— Если ты дорожишь жизнью, не смей никогда придавать Ей сходство со мной, так как я проклятая душа — Нахэма, жена метра Леонарда. Если же ты будешь пользоваться моими чертами лица для всякого другого произведения, я дам тебе славу и богатство. Но берегись открыть кому бы то ни было, что ты узнал сейчас, иначе моя месть будет ужасна!

Восковая рука поднялась, пламя брызнуло из ее тонких, розовых пальцев, и вдруг все закружилось вокруг Раймонда. Ему казалось, что он падает в черную бездну, и он потерял сознание.

Когда он открыл глаза, то увидел бледного и испуганного Вальтера, который вытирал ему лицо мокрым полотенцем.

— Великий Боже! Что такое случилось? Что значат это сожженное полотно и твой обморок? — спросил рыцарь, помогая другу подняться.

Тот бросил на него странный взгляд.

— Вальтер! Если ты дорожишь вечным спасением своей души — удали отсюда эту ужасную женщину. Пока она будет здесь, я не переступлю порога твоей комнаты.

— Говори же ясней: что ты знаешь об этой статуе? Почему ты боишься ее? — спросил, бледнея Вальтер.

— Я не могу говорить и только повторяю тебе: удали отсюда эту ужасную статую. А теперь — прощай! Здесь земля горит под моими ногами.

Художник вышел, оставив полотно, прожженное в самом центре.

Очутившись на свежем воздухе, Раймонд сразу почувствовал, как рассеялась свинцовая тяжесть, давившая на его плечи. Свежий телом, но взволнованный душой, вернулся он в свою мастерскую и сел перед почти оконченным изображением Афродиты.

На левом плане огромного полотна был изображен каменистый морской берег, обрамленный вдали скалами. Лучи восходящего солнца заливали золотом и пурпуром набегавшие на песок волны. Из одной из этих волн, более высокой, чем другие, и увенчанной белой пеной с розовым оттенком, появляется богиня, ослепительная и торжествующая в своей гордой красоте. Страстная улыбка полу-открывала ее пурпурные губы, глаза улыбались, а утренний ветерок развевал ее золотистые волосы. В прозрачном эфире, легкие и воздушные, точно они были сотканы из воздуха, витали духи элементов, окружая и наряжая богиню.

На берегу стоял коленопреклоненный мужчина, с поднятыми кверху руками. Полный экстаза, он восхищался вечной красотой.

Чем больше Раймонд смотрел на свое произведение, тем больше восхищался им. Особенно очаровывала его Афродита. Ему казалось, что ее прекрасное тело трепещет, качаясь на волнах, и глаза ее улыбались ему. Он забыл, что то, что он видел, было произведение его кисти, а не живая женщина, и в его душе вспыхнула бурная страсть. Под влиянием страшного экстаза, охватившего его, он окончательно потерял сознание действительности и вокруг него восстал фантастический мир.

На каменистом берегу моря сидел он сам. В нескольких шагах от него рокотало море, и он слышал, как волны разбивались о прибрежные скалы; влажные брызги смачивали его пылающее лицо, а из бездны океана появлялись водяные чудовища и с любопытством смотрели на него. Медленно, страстно покачиваясь своим ослепительно голым телом, приближалась к нему Афродита. Ее окружали громадные крабы и отвратительные рыбы. Черные птицы с человеческими лицами летали вокруг нее, испуская зловещие крики. Вдруг, сирены, чудовища и птицы окружили Раймонда, танцуя вокруг него адскую сарабанду под звуки отвратительного пения, смешивающегося с ревом волн и свистом бури. Небо почернело. В бледном сумраке, прорезываемом молнией, художник увидел богиню, носящуюся над черной и бурной водой.

В ту же минуту, толпившаяся вокруг него отвратительная масса схватила его и повлекла навстречу Афродите. Раймонд чувствовал, как клочья пены били его в лицо. Вдруг руки богини обхватили его и прижали к холодной и скользкой груди. Ледяные губы прижались к его губам. Ужас и тоска овладели Раймондом. Он тщетно отбивался, стараясь вырваться из этих смертельных объятий. Вдруг, он вскричал в порыве горячей веры:

— Господи Иисусе! Милосердный Спаситель мой! Помоги мне!

Почти в ту же минуту все фантастические существа, окружавшие его, в том числе и Афродита, погрузились в красноватое облако, поднявшееся над морем. Сам он почувствовала, что его с силой отбросило назад, и он ударился обо что-то холодное и твердое и… открыл глаза.

Он лежал на полу, весь облитый потом; все тело его было точно разбито. Была еще ночь, но узкая светлая полоска на горизонте указывала на близкий рассвет. Раймонд встал с трудом, зажег восковую свечу и снова сал перед мольбертом. Кругом было все тихо и спокойно, Афродита смотрела на него своими ясными глазами, улыбаясь страстной, вызывающей улыбкой.

