– Что ты делаешь? – спросила Рейн необычайно высоким голосом.

– Соблюдаю предосторожность. Вдруг кто ненароком вломится сюда, пока ты будешь переодеваться. А ты, наверное, подумала, что сейчас я повалю тебя на этот стол и стану насиловать? Да? И чего, собственно, ты испугалась, Рейн? Девственность ты уже потеряла… благодаря мне…

– Ты долго ждал, чтобы напомнить мне об этом, – зло проговорила она.

Он шагнул к ней.

Она съежилась и выжидательно смотрела на него.

– Разве тебе не ясно, что твое поведение подстрекает к насилию?

Рейн вздрогнула. О нет! Она не может дать себя в обиду!

Ник сделал еще шаг, его лицо было совсем близко, рот – буквально в нескольких сантиметрах от ее рта. Сердце Рейн неистово заколотилось, поднимая жар в крови. Она готова была сопротивляться, но тело, тело предательски жаждало совсем другого…

– Ну что, моя нежная, строптивая жена? улыбаясь, спросил он.

Она вся напряглась. Если Ник попытается, как прежде, начать любовные игры, она вряд ли сможет устоять…

– Я думаю, что, следуя своему правилу не спешить, ты не станешь торопить события, – осторожно произнесла она.

– Ну, я могу делать и исключения…

– Лучше не надо, Ник! – (Как бы ей выскользнуть из этого щекотливого положения?) – Ты, кажется, сулил мне удобную кровать и… – Отчаянно припоминая, что он там еще наобещал, Рейн замешкалась.

Зато он договорил:

– …и длительное, неспешное соитие… Что ж, хорошо. Если ты хочешь именно так, подождем… А сейчас повернись-ка спиной!

Сняв с ее головы фату, Ник бросил ее на стол, затем начал проворно расстегивать нескончаемую череду мелких пуговичек на платье. Наконец оно с шуршанием упало на пол. Она стояла перед ним в бюстгальтере и тоненьких трусиках – такая беззащитная. Ник наклонился и коснулся губами ее позвоночника, а потом совершил медленное восхождение по нему легкими поцелуями.

Его действия были немыслимо эротичными, по телу Рейн пробежали мурашки. Притянув ее к себе, он обхватил ладонями ее маленькие упругие груди.

Рейн исторгла глухой стон.

Ощущая подступающее желание, она закрыла глаза. Хорошо, что Ник не видит ее лицо, но вот он развернул ее как раз лицом к себе, и теперь ей оставалось лишь беспомощно ждать поцелуя.

Однако Ник не спешил. Он рассматривал Рейн: широкий разлет ее бровей, бархат ресниц, лебединый изгиб шеи… Затем он протянул ей руку и помог выбраться из шуршащих складок шелка.

Маленький саквояж со всей необходимой одеждой в дорогу стоял на стуле. Пока Ник поднимал платье и аккуратно складывал его, Рейн поспешно натянула костюм из тонкой шерсти изумрудно-зеленого цвета, который замечательно гармонировал с красивой блузкой. Коричневые кожаные туфли и сумка через плечо дополнили ансамбль.

– Ну что, готова? – с улыбкой спросил Ник.

Она робко полюбопытствовала:

– Куда мы едем?

– В аэропорт.

– А потом?

– Летим в Бостон.

О Боже, ей предстояло окунуться горькие воспоминания! Она вновь окажется в том самом месте, где испытала однажды горечь обмана!.. Похоже, больнее ранить Ник не мог…

Она процедила сквозь зубы:

– У меня нет при себе паспорта. – Затем с затаенной надеждой, что поездка сорвется, добавила: – Я даже не знаю, где он может быть…

Но Ник невозмутимо-спокойно сообщил:

– Твой паспорт у меня. Единственное, что требуется от тебя, это взять букетик и изобразить из себя счастливейшую из невест. – И он открыл перед нею дверь.

Дальше события развивались в еще более ускоренном темпе: она расцеловала отца, Ник пожал ему руку, они попрощались с гостями и под дождем из риса и лепестков роз прошли по старинной брусчатке к ожидавшему их такси.

Рейн задержалась на мгновение, чтобы бросить букет Марго, затем Ник помог ей сесть на заднее сиденье машины, и они тронулись, приветливо махая остающейся группе людей, освещенных ярким октябрьским солнцем.

