— Господин Полосухин, ау! — позвал я, буквально вспотев от предчувствия. — Давай по-простому, а? Ты видел того психа, что мне под колеса кинулся, да?

— Видел, — сказал Васька уже совершенно будничным тоном и высыпал остатки орешков из мисочки прямо в рот. — И не псих он вовсе был, а… не знаю кто, — продолжил он, с аппетитом чавкая.

— Почему ты так решил? — холодный ветерок опасности снова пощекотал мне затылок.

— Потому что этот парень ждал тебя, — заявил бывший однокурсник, сохраняя на физиономии простодушную улыбку, но взгляд у него при этом был жестким и сосредоточенным. — Он маячил у меня под окнами минут десять. И обратил я на него внимание именно потому, что выглядело сие подозрительно: стоит человек под проливным дождем без зонтика, и даже укрыться не пытается — странно!

— Что ж тут странного? — Я по своей извечной привычке уже рассуждал вслух. — Ну, любит человек под дождем гулять, особенно под летним, проливным.

— Так ведь не гулял он. — Васька взял свой стакан, повертел его в ловких длинных пальцах, но пить не стал и поставил обратно на стол. — Он именно ждал! Просто стоял столбом возле таксофона и на дождь не обращал никакого внимания. А когда появился ты, он буквально рванулся на дорогу, будто стометровку решил освоить. — Полосухин все же не выдержал и отхлебнул коктейля, покрутил головой, вспоминая, и продолжил: — А вот дальше, Димыч, я тоже ничего не пойму. Вроде я на пару секунд отвлекся от него на твой финиш в будку, и за это ничтожное время он умудрился исчезнуть! Но проспект-то здесь метров тридцать поперек будет?..

— Значит, он должен был развить скорость порядка шестидесяти километров в час, чтобы добежать хотя бы до ближайшего подъезда на другой стороне проспекта, — подсчитал я и невольно поежился от ледяного дуновения в затылок. — Так не бывает!

— Не бывает, — согласился Василий и вперил в меня пронзительно-зеленый взгляд. — Мне почему-то кажется, Димыч, что ты знаешь, кто это был!

— Ей-богу, Васек, могу только догадываться, — честно сказал я. — Кстати, ты очень правильно сделал, что не вышел давеча и не рассказал «гаишникам» свои наблюдения.

— Почему? — немедленно подобрался он, почуяв приближение тайны, из которой, видимо, собирался извлечь кое-что полезное и для себя.

— Потому что это стало бы опасным и для тебя, — веско ответил я. — И следующий таксофон или столб оказались бы твоими.

— Темнишь, Димоген! — процедил в миг преобразившийся Полосухин. От длинного и нескладного великовозрастного балбеса с дурацкой улыбкой на лице не осталось и следа. Теперь напротив меня сидел матерый, битый жизнью волчара — стремительный и беспощадный. — Кто на тебя наехал, говори!

— Послушай, Василий Вилорович, — я постарался аккуратно разорвать дружескую дистанцию, — даже если бы я знал, я бы тебе не сказал. Не в моих правилах подставлять друзей. Но я пока действительно не знаю, кто это. Могу только предполагать, но даже предположения мои могут негативно отразиться на твоем здоровье, а я этого не хочу. Так что, давай договоримся: если мне понадобится твоя помощь, я позвоню. Дай мне свой мобильник, а я тебе — свой…

— Ладно, — немного поиграв желваками, согласился Васька. — Верю. Записывай: 613–777.

— Порядок. А мой — 599–600.

— Крутой номер! — не удержавшись, цокнул языком Полосухин.

— А то!.. — улыбнулся я и тут же серьезно добавил. — Только про свои наблюдения — никому!

— Не учите меня жить! — Передо мной снова оказался прежний Полосатый, бывший однокурсник и соратник по ночным приключениям на дискотеках. Я полез было за бумажником, чтобы расплатиться, но Васька барским жестом остановил мою руку. — Оставь, Димыч, сегодня — за счет заведения. Бывай! — и он неожиданно легкой и пружинистой походкой удалился в сторону служебной двери в дальнем конце зала.

Я посмотрел сквозь стеклянную стену на улицу и убедился, что дождь, наконец-то, закончился. И в этот момент проснулся мой мобильник. Вместо номера определитель выдал аж целых десять «шестерок». Чувство опасности промолчало, и я, пожав плечами, нажал кнопку ответа.

— Котов слушает.