— Брр!.. Какой отвратительный, дьявольский кошмар! Право, это изображение восковой женщины так же страшно и опасно, как и ее проклятая модель. Но погоди, дочь ада, я украшу тебя! — проворчал Раймонд.

Схватив палитру и взяв на кисть красной краски, он быстро нарисовал крест в поднятой руке Афродиты. В ту же минуту страшный удар потряс весь дом. Все рушилось вокруг Раймонда. К общему шуму и треску примешивались человеческие крики и рев диких зверей. Затем, перед художником появилась голова, увенчанная козлиными рогами, с глазами, выходившими из орбит. Кулак, сжатый из крючковатых пальцев, обрушился на голову Раймонда, и он упал на пол.

Неожиданно, с необыкновенной быстротой, черные тучи скопилась над Фрейбургом. Разразилась гроза и молния ударила в дом художника.

От молнии загорелись драпировки в мастерской, весь дом был объят пламенем, грозя уничтожить весь квартал.

В ту же ночь, Вальтер, как и всегда, наслаждался любовью со своей прекрасной подругой. Вдруг, он увидел, что Нахэма заволновалась и с участием вскричала:

— Бедный Раймонд! Я принесла ему несчастье. Как его мучают! О! Роковая красота! Жестокий Леонард! Видимо обеспокоенная, она умолкла и долго не говорила ни слова. Затем, вырвавшись из объятий Вальтера, она прижалась к стене и подняла руку, как бы защищаясь отброшенного, невидимого предмета. Магическое кольцо сверкало на ее пальце. Вдруг, пучки лучей, исходившие из черного камня, приняли форму огненного треугольника. В ту же минуту, проникнув через стену, появился сияющий крест.

Крест этот столкнулся с треугольником, с минуту покружился вокруг своей оси и, затем, исчез в атмосфере. Тогда и треугольник стал бледнеть и тоже исчез. Нахэма заняла свое место в нише и приказала Вальтеру уйти из комнаты.

Молодой человек молча повиновался. Помимо его воли, его охватила дрожь суеверного страха. Но это чувство превратилось в настоящий ужас, когда час спустя, зловещий звук набата возвестил о несчастье, грозившем городу.

Вальтер выбежал на улицу и вместе с обезумевшей толпой скоро очутился перед пылающим домом Раймонда. Сам художник, вынесенный из пламени своим верным слугой, лежал на улице без сознания. Проливной дождь прекратил пожар, но огонь успел уничтожить картину Афродиты со всем, что было в доме.

После долгих усилий удалось вернуть Раймонда к жизни, но он никого не узнавал, взор его оставался бессмысленны и он бормотал только одно странное и непонятное слово «Нахэма»! Доктор объявил, что несчастный молодой человек потерял рассудок. Мрачный, озабоченный Вальтер вернулся домой. Несчастье друга произвело на него глубокое впечатление. Связь этой катастрофы с ночным видением, указывающая, что что-то произошло между Раймондом и Нахэмой, заставила задуматься молодого рыцаря и невольно внушала ужас.

Согласно составленному плану, Филиппина и Кунигунда наблюдали за Вальтером. Стараясь открыть колдовство, которое, по их убеждению, было причиной равнодушия рыцаря к своей жене. Прежде всего, обе женщины обратили свое внимание на то обстоятельство, что молодой человек каждую ночь запирался в комнате, где находилась статуя, и спал рядом. Инстинкт ревности и ненависти внушил Филиппине подозрение, что восковая фигура была делом магии.

Молодая женщина жаждала уничтожить статую. Но как сделать это? Вальтер редко выходил из дома; когда же он уходил, старый Каспар стерег комнаты своего господина. Старик ни за что на свете не позволил бы дотронуться до произведения искусства, которое так высоко ценил рыцарь. Тем не менее, в один прекрасный день, когда Вальтера не было дома, а Каспар был занят на конюшне, Филиппине удалось пробраться в рабочий кабинет мужа; сияющая и бесстрастная Нахэма по-прежнему стояла на пьедестале. Взглядом, полным ненависти, Филиппина осмотрела Нахэму: да, она красива; но, ведь, не более, как восковая кукла, а потому могла ли она соперничать с живой женщиной? Тем не менее, внутреннее убеждение нашептывало ей, что именно в этой кукле и таится колдовство. Вдруг, взгляд ее, блуждающий по статуе, остановился на надетом на нее ожерелье. Величина жемчужин и их блеск возбудили ее зависть. Приподнявшись на носках, молодая женщина пыталась снять ожерелье, но жемчуг, казалось, так крепко приклеился к воску, что его никак нельзя было отодрать. Она с гневом отступила назад и в ту же минуту заметила кольцо, украшавшее палец статуи. Черный бриллиант сверкал, испуская снопы разноцветных лучей.