— В это действительно трудно поверить: полное раскрепощение личности — под гипнозом, но таковы результаты экспериментов Райкова, — сказал Вадим Семенович. — Я был на некоторых из них в качестве эксперта и буквально не верил, своим глазам. Мне даже легче было представить, что я сам подвергаюсь гипнозу. Перестал сомневаться, только просмотрев видеозапись опытов.

На первый взгляд могло показаться, что загипнотизированный всего лишь играет роль гения, ловко копируя его поведение. Например, одному робкому и застенчивому человеку внушили личность знаменитого шахматиста прошлого Поля Морфи. И этот скромник словно преобразился — стал вести себя решительно и агрессивно, сел играть с самим Михаилом Талем и после партии потребовал немедленно заплатить ему высокий гонорар.

Но оказывается, человек изменился не только внешне, но и внутренне. До эксперимента он всего лишь знал правил игры, а во время сеанса его возможности возросли в несколько раз по признанию самого Михаила Таля. Выходит, он не только удачно копировал манеру поведения своего героя — изменился и его творческий потенциал. Это уже невозможно объяснить актерской игрой. Ведь даже талантливые артисты не способны на сцене легко находить оригинальные решения задач, подобно творческим личностям, в которых они перевоплощаются.

— Вы полагаете, что настоящим творцам легко совершать открытия и создавать шедевры?

— Ответить на этот вопрос не просто. Начну С парадоксального факта, который установили исследователи. Когда участники эксперимента решали задачи, требующие творческого подхода, приборы регистрировали у них снижение биоэлектрической активности мозга, как это бывает в состоянии полного покоя, даже дремоты.

Впрочем, не у каждого, а Лишь у тех, чей творческий потенциал достаточно высок. У них такая работа не то что: утомления не вызывала — они словно отдыхали в ней. Более того — активность мозга в это время была даже ниже, чем в расслабленном пассивном состоянии. Как будто интенсивный труд творческим личностям давался легче, чем отдых.

Но ведь всегда считалось, что творчество требует высочайшего напряжения воли и ума, всех духовных си а человека. Что же разрушен еще один стереотип мышления?

Действительно, при помощи старых представлений этот парадокс трудно объяснить. Вот одно из предположений: творчество дарит радость, поэтому и не вызывает эмоционального напряжения — активность мозга не повышается. Получается, что человек как бы и не трудится в. привычном смысле этого слова, а просто получает удовольствие в чистом виде.

— Я не разделяю такую точку зрения, — продолжает Ротенберг. — Убежден: творчество — не отдых, а активная форма деятельности, которая сопровождается высоким эмоциональным подъемом, порою даже страданиями.

Действительно, вспомните Горького, который, живописуя сцену насилия, так вошел в образ героя, что сам стал испытывать физические страдания и на его теле появилась кровоточащая рана — стигма. Почему же тогда у некоторых участников опыта, о котором рассказал ученый, была такая спокойная энцефалограмма?

— Потому, — говорит он, — что им присущ образный характер мышления, а он не требует дополнительного «подстегивания» мозга. В художественных образах действительность отражается во всем многообразии и противоречивости взаимосвязей между предметами и явлениями. Информацию, которую они несут, почти не надо упорядочивать в сознании — она близка к своему естественному состоянию.

Куда труднее рассуждать логически. У слов множество значений, а фразу, мысль нужно строить так, чтобы любой человек понимал ее однозначно. Из бесчисленных взаимосвязей между предметами и явлениями выбирать лишь те немногие, которые пригодны для построения логических цепочек.

Если человек привык только к формальной логике, он и художественные образы пытается строить по законам анализа и синтеза. Чтобы их «конструировать», приходится перебирать массу вариантов, выстраивать большое количество схем.

Не в том ли различие между творцами и исполнителями, что первые мыслит в основном образами и очень экономично, а вторые — при помощи логики, прилагая большие усилия? Может, поэтому одни решают сложные задачи словно играючи, а другим и легкие даются с трудом…

Наверное, после всего сказанного вам не покажутся странными слова Альберта Эйнштейна, что чтение романов Достоевского помогало ему в научной работе больше, чем труды многих ученых.

— Следовательно, хорошо развитая логика в чем-то мешает творчеству, а «парение в облаках» раскрепощает фантазию, помогает совершать открытия? — спросил я.

— Упрощая, можно сказать и так, — ответил Вадим Семенович. — Здесь нет никакого парадокса, ситуация вполне объяснима с позиции современной физиологии и психологии. Известно, что у полушарий головного мозга есть своеобразная специализация: правое оперирует в основном художественными образами, а левое — логическими категориями. Казалось бы, люди, у которых активнее работает логическое полушарие, должны быть талантливыми физиками, математиками, шахматистами. Ан нет — наблюдения показали, что после травмы правой, отвечающей за образное восприятие, части мозга они… не находили оригинальных решений, хотя полностью сохраняли способность мыслить логически. Без художественных образов их мозг оказался неспособным к творчеству — они могли решать только самые простые, тривиальные задачи.

Но если было повреждено левое — «логическое» — полушарие, у них, вопреки ожидаемому, не только не утрачивались творческие способности, но иногда даже повышались. Образное мышление словно освобождалось от гнета схем — богатство фантазии правого полушария помогало совершать открытия.

Словом, образное мышление нужно людям технических профессий ничуть не меньше, чем гуманитарных. Чтобы ускорять развитие науки и техники, необходимы революционные идеи, а логическое мышление левого полушария оперирует только стереотипами. Зато мятущиеся в правом полушарии образы могут подсказывать оригинальные решения — надо только перевести их на привычный нам язык.

Если хотите, — Подытожил Ротенберг, — талант ученого определяется именно способностью к такому переводу. А он требует немалых усилий и активного участия логического мышления.

Клиническая практика свидетельствует, что художники и музыканты, у которых вследствие травмы или болезни «выключено» «логическое» полушарие, сохраняют высокие творческие способности. Мало того, их произведения иногда становятся более выразительными. Но если повреждено «образное» полушарие, то творчество для них становится невозможным.

Аналогичная картина наблюдается и в состоянии гипноза. У человека, по-видимому, подавляется левое полушарие, а правое — активизируется. В результате изменяется сам способ мышления. Ведь в обычном состоянии, когда доминирует левое полушарие, сознание создает логически непротиворечивые, однозначные контексты, которые все люди могут понять одинаково, как дважды два — четыре. А правополушарный стиль мышления загипнотизированного человека обеспечивает иное отражение действительности — неоднозначное, многоплановое, как в художественных образах.

Многие связи предметов и явлений, зафиксированные правым полушарием, очень трудно выразить известными понятиями и логическими категориями — до поры до времени они остаются неосознанными. — Но эти связи неожиданно всплывают из подсознания во время творчества — выразив словами «невыразимое», шагнув за пределы опыта, накопленного человечеством, художники создают шедевры, ученые совершают открытия.

— Выходит, чтобы простому человеку стать творческой личностью, ему надо обратиться к гипнотизеру? Совет не нов, но трудно выполним…

— Выдающиеся творцы, сами того не подозревая, нередко вводили себя в состояние, напоминающее гипнотическое. Например, Нильс Бор в процессе решения задач производил на окружающих впечатление загипнотизированного. А по мнению многих режиссеров, гениальные актеры отличаются от менее талантливых очень высокой гипнабельностью. Возможно, что, входя в роль, они сами себе внушают ту или иную личность, в результате в их игре не бывает ни одной неверной «ноты».