вместе в геологических экспедициях, что держаться вместе, как альпинисты в связке, стало их привычкой. Геолог и проводник шли след в след, что дома позволяло им экономить силы.

Дебри элминга напоминали им непролазные урочища тайги. Завалы состояли из каменных глыб, земляных насыпей, груд ила и морских водорослей. Внимание учёного привлекла каменная плита овальной формы. Она была покрыта надписями. Он остановился и долго пытался разобрать, что там написано, или хотя бы на каком языке. Это была и не клинопись, и не иероглифы, а какой — то вид письма, абсолютно не знакомый Виктору Степановичу.

Наконец, оставив бесполезные попытки разобраться в надписях, он, сопровождаемый Кузьмичом, двинулся дальше. Так они добрались до центра элминга, не встретив больше ничего, заслуживающего внимания.

Исследователи совсем уже собрались поворачивать обратно, как вдруг их заинтересовало какое — то свечение в небе, в самом зените. Сначала оно напоминало крупную звезду. Но какие же звёзды днем! Потом, постепенно увеличиваясь, стало похожим на комету. Можно было даже различить её основные части: голову и хвост. И наконец им удалось разобрать, что это был летящий… человек! Да ведь так они выглядели и сами, когда впервые прибыли на Ирэну через синхротоннель! Свечение — ореол приближалось, приобретая более чёткие человеческие очертания, и вскоре прямо перед их носом довольно неуклюже приземлился ещё один незадачливый синхронавт поневоле, как и они сами. Несомненно, это был землянин! Человек был уже немолодого возраста, одетый в морскую офицерскую форму, но не военного, а торгового флота.

— Клянусь голубой каракатицей, на этот раз я уже точно утонул! — воскликнул моряк, но скорее с удивлением, чем с сожалением, которое следовало ожидать от человека с такой неприятной участью. — И, тысяча чертей, не сомневаюсь, что угодил прямым курсом в ад. Ведь я — закоренелый грешник! Даже угроза гореть в вечном огне не могла удержать меня от соблазна пропустить стопочку — другую доброго джина и удовольствия выкурить трубочку. По крайней мере чистилище я наверняка уже прошёл. Не зря же светился, как смоляной факел в южную ночь… Эй, ребята! — обратился незнакомец к глазевшим на него землянам — элмам. — Кто здесь последний в очередь на сковородку? Хоть мне всегда сам чёрт был не страшен, но я не настолько невоспитан, чтобы лезть без очереди! Спешка нужна только, чтобы убрать паруса при внезапном приближении урагана!

Он подковылял к Виктору Степановичу и Кузьмичу и представился:

— Капитан американского торгового флота Чарльз Блек собственной персоной!

Затем бегло оглядел их и добавил:

— Клянусь моей деревянной ногой, вы — стоящие парни, у меня глаз намётанный! Жариться рядом с вами будет одно удовольствие. Какой счастливый случай!

С этими словами Чарльз Блек невозмутимо пристроился рядом с ними, как будто действительно встал в очередь в преисподнюю. Изумление, вызванное появлением этого хладнокровного утопленника, наконец прошло, и учёный — геолог вместе с Кузьмичом разразились громовым хохотом. Моряк смотрел, смотрел на них, затем и сам заулыбался, а после и вовсе засмеялся во всю силу. Когда приступ смеха наконец стал ослабевать, Блек удовлетворённо произнёс:

— Я рад, что не ошибся в вас. Так хохотать в аду могут только настоящие грешники вроде меня. И чёрт с ним, с раем!

Виктор Степанович с удовольствием смотрел на этого энергичного, неунывающего моряка.

Широкоплечий, коренастый, загорелое обветренное лицо, смелые, широко расставленные серые глаза..: Он смахивал на Сильвестра из «Острова сокровищ» Стивенсона. Только отсутствовал попугай с его знаменитым: «Пиастры, пиастры!»

Моряк, продолжая с любопытством рассматривать всё вокруг, воскликнул:

— Чёрт побери, клянусь всеми черепахами острова Куру — Кусу, я нигде не вижу котлов с кипящей серой. Что, они уже устарели и Люцифер внедрил что-нибудь эффективнее?