— Я уже пытался, — напомнил Вульфгар.

— Верно, — кивнула Кэтти-бри. — Но ты сделал это вслепую, без подготовки, без уговора, и был обречен на неудачу. Тебе же лучше, что твое путешествие окончилось, не успев начаться, и что повитуха выбросила тебя на камни!

— Уговора? — едва слышно переспросил Реджис, выхватив из рассказа Кэтти-бри вызвашее его удивление слово.

Кровь отлила от лица Вульфгара, когда на него нахлынули — благодаря магии, примешанной к голосу Кэтти-бри, он понимал это — воспоминания о кратком пребывании за пределами Ируладуна. Он попал в лапы великанши, казалось ему, а на самом деле — в руки повивальной бабки. И когда он принялся протестовать, когда заговорил младенческим голосом, но взрослыми словами, насмерть перепуганная повитуха исполнила свой долг и убила его, ударив о горячие камни, обогревающие лачугу.

Воспоминание об этом кошмаре, о том, как его мягкая голова взорвалась при встрече с неподатливым камнем, вновь оглушило его. Он попятился, зашел на пару шагов в пруд и долго сидел на мелководье, прежде чем смог заставить себя снова выбраться на берег.

— О да, — пояснила Кэтти-бри Бренору и Реджису, пока Вульфгар сидел в воде, — богиня открыла мне все это. Похоже, это она надоумила повитуху уничтожить одержимое дитя.

— Не слишком милосердная богиня! — проворчал Бренор.

— Цикл жизни и смерти не может быть ни милосердным, ни немилосердным, — пояснила Кэтти-бри. — Он просто есть. Он всегда был и всегда будет. Вульфгар попытался и не смог покинуть Ируладун — и никто из нас не может. Это не является частью того выбора, что предлагает нам Миликки. Пока не рассеялась магия, нам предложены два пути. Первый — тот, что выбрал Вульфгар, но с условием. — Она взглянула на него в упор. — Ты не выполнил его, потому и был обречен на неудачу.

Вульфгар в ответ подозрительно уставился на нее.

— Другой путь отсюда ведет через это озерцо, — завершила Кэтти-бри.

— А условие? — спросил Реджис.

— Чтобы покинуть лес и вернуться на Фаэрун, нужно принести клятву верности Миликки.

— Ты отказалась бы от своей веры? — возразил Вульфгар.

— Клянусь волосатой задницей Морадина! — возмутился и Бренор. — Я люблю тебя, девочка, и Дзирта люблю, он мне как брат, но не собираюсь гоняться за цветами на лужайке по выбору Миликки!

— Клятва, обет — не навсегда, — пояснила Кэтти-бри. — Чтобы получить благословение Миликки, покинуть Ируладун и вновь возродиться на земле Фаэруна, вы должны принять одно-единственное условие: выступить на стороне Миликки в самый тяжелый час.

— Что-то я не очень понимаю, что это значит, девочка, — заявил Бренор.

— Она имеет в виду, в самый тяжелый для Дзирта час, — сказал Реджис. И когда остальные уставились на него, добавил: — Ты же сказала, в первую очередь это дар Дзирту.

— Так ты говоришь, что Дзирту понадобится наша помощь? — спросил Бренор.

Кэтти-бри пожала плечами, казалось искренне растерянная:

— Похоже на то.

— Значит, мы можем вернуться на помощь Дзирту, что бы это ни значило, но вольны также почитать выбранного нами самими бога и служить ему? — уточнил Реджис, и по тону его ясно было, что он задал вопрос только для того, чтобы помочь уяснить положение вещей Бренору и Вульфгару, на чьих лицах по-прежнему отражались жесточайшие сомнения.

— Когда цикл завершится и вы снова умрете, а это наверняка произойдет, — ответила Кэтти-бри, — вы отыщете путь к алтарю избранного вами бога и отдадите ему свой голос. — Она обернулась к Вульфгару и озерцу и добавила: — Вот это и есть твой второй выбор. — Она указала на воду. — Под водой этого пруда есть пещера, туннель между вселенными, ведущий преданных к обещанной награде. Теперь, если пожелаете, этот путь открыт для вас. Для тебя, Вульфгар, — путь к Отдыху Воина, к детям и друзьям из твоего племени, умершим раньше тебя или в те годы, что ты провел в Ируладуне. Я уверена, что там тебя ожидает почетное место. Для тебя, мой отец, — Дом Дворфа и твое место подле Морадина, и это будет воистину великое место, ибо ты восседал на троне Гаунтлгрима и был отмечен благосклонностью и поддержкой своего бога. Для тебя, Реджис, — Зеленые Луга и возможность вечно бродить путями Брандобариса. И знай, что я найду тебя там, когда не буду больше принадлежать этому миру, и Дзирт отыщет нас обоих, потому что Дикие Леса Миликки граничат с Зелеными Лугами.

