Когда меня наконец отпустили, я зашагала по школьному двору, гордо подняв голову на случай, если мисс Уилмотт или еще кто-нибудь из учителей видят меня из окна. Грейс бродила вокруг калитки.

– Что случилось, Пру? Я спросила девчонок из твоего класса, где ты, а они сказали, что у тебя большие неприятности, а в чем дело, не сказали.

– Я больше не смогу ходить в Вентворт, – сказала я.

– Сможешь! Может быть, мама уговорит папу. Или мы опять убежим, как сегодня. Мы все равно будем ходить в школу. Я умру, если мне нельзя будет дружить с Ижкой и Фижкой.

– Ты не поняла, Грейс. Ты можешь ходить в школу дальше, если разберешься с папой. А я не могу. Мне не разрешает мисс Уилмотт.

– Что? Она тебя выгнала на всю неделю? Что ты натворила?

– Она меня выгнала насовсем. Да пошла она к черту! Пошли они все к черту! – Я рванула портфель и выкинула оттуда все учебники и тетради. – Мне все это больше не нужно, не нужно, не нужно!

Я швыряла их через забор на пустой школьный двор, и они летели по воздуху, как большие неуклюжие птицы, хлопая страницами.

– Пру! Перестань! С ума ты сошла! Да объясни же, за что тебя выгнали! – Пру тянула меня за рукав.

– За то, что я люблю Рэкса, – сказала я и помчалась по дороге.

Я бежала, не останавливаясь, а бедняжка Грейс, тяжело дыша, пыталась меня догнать. Я свернула за угол – и увидела машину Рэкса. Он дожидался меня. Лицо у него было очень бледное, но он приветливо кивнул Грейс.

– Здравствуй, Грейс! Ты не могла бы сегодня дойти домой сама? Мне нужно поговорить с Пру.

Грейс застыла с открытым ртом.

– Грейс, правда, иди домой, – сказала я, садясь в машину рядом с Рэксом.

Мы поспешно отъехали.

– Нам запретили встречаться, – сказала я.

– Я знаю.

– Если мисс Уилмотт увидит…

– Она не увидит.

– Куда мы едем?

– Не знаю. Все равно. Мне просто нужно было тебя увидеть. Что там происходит? Тебя исключают?

– Мисс Уилмотт запрещает мне возвращаться в школу.

– О господи, Пру! Прости меня.

– Ты не виноват.

– Я виноват. Я сам себе противен. Я выгораживал себя перед ней за твой счет, чтобы спасти свою шкуру. Я сказал, что смешно даже думать о любовной связи между нами. Я сказал, что ты просто по-девчоночьи влюбилась в меня, а я старался не быть слишком резким.

– Что ж, мне ты говорил то же самое.

– Но у тебя хватило смелости это выдержать и заставить меня признать правду.

– Какую правду?

Он колебался, а потом сказал тихо:

– Что я тебя люблю.

– Правда?

– Поэтому я не мог не увидеться с тобой в последний раз – будь что будет. Я не хочу, чтобы ты думала, будто мне все равно.

– Давай поедем дальше. Давай правда убежим вместе. Мне все равно куда. Мы найдем какой-нибудь маленький приморский городок с лодочками, как тот, что ты рисовал, когда был маленький, и мы будем каждый день есть мороженое.

– Не могу, Пру. И ты знаешь, что я не могу, Я останусь с семьей, буду ходить на работу и вести себя благоразумно. Но каждую ночь, закрывая глаза, я буду вспоминать, как мы сидели в этой машине и как отчаянно мне хотелось уехать с тобой. И я буду представлять себе, что мы идем к морю, взявшись за руки…

– И я. У меня хорошее воображение.

– У тебя вся жизнь впереди. Тебе не нужно воображать, у тебя все будет на самом деле.

– Давай поедем сейчас на наше тайное место, где мы целовались?

– Нет. Туда мы не поедем, это безумие.

– Рэкс, пожалуйста!

– Нет. Прекрати!

– Я не вынесу, если мне нельзя будет тебя видеть.

– Послушай. Я тебе уже говорил. Когда-нибудь тебя спросят о твоей первой любви, и ты не сразу сможешь вспомнить мое имя.

– Я всегда буду тебя помнить, каждую мелочь, связанную с тобой.

– Поживем – увидим. А теперь я отвезу тебя домой.

– Нет!

– Если Грейс вернется намного раньше тебя, твои родители удивятся.

– Ну и пусть. У меня и так будет достаточно неприятностей.

– Что ты им собираешься сказать – за что тебя выгоняют из Вентворта? Если бы я не был таким трусом! Может быть, мне нужно пойти к ним и попытаться объяснить?

– Объяснить моему отцу ! Рэкс, не глупи. Послушай, а может быть, мы могли бы иногда встречаться где-нибудь после уроков?

– Нет.

– Мы будем очень осторожны.

– Рано или поздно об этом узнают.

– Тогда можно я буду тебе иногда звонить? Или писать? Рэкс, ну пожалуйста !

– Нет. Кончено, Пру. Мы должны расстаться.

Он отвез меня домой и остановил машину в нескольких метрах от магазина. Но было светло, и вокруг ходили люди. Даже я понимала, что целоваться сейчас не время. Вместо этого Рэкс нежно сжал мою руку и прошептал:

– До свидания.

Я ответила тем же и вышла из машины. Он давно уже свернул за угол, а я все смотрела ему вслед. Потом обернулась и посмотрела на наш магазин – на пожелтевшие книжки в витрине, облупившуюся краску на двери, криво висящую табличку «Открыто». Мысль, что мне придется вернуться туда, в мою обычную жизнь, была невыносима.

А может быть, сбежать из дому одной? Добраться до какого-нибудь прибрежного курорта, соврать, что я совершеннолетняя, устроиться на работу в какой-нибудь магазин или кафе. Я могла бы каждый день гулять по пляжу. Конечно, мне было бы очень одиноко, но я бы думала о Рэксе, воображала, что он рядом, представляла жизнь с ним вместе…

Я сделала несколько шагов по улице – и остановилась. Нет, не могла я сбежать, не могла бросить маму и Грейс. Они с ума сойдут, если я вдруг исчезну. Насчет отца я не была так уверена. Он, похоже, не желал больше знать непослушную дочь.

Я глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в омут, и толкнула входную дверь. Грейс сидела за кассой, строя башенки из медных, серебряных и позолоченных монет. Башенки были совсем низкие. Она увидела меня и вскочила, опрокинув свои постройки, так что мелочь покатилась по полу.

– Пру, наконец ты вернулась! Слава богу! Я так боялась, что ты убежала с Рэксом. – Она порывисто обняла меня.

– Я бы с удовольствием, – мрачно сказала я.

– Я глазам своим не поверила, когда ты прыгнула в машину и вы поехали. Значит, у вас с Рэксом правда… ну, ты понимаешь… в общем, любовь?

– Тише, Грейс!

Я с тревогой посмотрела наверх. Там в кухне слышались мамины тяжелые шаги.