Я хотела бы также добавить, что в этой школе прививают научное понимание того, что существование Духовной Иерархии нашей планеты – это не доктрина, а реальное и проявленное царство природы. Было дано много церковных учений о царстве Божьем и царстве душ. Это лишь термины для обозначения того же самого — Духовной Иерархии планеты.
В этой школе развивают истинное оккультное послушание. Оккультное послушание не подразумевает служения мне или любому другому главе Школы, или какому бы то ни было человеческому существу. От учащихся Школы Арканов не требуется клятв в верности или личных обетов преданности какому-то индивидууму. Однако они учатся слушаться указаний собственной души. По мере того, как голос души становится им всё более знакомым, они в конечном счёте делаются членами Царства Божьего и предстают перед Христом.
Итак, в 1923 году мы учредили школу, не доктринальную, 198] не сектантскую и основанную на Вневременной Мудрости, которая дошла до нас с незапамятных времён. Мы учредили школу, имеющую определённую цель и специфическую задачу — школу включающую, а не исключающую, ориентирующую своих учащихся на жизнь служения, как путь приближения к Иерархии, вместо пути эгоистической духовной культуры. Мы решили, что работа должна быть интенсивной, упорной и сложной, чтобы отсеивать людей немыслящих. Учредить оккультную школу, преследующую личные интересы — это одна из самых лёгких вещей на свете, что всё время и происходит, но мы не хотели делать ничего подобного.
Мало-помалу мы уяснили, как организовать работу, тренировать персонал, систематизировать записи и применять такие деловые методы, которые гарантировали бы нашим учащимся своевременную помощь. Мы поставили Школу на добровольную финансовую основу и не берём платы за учёбу. Благодаря этому мы не имеем никаких финансовых обязательств по отношению к учащимся, и я вольна в любой момент исключить учащегося, если он не извлекает пользы из наших занятий. За нашей спиной не стоит никакой “ангел”, никакой крупный благотворитель. Работа поддерживается за счёт малых пожертвований многих людей, что гораздо надёжнее.
Думаю, это всё, что я должна рассказать об основании школы и её деятельности. Это самая суть всего, что мы делаем. У нас сегодня есть британская, голландская, итальянская, швейцарская и южно-американская секции, организована работа в Турции и Западной Африке, и во многих других странах есть наши члены. Материалы Школы рассылаются на многих языках, учащимися в соответствующих странах руководят секретари, которые говорят с ними на одном языке. Виды служения охватывают всё более обширную область, и я больше не буду их обсуждать.
Следующие шесть лет, с 1924 по 1930 год, были довольно монотонными. Обозревая их, я глубоко осознаю их как цикл, в котором день 199] за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем я делала одно и то же, продолжая развивать Школу Арканов. Я непрерывно писала школьные инструкции и статьи. Я всё время встречалась с людьми, а в 1928 году часто встречалась с ними через каждые двадцать минут в течение всего дня. Я никогда не льстила себе, объясняя это тем, что я такая замечательная женщина. Поток посетителей объяснялся главным образом тем, что я не брала никакой платы.
Это были годы, когда самые разные психологи разъезжали с лекциями по всей стране. Всевозможные психоаналитики принимали людей, беря за это солидные суммы. Я никогда не брала денег, и мои дни были заполнены встречами с людьми, озабоченными той или иной проблемой и надеявшимися, что я смогу её решить. В Нью-Йорке в то время была женщина, которая брала пятьсот долларов за получасовую встречу, и к ней записывались на приём. Могу гарантировать, что она никогда не давала таких полезных советов, какие я давала бесплатно.
В ту пору одна из тайн человеческой природы высветилась у меня в сознании вполне отчётливо. Я обнаружила, что люди проявляют полную готовность говорить о самых интимных делах своей обыденной жизни, рассказывая о своих половых отношениях со своими мужьями или жёнами мне — совершенно незнакомому человеку. Предполагаю, что моя отрицательная реакция на это обусловливалась моим британским происхождением, так как мы здесь в Америке всегда откровеннее с незнакомыми, чем это принято среди другой половины англо-саксонской расы. Откровенно говоря, мне это никогда не нравилось. Определённая сдержанность полезна и правильна, и я всегда отдавала себе отчёт, что когда люди с кем-то чересчур откровенны и раскрыли себя в интимном разговоре, они обычно заканчивают ненавистью к нему — ненавистью, которую тот, кому они доверились, совсем не заслуживает. Меня никогда не интересовали половые отношения людей, но я понимаю, что это важный фактор для гармонии индивидуума.
