— Жди тут.

— Ну просто как в сказке, — заявил Унтарис, когда они вдвоем снова оказались среди выветренных скал, рядом с большой дюной, из которой под странным углом торчал алебастровый столб.

— Слишком похоже на то, чтобы быть ложью, пожалуй.

Унтарис неуверенно повел плечами.

— Кто-то же ухаживает за садом, — напомнил ему Алпирс.

— К полудню мы сможем быть в Анклаве Теней, — сказал Унтарис. — Пусть эту загадку разгадывает лорд Ульфбиндер.

Алпирс кивнул и подбородком указал в сторону потайного сада. Пока он ходил за лошадьми, Унтарис пробрался обратно, чтобы вручить Джинджабу его награду.

Они оставили старого бедина лежать ничком под кипарисовым деревцем. Кровь вытекала из его перерезанного горла и смачивала землю среди корней и цветов.

***

Унижение оскорбляло все чувства Рукии. Переброшенная через плечо Тахнуда, словно мешок с верблюжьим кормом, бедняжка пыталась натянуть юбку на свои босые ноги. Сопротивляться не имело смысла. Дружки Тахнуда были вокруг, сопровождая парочку между многочисленными палатками десаи и дальше, на юг, к источнику.

Процессия собрала множество счастливых взрослых, они выкрикивали что-то и пели, остальные, почти все племя, находились уже внизу, во все увеличивающейся грязевой яме. Босые женщины без помех плясали в этой жиже, высоко поднимая ноги, часто оскальзываясь и шлепаясь в грязь под радостные вопли зрителей.

Вокруг в землю было воткнуто несколько полых шестов, вода с журчанием изливалась из них, отражая яркое пламя множества костров, горящих по краям ямы. Десаи собирались праздновать всю ночь, как того требовала традиция, когда обнаруживался новый источник.

Рукия пыталась не отвлекаться на радостные крики, и пение, и суматоху вокруг. Теперь она сосредоточилась на собственной песне, надеясь развеселить всех еще больше. Она шепотом обращалась к ветрам, призывая облака.

Потом ее подбросили в воздух, и ее песня перешла в визг. Она летела, и летела, и летела кувырком, и даже ухитрилась приземлиться на ноги, но это ей не помогло, потому что грязь выскользнула из-под нее и она совершенно неграциозно шлепнулась на спину, широко раскинув руки и ноги.

Женщины смеялись, мужчины радостно вопили, а Тахнуд стоял и смотрел на нее свысока. Он скрестил руки на узкой груди, великий завоеватель.

Рукия не реагировала, просто погрузилась вновь в свою тихую песню, взывая к облакам. Сильные руки схватили ее за лодыжки и принялись крутить, потом перевернули ее на живот и покружили еще немного. Ее каштановые волосы прилипли к голове, и она не могла различить, где заканчивается юбка и начинаются голые ноги, поскольку теперь все было одного цвета — просто ком грязной глины. Она чувствовала ее запах у себя в носу и ощущала ее вкус во рту.

Эта пытка продолжалась еще какое-то время, но Рукия этого не заметила, потому что у нее была ее песня и в этой песне она обрела убежище. Наверху собирались облака, отвечая на ее зов.

Наконец старшие мальчишки отпустили ее, и зазвучали приветственные крики в честь Тахнуда Завоевателя, и старухи запели песню — для него и о нем. Рукия заметила его отца, сияющего от гордости, и своих родителей. Нирай широко улыбался, кивками благодаря ее за то, что она приняла эту забаву сдержанно и с достоинством. Рядом с ним стояла Кавита с шелковистыми черными волосами. Она неловко улыбалась и пыталась кивнуть, но Рукия знала, что она исполнена сочувствия к дочери, или, может, то был безмолвный плач, оттого что дочь ее избрана.

В конечном счете эта «игра» имела свои последствия. Тахнуд выделил ее среди всех прочих. Он подал знак десаи, что красотка Рукия со светлыми волосами и удивительными синими глазами станет его выбором.

Рукия заметила, что многие девочки племени, ее лет или даже постарше, глядят на нее теперь с открытой враждебностью.

— Умойте ее! — выкрикнула мать Тахнуда, и несколько женщин присоединились к ее призыву:

— Воды! Воды!