В трубке что-то зашуршало, послышался тонкий свист и какой-то неживой, лязгающий голос медленно произнес:

— Не ходи в «Световид». Не надо…

На меня вдруг накатила веселая злость: вспомнился знаменитый и единственный в своем роде российский вестерн конца шестидесятых годов прошлого столетия «Белое солнце пустыни».

— Зачем ты пытался убить меня, Саид? — поинтересовался я голосом киношного басмача.

Я все еще был уверен, что это чей-то розыгрыш.

— Ты ничего не сможешь сделать, а женщина Ксения умрет, — снова проскрипело в трубке как по ржавому железу.

Теперь я уже не был уверен, что меня разыгрывают. Никто не знал про мою встречу с Меньшиковой. По крайней мере, никто из людей. От этой мысли меня вновь прошиб пот и стянуло льдом затылок. Блин! Да что же это такое?! Неужели все начинается по новой?! Опять явился по мою душу черный мадхъя? Неужели я обречен всю оставшуюся жизнь воевать с этой нечистью и ради чего?.. Ну нет, врешь — не возьмешь! Вот теперь-то я уж точно пойду до конца, хотя бы для того, чтобы раз и навсегда отбить у тебя охоту совать нос в мои дела, Нурия Саликбекова!

— Эй, шутник! — прорычал я в трубку. — Я поеду в «Световид». А если что-нибудь случится с Ксенией Меньшиковой, я тебя из-под земли достану!

Но ответом мне были лишь короткие гудки. Ярость поднималась изнутри меня, грозя затопить сознание мутной водой отчаянной решимости, а это было сейчас очень опасно, и потому я сжал зубы, глубоко вдохнул в три приема по технике тайцзи и сложил пальцы в мудру Земли, восстанавливающую внутренний энергетический потенциал организма и защищающую от внешних негативных энергоинформационных воздействий. Эффект, как всегда, не замедлил сказаться буквально через пару минут: в душе наступило светлое умиротворение, в сознании — ясность, и даже хмель выветрился.

Просветленный я двинулся к выходу из бистро, и тут опять запел мобильник. Но на этот раз номер высветился знакомый — звонил Берест.

— Привет, родственник. Как самочувствие?

Это было новостью: что-то не припомню, чтобы Николай интересовался моим самочувствием.

— Вашими молитвами, комиссар, — ответил я осторожно. — А что случилось?

— Ну, пока ничего. — Берест явно мучился вопросом: сообщать или не сообщать мне приготовленную информацию. — Короче, твою «телегу» я отправил в ремонт на нашу станцию техобслуживания, а пока, так и быть, выделю тебе колеса из вторичного фонда. Можешь подъехать в управление и взять бежевую «хундайку» — во дворе стоит. Ключи и права — у дежурного.

Вот это да! Но откуда такая щедрость у прижимистого комиссара?!

— А никакой щедрости, — будто прочитал мои мысли Николай. — Просто ты мне нужен будешь в мобильном состоянии для расследования убийства Ильхана Амиева.

— Стоп! — прорвался наконец я. — Я не являюсь вашим сотрудником, комиссар, а потому не собираюсь действовать по вашим указкам…

— Вот и прекрасно, — хмыкнул Берест. — Действуй самостоятельно, но в рамках закона. Именно это мне и нужно от тебя. Ты же теперь — инспектор Кротов, не так ли?

— Ах, вот оно что! — я снова рассвирепел. — Купили за полушку?! Не ожидал я такого от своих лучших друзей…

— Не строй из себя наивную нимфетку, Котов! — Комиссар тоже начал закипать. — У меня нет времени тебя уговаривать! Если я в б-ближайшие дни не найду убийцу, Г-гейдар Амиев начнет войну с «чеченами», и тогда нам п-придется вывозить трупы самосвалами! И раз уж т-ты сунул свой ушлый нос в это д-дело, так будь добр, не выпендривайся, а работай!

— Все-все, уговорил, — поспешил я успокоить разбушевавшегося друга. — Действительно, чего это я? Дело-то пустяковое! На одну трубку…

— Д-димыч, я тебя… — у Береста от возмущения пропал голос.

— Я же сказал, Коля: договорились! Уже еду, то есть бегу за машиной, — и я быстренько отключился.

Да, как говорится, никогда не знаешь: где найдешь, где потеряешь! А дело-то закручивается нешуточное, то бишь два. И ведь не вывернуться, не уйти в сторону, будто кто-то невидимой сильной рукой взял за шиворот и толкает только в одном ему ясном направлении: шаг влево, шаг вправо — побег, прыжки на месте — саботаж.