— У вас спина болит?

Но Кэролайн сказала, тоном простым и радушным:

— Ешьте, только оставьте немного вашему другу, — и тут же быстро добавила: — Вы очень к нему привязаны, к вашему другу?

— Его зовут Колин, — уточнила Мэри.

Кэролайн говорила осторожно, с таким напряженным выражением на лице, как будто в любую минуту ожидала услышать громкий взрыв.

— Надеюсь, вы не будете против. Я просто обязана вам кое-что сказать. Так будет честно. Понимаете, пока вы спали, я вошла и стала на вас смотреть. Я просидела на сундуке примерно с полчаса. Надеюсь, вас это не слишком задевает.

Мэри чуть не поперхнулась и не слишком уверенно ответила:

— Нет.

Внезапно Кэролайн как будто сбросила лет десять. Она принялась теребить пальцы, как застенчивая девочка-подросток:

— Мне показалось, что будет лучше, если я вам об этом скажу. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я за вами подглядывала. Вам же так не кажется, ведь правда?

Мэри покачала головой. Кэролайн говорила все тише и уже почти шептала:

— Колин очень красивый. Роберт сказал, что он красивый. Вы тоже, конечно.

Мэри ела сэндвич за сэндвичем, не в силах оторвать взгляд от рук Кэролайн.

Кэролайн продолжала, уже более уверенно:

— Вы, наверное, думаете, что я не в своем уме да еще и лезу не в свое дело. Вы влюблены в него?

Мэри уже съела половину сэндвичей и еще пару сверх того.

— Да, конечно, я его люблю, хотя, может быть, под словом «влюблена» вы имеете в виду нечто другое… — Она подняла глаза. Кэролайн ждала продолжения. — Не то чтобы я без ума от него, если вы об этом, я имею в виду телесную близость, хотя так было раньше, когда мы только-только с ним познакомились. Но я ему доверяю. Он мой самый близкий друг.

Кэролайн заговорила возбужденно, скорее как ребенок, чем как подросток:

— Под словом «влюблена» я имела в виду, что вы для другого человека готовы сделать все, что угодно, и… — Она запнулась. Глаза у нее были необычайно яркие. — И ему разрешаете с собой делать все, что угодно.

Мэри поудобнее устроилась в кресле и принялась разглядывать пустой стакан, поворачивая его то так, то эдак.

— Все, что угодно, — это, пожалуй, слишком сильно сказано.

В ответе Кэролайн ясно прозвучала нотка вызова, ее маленькие руки сжались в кулачки.

— Если вы в человека по-настоящему влюблены, вы даже на смерть для него пойдете, если понадобится.

Мэри взяла еще один сэндвич:

— Если понадобится?

Кэролайн не слышала ее.

— Вот что я имею в виду под словом «влюблена»! — ликующим тоном закончила она.

Мэри отодвинула корзинку с сэндвичами от себя подальше.

— И, судя по всему, убить человека, в которого вы влюблены, вы тоже должны быть готовы?

— Ну да — если бы я была мужчиной, конечно.

— Мужчиной?

Но Кэролайн в ответ этак театрально, напоказ насторожилась: подняла указательный палец и вздернула подбородок.

— Там какой-то звук, — прошептала она и принялась выбираться из кресла.

Дверь распахнулась, и на балкон осторожно вышел Колин, придерживая обернутое вокруг бедер маленькое белое полотенце.

— Это Кэролайн, жена Роберта, — сказала Мэри. — А это Колин.

Пожимая Колину руку, Кэролайн смотрела на него тем же медлительным, пристальным взглядом, каким раньше смотрела на Мэри. Колин накинулся на оставшиеся сэндвичи.

— Пододвиньте стул, — сказала Кэролайн, указывая на складной парусиновый стул, который стоял в дальнем конце балкона.

Колин сел между ними, спиной к морю, придерживая одной рукой полотенце. Пока он ел сэндвичи, Кэролайн внимательно его разглядывала. Мэри развернула кресло чуть вбок, чтобы удобнее было смотреть на небо. Какое-то время никто не проронил ни слова. Колин допил апельсиновый сок и попытался встретиться глазами с Мэри. Затем Кэролайн, вновь вернувшись к подчеркнуто светской манере, спросила Колина, понравилось ли ему в городе.