— Что ты говоришь, девочка? — переспросил Бренор. — Так мы мертвые или нет?

— Мертвые, — ответил Реджис. — Но можем ими не быть.

— Или можем быть, — заметил Вульфгар холодно, почти зло. — Как принято в мире, естественно и правильно. — Он, не моргая и не отводя глаз, выдержал взгляд Кэтти-бри. — Я прожил славную жизнь, долгую жизнь. У меня были дети — и я хоронил детей!

— Без сомнения, теперь они все мертвы, — признала Кэтти-бри. — Даже получи они в дар твое отменное долголетие, на земле прошел не один десяток лет с того момента, как ты попал в Ируладун.

Вульфгар поморщился, и на мгновение показалось, что он предался панике или же ярости, услышав непостижимую правду.

— Ничего не требуется ни от тебя, ни от нас, ни от кого из нас, — заверила всех Кэтти-бри. — Богиня вмешалась ради своего любимца Дзирта, но она не лишает нас выбора. Я сейчас ее посланница, и только.

— Но сама ты возвращаешься обратно, — сказал Бренор.

Кэтти-бри улыбнулась и кивнула.

— Ну, если ты вернешься новорожденным младенцем, то Дзирту от тебя будет не много помощи, мне кажется, — заметил дворф. — И еще долго!

Она снова кивнула:

— Разделение сойдет на мир Торила еще не скоро. Поэтому, я полагаю, время опасности для Дзирта еще не пришло.

— Значит, ты собираешься вернуться обратно и расти снова? — недоверчиво осведомился Бренор. — И где же это будет?

Кэтти-бри пожала плечами:

— Где угодно. Моими родителями будут люди, а в Глубоководье или Калимпорте, Тэе или Сембии, Долине Ледяного Ветра или на Муншаез, не могу сказать, ибо это еще только предстоит узнать. Возрождение в ходе великого цикла означает, что твоя душа летает на свободе, пока тебя не отыщут и не поместят в подходящую утробу.

— Друиды при реинкарнации могут перевоплощаться в представителей других рас, даже в животных, — заметил Реджис. — Стоит ли мне покидать лес, чтобы стать маленьким кроликом, удирающим от волков и ястребов?

— Ты станешь хафлингом, рожденным от родителейхафлингов, — пообещала Кэтти-бри. — Это гораздо больше в духе Миликки и лучше соответствует ее планам.

— Что Дзирту проку с тебя как кролика, дурень? — хмыкнул Бренор.

— Может, он будет голоден, — пожал плечами Реджис.

В ответ на ехидную усмешку хафлинга Бренор вздохнул, но тут же снова заметно посерьезнел, повернувшись к любимой дочери. Он тяжело дышал и пытался заговорить, но лишь мотал головой, обуреваемый эмоциями.

— Не могу этого сделать, — выдавил он наконец, задыхаясь. — Я дожил до своего дня и заслужил отдых! — С полубезумным видом он уставился на Кэтти-бри налившимися влагой глазами. — Я заслужил путь к трону Морадина, и Дом Дворфа ждет.

Кэтти-бри шагнула в сторону и указала на озерцо:

— Дорога там.

— И что тогда будет думать обо мне моя девочка? Что Бренор трус?

Кэтти-бри рассмеялась, но тут же снова стала серьезной и, бросившись к Бренору, сжала его в объятиях.

— Этот выбор — не приговор, — шепнула она ему на ухо и перешла на наречие дворфов, на котором разговаривала, когда была совсем юной и жила в клане Боевого Топора, в туннелях под Пирамидой Кельвина. — Па, твоя девочка всегда будет любить тебя и никогда не забудет!

Она еще крепче обняла его, и Бренор ответил тем же, изо всех сил прижав ее к себе. Потом внезапно он оттолкнул ее на расстояние вытянутой руки; теперь по его заросшим щекам катились слезы.

— Ты возвращаешься на Фаэрун?

— Безусловно.

— Чтобы помочь Дзирту?

— Я молю богов о том, чтобы помочь ему. Чтобы любить его снова. Жить рядом с ним, пока я не умру опять. Дикие Леса ждут, ждут вечно, а Миликки — терпеливая хозяйка.