200] Вся проблема секса сегодня смещается. Сама я консервативная британка, испытывающая ужас перед разводом, неприязнь к разговорам на сексуальные темы, но между тем я знаю, что современное поколение не так уж не право. Я знаю, что викторианская позиция была порочной и фатальной. Тогдашний покров секретности и тайны, набрасываемый на всю проблему секса, таил в себе опасность для невинных молодых людей, ведущих естественный творческий образ жизни. Шепоток, секреты, общение за запертыми дверями возбуждали любопытство молодых и загрязняли их мышление, — трудно простить за это отцов и матерей викторианской эпохи. Сегодня мы страдаем от реакции на это. Молодёжь почти наверняка знает слишком много, но лично я считаю, что это гораздо безопаснее, чем те условия, в которых росла я.
Как правильно решить половую проблему в каждой расе, я не знаю. Мне известно, что в других странах, согласно британскому закону, а может, и голландскому, или любому другому закону, у мусульманина может быть много жён. У мужчин любой национальности — американцев, британцев и любых других — всегда было множество контактов. Из всей этой половой неразборчивости и из всех этих поисков ответа в конечном счёте возникнет настоящее решение. Французы не получат его, так как французская нация является демонстрацией того, что “ум — убийца реального”. Они такие реалисты, что прекрасное, духовное, субъективное зачастую упускается ими из виду, что указывает на большой изъян в оснащении французской нации. Их Сенат не признаёт Божества; их масонские ордена считаются Великими Ложами других стран незаконными, поскольку они не признают Великого Архитектора Вселенной; их планомерные половые отношения чисто утилитарны, 201] что в своей основе было бы разумно, не будь в мире ничего, кроме материальной жизни.
Ныне, в 1947 году, мир охвачен сексуальным безумием. В Великобритании, США и всех других странах происходит множество разводов; молодые женятся, считая, что если союз окажется несчастливым, его можно расторгнуть, и кто скажет, что они не правы? Незаконнорождённые дети, как результат военного психоза в каждой стране, стали почти правилом, а не исключением. Там, где прошли армии, остались сотни тысяч незаконных детей. Церковь негодует против современных взглядов на брак и разочарования в нём, но не предлагает никакого решения; и католическая, и епископальная церкви США и Великобритании стоят на той точке зрения, что если развод совершён, любой следующий брак является развратом.
В связи с этим я вспоминаю, как мне захотелось посетить утреннюю службу в небольшой церкви в Танбридж Уэллс, находящейся недалеко от нашей штаб-квартиры в этом городе. Я попросила разрешения у пастора, потому что Англия маленькая страна и люди, подобные мне, там отлично известны. Пастор сказал, что ему нужно получить разрешение от епископа; в разрешении было отказано; пастор пришёл ко мне и сообщил, что мне нельзя прийти на службу. Я несколько минут смотрела на него, потом сказала: “Я бы могла приехать в этот город из Америки, злоупотреблять коктейлями и развлекаться картами, кутить и иметь полдюжины любовников — и могла бы присутствовать на службе, не будь я разведена. Двадцать лет назад я получила развод с полного согласия епископа и духовенства епархии, так как они знали факты, и всё же я не вправе посетить службу — я, которая старалась служить Христу с пятнадцати лет”. Что-то есть в корне неправильное в английской церкви. Что-то неправильное есть и в здешней епископальной церкви, так 202] как епископ этой церкви однажды сказал мне: “Никогда не говорите мне, что такой-то человек разведён, потому что если я этого не знаю, это не страшно, но если узнаю, я буду вынужден не допустить его к службе”. Комментарии излишни.