— Да, конечно, — ответил Колин и улыбнулся Мэри, — если не считать того, что мы здесь постоянно теряемся.

Последовала еще одна короткая пауза, после которой они оба вздрогнули, когда Кэролайн ни с того ни с сего воскликнула во весь голос:

— Боже мой, как я могла забыть про вашу одежду! Я ее выстирала и высушила. Она в том запертом серванте, у вас в ванной.

Мэри никак не могла оторвать взгляд от множащихся с каждой минутой звезд.

— Очень мило с вашей стороны.

Кэролайн улыбнулась Колину:

— Знаете, я почему-то думала, что вы окажетесь человеком довольно спокойным.

Колин поправил полотенце:

— Так значит, вы обо мне уже наслышаны?

— Пока мы спали, Кэролайн заходила полюбоваться нами, — объяснила Мэри нарочито ровным тоном.

— Вы американка? — вежливо поинтересовался Колин.

— Канадка, если быть точной.

Колин многозначительно кивнул, как будто эта разница многое ему объясняла.

Кэролайн хихикнула и показала им маленький ключик:

— Роберту очень хотелось, чтобы вы остались и поужинали с нами. И он не велел мне отдавать вам одежду, пока вы не согласитесь.

Колин вежливо рассмеялся, а Мэри сидела и смотрела, как Кэролайн раскачивает ключик из стороны в сторону, зажав его между большим и указательным пальцами.

— Ну что ж, в общем-то, как следует перекусить не помешало бы, — сказал Колин и посмотрел на Мэри, которая тут же перевела глаза на Кэролайн.

— Я бы предпочла сначала получить одежду, а уже потом принимать решение.

— Я тоже так подумала, но с Робертом не поспоришь. — Внезапно став очень серьезной, Кэролайн подалась вперед и положила руку на запястье Мэри. — Прошу вас, скажите, что вы останетесь. У нас так редко бывают гости.

В голосе у нее появились умоляющие нотки, и она принялась переводить взгляд с лица Колина на лицо Мэри и обратно.

— Я была бы так счастлива, если бы вы согласились. Кухня у нас здесь замечательная, я вас уверяю. — А потом добавила: — Если вы не останетесь, Роберт решит, что это я во всем виновата. Пожалуйста, соглашайтесь.

— Ладно тебе, Мэри, — сказал Колин. — Давай останемся.

— Пожалуйста! — В голосе Кэролайн звучала уже чуть ли не ярость.

Мэри удивленно глянула на нее, и обе женщины какое-то время молча смотрели друг на друга через стол. Мэри кивнула, и Кэролайн, вскрикнув от радости, тут же сунула ей ключ.

Самые далекие звезды Млечного Пути были видны не как рассеянная тонкая пыль, а как вполне различимые светлые точки, и от этого более яркие созвездия казались угрожающе близкими. Сама тьма казалась осязаемой, теплой и липкой на ощупь. Мэри закинула руки за голову и смотрела на небо, а Кэролайн сидела на краешке кресла, как будто на изготовку, с гордостью переводя взгляд с лица Мэри на темный небосвод, так, словно за все это великолепие отвечала лично она.

— Я могу часами здесь сидеть. — Судя по всему, в ответ она ждала комплимента, но Мэри даже бровью не повела.

Колин взял со стола ключ и встал.

— У меня будет куда спокойней на душе, — сказал он, — если я надену что-нибудь еще кроме этого.

Он поправил маленькое полотенце в том месте, где оно обнажило бедро.

Когда он ушел, Кэролайн сказала:

— Ну разве не прелесть, когда мужчины делаются застенчивыми?

Мэри ответила что-то насчет того, какие здесь яркие звезды и как редко в городе видишь ночное небо. Тон у нее был выдержанный и ровный.

Кэролайн подождала, пока последние отголоски вежливой застольной болтовни канут в Лету, а потом спросила:

— А вы давно знакомы с Колином?

— Семь лет, — ответила Мэри, даже не обернувшись, и тут же продолжила говорить о том, как ее дети — их имена, пол и возраст она высыпала мимоходом, россыпью коротких придаточных предложений — увлечены звездами, как они могут с ходу найти на небе дюжину с лишним созвездий, при том что она помнит одно-единственное, Орион, чей гигантский силуэт занял сейчас перед ними едва ли не полнеба: вложенный в ножны меч блестел не менее ярко, чем широко раскинутые члены.