Да, в моей жизни произошло действительно по-настоящему ОГРОМНОЕ событие: у меня теперь есть самая лучшая подруга, Индия. Она пришла ко мне, мы играли с маленькой Бритни, пока Лоретта не взяла ее с собой к своей подруге. Потом Индия и я возились с карандашами, ножницами, полосками клейкой бумаги — словом, вместе с Пэтси делали всякие картинки. Не то чтобы мы хотели играть с ней, но не оставлять же ее одну.
Пэтси нарисовала домик с тремя занавешенными окнами и дверью с дверным молотком и почтовым ящиком. Она очень старательно все раскрасила, а над домом светило ярко-желтое солнце. Сверху провела голубую полосу — небо, внизу зеленая полоска обозначала траву, украшенную рядком розовых маргариток. Она прилепила бумажного зайчика в траве и голубую птичку прямо на своем солнце. На самом верху она написала серебристой гелевой ручкой «МОЙ ДОМ» и откинулась на спинку стула, улыбаясь до ушей.
— Но ведь наш дом совсем не такой, — сказала я.
— Ну и ладно, — ответила Пэтси, ничуть не огорчившись. — Это может быть зайкин дом.
— Ах, благослови ее Господь! — воскликнула Нэн, высыпая в кастрюлю чипсы.
У меня подкатило к горлу, только что не вырвало. Пэтси-то ладно, но я терпеть не могу, когда она выскакивает с этими своими детскими глупостями. Зайкин дом, надо же!
— Ну-ну, — сказала Нэн, прикрыв мне рот ладонью. — Если тебя тошнит, ступай в уборную, мисс Дарлинг. — Она коснулась подбородком моего затылка, но тут увидела мою картину.
— Ох, деточка!.. — воскликнула она и, обняв, крепко прижала к себе.
В самом низу листа я нарисовала темный, страшный дом, все линии были черные, небрежные, и была в этом доме маленькая женщина и несколько детей, похожих на крохотных жучков, и еще там был огромный, как горилла, мужчина — я вырезала его из большого куска картона, — который шагал прямо по ним. Еще я нарисовала девочку — божью коровку в красном ворсистом пальтишке, летящую все выше, выше к новой, весело раскрашенной квартире на самом верху многоэтажной башни. На эту квартиру номер четыре на четырнадцатом этаже у меня ушла почти вся клейкая бумага Пэтси.
— Очень хорошо, Дарлинг, — сказала Нэн и еще крепче обняла меня за плечи.
Потом Нэн поглядела на картину Индии. Она нарисовала очень высокий и узкий дом, занявший весь лист бумаги.
— А ты в большом доме живешь, дорогая, — сказала Нэн, сделав вид, что рисунок не поразил ее.
Я тоже стала рассматривать ее рисунок, удивляясь, с какой стати она нарисовала там какую-то зловещего вида армию, марширующую возле дома. Еще там была река, хотя Темза очень далеко отсюда.
— Это не мой дом, — сказала Индия. — Это дом Анны Франк.
— Анна Франк? А кто это? — спросила Нэн.
Индия страшно удивилась:
— Вы не знаете, кто такая Анна Франк?!
Она вовсе не хотела быть невежливой, но как-то так прозвучало. И даже ее нежный голосок ничего не мог исправить.
— Мне очень жаль, но я действительно не знаю, — сказала Нэн, чуть-чуть порозовев. Нет, ей вовсе не было жаль, ее голос звучал скорее насмешливо.
У меня свело желудок. Я не переживу, если Нэн обидится на Индию. Но все обошлось. Индия тоже стала вся розовая. Быстро и смущенно она проговорила:
— О, мне ужасно неловко, миссис Митчел.
— Рита, — поправила ее Нэн.
— Понимаете, Анна Франк для меня такая героиня, я всегда ею восхищалась. Это еврейская девочка, которая скрывалась от нацистов в Голландии во время войны…
И тогда я поняла — высокий голландский дом, канал, эти страшные солдаты. Я стала еще пристальней рассматривать картину Индии и увидела чердак, превращенный в убежище. Можно было даже разглядеть Анну в окошке, склонившуюся с пером над маленьким красным блокнотом.
— Это ее дневник, — пояснила Индия с уважением в голосе.
— Я тоже веду дневник, — сказала я и тут же вспыхнула, подумав, что это прозвучало глупо. Надеюсь, Вилли не слышал. Было бы просто ужасно, если бы он сейчас заглянул сюда и с полным на то правом надо мной посмеялся! Пэтси была слишком занята своим рисунком, чтобы обратить внимание на мои слова. Ее зайчик с помощью клейкой бумаги быстро превращался в Хрустального Кролика[6] .
— И я веду дневник, — сказала Индия; теперь вспыхнула она.
— Ах вы, девчурки, — сказала Нэн. — А вот я не веду дневник. Я никому не доверяю свои тайны.
Индия начала рассказывать нам, кто такая Анна Франк, этому не было конца, так что, сказать по правде, мы все от нее немного одурели. Но потом стало интереснее, когда речь зашла об Анне и ее родителях и о том пареньке Питере, который прятался на чердаке вместе с ними. В конце книги Анна в него влюбилась, и он стал ее бойфрендом. Тут Индия тяжело вздохнула.
— Он был недостоин ее, — сказала она. — Но ведь там, в убежище, выбора-то у нее не было.
— Нет, был. Она могла вообще не заводить себе бойфренда, — возразила я.
— А у тебя есть бойфренд, Дарлинг?
— Вот еще! Я не выношу мальчишек.
Хотя вообще-то Вилли, по-моему, хороший парень. Разрешил вот пользоваться его велосипедом. И он позволяет мне надевать свой свитер от Томми Хилфигера. А ведь свитер даже не старый, Вилли сам часто его надевает, но, когда я сказала, что это, по-моему, просто супер, он сразу снял его и надел мне прямо на голову.
«На тебе он тоже супер, маленькая Дарлинг», — сказал он.
Свитер в буквальном смысле супер длинный, мне он просто до колен, висит мешком, но мне, пожалуй, нравится. Да и сам Вилли, пожалуй, нравится тоже. А что, тут все в порядке, ведь он член семьи. Но бойфренд мне даром не нужен, никогда.
Моя мама была бы просто замечательной, если бы не эти ее распроклятые бойфренды. Особенно Терри.
Я так боюсь. Завтра суббота. Вчера вечером мама опять звонила, сказала, они действительно приедут забрать меня.
Нэн взяла трубку и сказала маме, что она порет чушь.
— Вовсе нет, — сказала мама. — Я советовалась с адвокатом, понимаешь. Он уверяет, что здесь не о чем и говорить, Дарлинг моя и должна жить со мной.
— Но это животное, с которым ты живешь, ранил ее своим ремнем, — выпалила Нэн.
— О нет, он никогда… Но и вообще, если он даже сделал это, а он этого не делал, у тебя нет доказательств. А теперь послушай, если ты не отдашь мне Дарлинг, когда мы приедем за ней, то мы получим постановление суда.