Коль скоро время притворства прошло, то тут же спал и флер беспредельного счастья – Рейн знала, что ее брак с Ником не будет безоблачным. Худшим для нее было то, что ее неудержимо влекло к этому человеку. Человеку, который совсем не уважал ее чувства – только похоть двигала им. Как можно сохранить брак, зиждущийся лишь на такой вот основе? Ощущение стыда и приниженности, испытанное Рейн в момент их первой встречи, было свежо еще до сих пор. Но если вы .заходите в камеру пыток и даете согласие подвергнуться истязаниям, вам не пристало жаловаться на боль, с грустью подумала она.

Ник дотянулся до ее руки. Когда она попыталась отстраниться, он лишь крепче стиснул пальцы.

– Послушай, Рейн, сейчас мы – муж и жена, и нам надо стремиться к улучшению наших отношений.

– Должно быть, ты шутишь! Тебе не кажется, что это равносильно тому, как если бы невинного приговорили к дыбе и посоветовали хорошо провести время?..

Он устало произнес:

– К чему такие крайности? Ты прекрасно знаешь, что мы вполне можем быть счастливы. Нам приятно вдвоем, мы сходимся во вкусах, и в сексуальном плане мы на равных. К чему возводить искусственные преграды?

Рейн бросало то в жар, то в холод, она едва слышала, что он говорит. Внутри у нее все клокотало. Если Ник думает, что она кукла для сексуальных игр, то глубоко ошибается!..

А он тем временем продолжал:

– Что же до остального, то нам просто нужно находить разумный компромисс, обнаруживать обоюдную готовность уступать друг другу и жить в мире. – Он сильно сжал ее руку и ласково закончил: – Почему бы нам не заключить перемирие, а?

Когда Ник взглянул на нее, ища безусловной поддержки, она почувствовала, что готова с ним согласиться. Пора позабыть о пережитых страданиях и найти в этом браке хоть какое-то подобие счастья!

Но можно ли найти счастье с человеком заносчивым и себялюбивым?

Которому нужно во всем потакать?

– А разве такое возможно? – Она отдернула руку.

Он вздохнул:

– Думаю, да. Если бы, конечно, ты перестала воевать со мною…

– Ага, ты ждешь от меня послушания? Нет уж, благодарствуйте! Я предпочту сражаться!

Его лицо словно окаменело.

– Тогда я гарантирую свою победу.

Так между ними были выстроены боевые редуты.

Самолет на Бостон вылетел без задержки, и Рейн, утомленная суетой дня, была рада наступившим минутам отдыха.

Ник, по-видимому, после разговора в такси решил оставить ее в покое на некоторое время. Он увлеченно рассматривал журнал, купленный в аэропорту перед полетом.

Обстановка в салоне самолета была самой дружелюбной. Стюардесса предложила пассажирам перекусить, но Рейн так и не смогла ни к чему притронуться – напряжение все еще не отпускало ее.

Полет проходил нормально, и вскоре самолет пошел на снижение. Рейн увидела в иллюминатор огоньки Бостона, рассыпанные, словно бриллианты на ковре.

В бостонском аэропорту Ник вызвал такси и, когда машина прибыла, помог Рейн сесть в нее. Усаживаясь рядом, он невольно коснулся ее бедром. Она отодвинулась. В полумраке салона легко было разглядеть, как Ник недовольно поджал губы. Но, не проронив ни слова, он лишь с силой захлопнул дверцу.

Бостон Рейн нравился. Видя мелькающие за окном автомобиля здания, она чувствовала, что начинает испытывать радость от новой встречи с этим городом. Если бы только не было тех горестных переживаний!..

Увы, забыть о них невозможно.

Когда такси подъехало к площади Макленбург, она сразу же узнала дом Ника. У входа все так же горел желтый фонарь. Да, все как в прошлый раз, и вот сейчас должен появиться… дядюшка.

Но появилась миссис Эсплинг, опрятно одетая женщина средних лет с приятным лицом и воздушной копной волос. Она радостно встретила приехавших. Пока Ник расплачивался с таксистом и вынимал вещи из багажника, домоправительница предложила Рейн пройти в холл.

– Рада снова видеть вас, мисс Марлоу… Ах, извините, миссис Марлоу!

– Я тоже. Хотелось бы, чтоб возвращение сюда было более приятным, чем раньше, – ответила Рейн.