Младенческая ясная душа

В твоих глазах святым сияет светом…

Как, девочка, ты будешь хороша,

Пока не догадаешься об этом!

Минутная уперлась в грудь Стрельца,

А часовая целится в Овена —

Давным-давно забылись на мгновение,

И так стоять остались до конца.

Ореховый футляр, большой, как дом,

Не сохранил причудливого пенья —

Там, за его рубиновым стеклом,

Неслышно притаилось безвременье.

Для девочки, забравшейся вовнутрь

И верящей, что если хлопнуть створкой,

То жизнь, замкнувшись в несколько минут,

Здесь сохранится сколь угодно долго…

Под горку змейкой

Стекает улица,

Подъезд, скамейка,

Фонарь сутулится.

Фасад заплатанный,

Морщины стен —

Далекий, ласковый,

Мой детский плен.

Старушка–лестница,

Витраж, перила —

Я ваша крестница,

Я не забыла,

Как юркой змейкой

Стекает улица,

И у скамейки

Фонарь сутулится…

Что ты, ба, мне тычешь пяльца?

Не хочу вышивать крестом!

Я умею свистеть в два пальца,

А хочу научиться — в сто!

Чтоб услышали те, что ватой

Обложили свои дома:

Да — отпетая… виновата…

Да — такая, и да — сама…

От пасхальных щедрот отрыжка —

Пусть покроют в такую мать:

Я сегодня для них ярыжка,

Дай им Бог до седин проспать!

По иголке на каждый палец —

Тянет маком из тёплых мест…

Что ты, ба, не надо пялец,

За меня кто-то вышил крест.

Моя душа стыдится оболочки,

Так юный лист стыдится грубой почки,

А я на перепутье между ними,

Я — имя…

Несобственная личная одежда,

Букварик для растущего невежды,

Согласных три и гласных три меж ними —

Всё — имя…

Эфир и смрад желудочного сока,

Смешное, возомненное высоким,

Соитие стихий, а между ними —

Лишь имя…

Мы смолили баркас, майский ветер шептался с волной,

Солнце щедро палило отвыкшие за зиму плечи,

Было нам по шестнадцать, весна говорила с весной —

Это было предтечей.

Мы не знали тогда, как закружатся наши пути,

Сколько будет дорог между этой и будущей встречей,

Просто было тепло, просто рядом хотелось идти —

Это было предтечей…

Чайка села в волну, май опять гулко бьется в виске,

Не попасть мне сейчас в тот уплывший без паруса вечер,

Наш баркас просмолённый остался лежать на песке —

Это было предтечей…

Бегу всё быстрее от детства,

Мне некуда, некуда деться —

Горят за спиною мосты —

Ни вправо, ни влево, ни ниже,

Огонь полыхает всё ближе,

И нет под руками воды.

И некогда остановиться,

Вздохнуть, постоять, удивиться,

Что вновь распустились цветы,

Что скоро уже середина,

Всё чаще мои годовщины,

И первые нити–морщины

Ведут по лицу борозды…

Галопом, галопом, галопом

По Азиям и по Европам,

И снова сгорают мосты.

А может, всё это мне снится,

И дни не мелькают, как спицы,

В разогнанной колеснице,

И вовсе горят не мосты?

А попросту отблеск плиты,

И бабушка варит варенье

В саду под вишнёвою тенью,

И пенок всплывают пласты.

И я у кипящего таза

Не щурю корыстного глаза,

А просто смотрю, как играют

В траве дворовые коты.

К варенью пчела прилипает,

Жужжит и усы в нем купает —

Попалась в капкан вкусноты!

А бабушка длинною ложкой

Мешает сироп понемножку,

И дым застилает кусты.

В передник бы старый зарыться,

Вдохнуть, захлебнуться, забыться,

Отплакаться и омыться

В потоках её доброты…

Да, бабушка, скоро мне тридцать,

И дни, как в руках твоих спицы,

И пыль по дороге клубится,

И время разводит мосты.

А может, всё это мне снится?

А может, приснилась мне ты…

Что ты, муж, меня бранишь

Так уныло, так напрасно?

Это март закапал с крыш,

И на улицах ненастно…

Разве холодно в дому?

Разве окна смотрят мутно?

Разве бегаю к кому,

От людей лицо закутав?..

Может, в том моя вина,

Что — догадливая женка —

Я растила пестуна

Для второго медвежонка?..

Может, нынче не красна —

Вот и всё тебе не любо?

Может, просится весна

Острой змейкою под шубу?..

Тихо косы расчешу,

Постелю, задую свечи…

Не ревнуй к карандашу…

Не брани меня под вечер…