Рукия взглянула на Нирая, и снова он кивнул и тепло улыбнулся ей. Она почувствовала, как рука Тахнуда ухватила ее за запястье — крепко, но бережно. Он поднял ее на ноги и повел измазанную грязью девочку к ближайшему полому шесту. Едва они подошли и холодная вода плеснулась на нее, как вспышка молнии расколола небо над головой, а вслед за раскатом грома внезапно хлынул сильнейший ливень.

Крики изумления сменились воплями радости, и все племя принялось плясать и петь, и, конечно же, то был добрый знак: многообещающий молодой Тахнуд сделал мудрый выбор этой богатой на воду ночью!

Рукия подняла лицо к небу, предоставив дождю смывать грязь.

— Ты от меня не убежишь, — прошептал рядом Тахнуд. — Ни за что не убежишь.

Рукия взглянула на него — почти с жалостью и, уж конечно, с явным намерением вывести мальчишку из себя. Так внезапно во время простого обмена взглядами Рукия взяла над ним верх. Тахнуд нервно облизнул губы и, надувшись, убежал плясать с остальными.

Рукия смотрела ему вслед. Несмотря на всю его спесь и постоянные приставания, парнишка нравился ей. Она понимала, что от него ждут многого. Немало десаи возлагало свои надежды на его узкие мальчишеские плечи. Он был хороших кровей, рожденный, чтобы быть первым, и любая неудача стоила бы Тахнуду много дороже, чем другим детям — их слабости. Рукия могла лишь посочувствовать ему.

Размеренно лил дождь, вспышки молний периодически освещали тучи над головой. Рукия подошла к трубе и подставила тело под струящуюся холодную воду, черпая из нее силу и смывая последние остатки грязи. Однако при этом выяснилось, что у нее порвалась юбка. Тяжело вздохнув, она заскользила по грязи к своим родителям.

— Зибрийя! — приветствовал ее Нирай. Он взъерошил ее мокрые волосы могучей рукой, потом притянул ее к себе и крепко обнял.

— Все в порядке, милая моя? — спросила Кавита, низко склонясь, чтобы заглянуть Рукии в глаза.

Рукия улыбнулась и кивнула.

— Тахнуд не сделал мне больно, — заверила она женщину.

— Пусть бы только попробовал, я засунул бы его в муравейник! — объявил Нирай.

— Я могу тебе помочь, папа, — подхватила Рукия и показала родителям дыру в юбке.

— Ерунда, — заверила ее Кавита, разглядывая повреждение. — Пойдем достанем другую, а эта пусть высохнет.

Утром я ее зашью.

— Ты хочешь сказать — днем! — весело поправил Нирай. Он схватил Кавиту за руки и закружил ее в танце. — Потому что сегодня ночью у нас есть и источник, и дождь! О, дождь! Сегодня ночью мы танцуем и пьем, а завтра спим все утро!

Женщина, смеясь, увернулась от мужа, взяла дочь за руку и повела ее прочь от празднества. Вместе они прошли по пустым проходам между палатками. Барабанный стук дождя по крышам преследовал их, будто сопровождая этим шумом праздник в грязевой яме. Время от времени землю сотрясали раскаты грома.

— Твой отец так гордится тобой, Зибрийя, — сказала Кавита Рукии. — Старейшины пристально следят за тобой. Они полагают, что ты станешь одним из лидеров нашего племени. Они будут готовить тебя к этому.

— Да, — послушно ответила Рукия, хотя не считала пророчество Кавиты верным; по правде говоря, это представлялось ей невозможным.

Они свернули за угол их палатки, и Кавита потянулась к откидному пологу. Однако она не подняла его, и Рукия, заметив ее нерешительность, посмотрела на нее, потом проследила застывший взгляд матери, устремленный на огромного человека, идущего им навстречу с факелом в руке. Это не был десаи.

— Что вы... — начала было женщина, потом захрипела и сделала шаг вперед.

Она глянула на Рукию и оттолкнула ее от себя, шепча:

— Беги, беги! — И такая боль была в голосе Кавиты, что еще до того, как мать зашаталась, Рукия знала, что ее ударили кинжалом.

Человек с мечом позади Кавиты подхватил женщину и втолкнул ее внутрь палатки. Еще одна тень — ибо это действительно были незересские шейды — быстро передвинулась назад, отрезая Рукии пути к бегству.

Но Рукия не побежала. Нет, она кинулась в палатку вслед за шатающейся, чуть не падающей матерью, разбрызгивая маленькими ножками грязь и кровь. Она взвизгнула, проскочив мимо тени поменьше и ощутив жалящий укус клинка.