Высокие ворота, перекрывавшие въезд к дому, освещались массивными фонарями, установленными на каменных столбах. Воротами, видимо, управляли из дома, потому что рядом никого не было. И внезапно они начали открываться.

Мэри съежилась на сиденье и увидела, как из ворот выехал и свернул на дорогу, налево, черный седан. Когда седан скрылся из виду, она выпрямилась. Ворота медленно закрывались. На то, чтобы принять решение, у нее оставалась минута. Мэри рывком распахнула дверцу машины, схватила сумочку и выскочила под дождь. Она проскочила в щель между воротами, добежала до укрытия — большого дуба с густой кроной — и огляделась.

Изгибающаяся подъездная дорога из скользкого булыжника вела к огромному четырехэтажному особняку. Как Сараконе смог позволить себе такой дом? За особняком виднелся каменный сарай, а рядом с ним — шикарный гараж на несколько машин. Перед гаражом стояли два черных «мерседеса».

Если не дана смелость, будь решительной, напомнила себе Мэри и зашагала по подъездной дороге — с показной отвагой, намного превосходившей ту, которую она ощущала, — к парадной двери. По бокам от двери возвышались белые колонны, подпиравшие крышу крыльца. Мэри позвонила.

Дверь отворила чернокожая девушка в чистенькой белой униформе с вышивкой на груди — «УХОД НА ДОМУ». Чуть выше надписи поблескивал золотистый бейджик с именем КЕЙША. Она была хорошенькой, двадцати с небольшим лет, с короткой стрижкой и чуть подкрашенными губами. Увидев Мэри, девушка озадаченно поджала губки.

— Кто впустил вас в ворота? Что вам надо?

— Я собиралась позвонить через интерком, но тут из ворот выехала машина, и я зашла. Я знакомая мистера Сараконе и приехала, чтобы повидаться с ним.

— Знакомая? — переспросила Кейша, окинула неодобрительным взглядом вымокшую гостью. — А разве вы не знаете, что мистер Сараконе болен? Он не принимает гостей.

— По правде сказать, я не то чтобы его знакомая. — Мэри достала из сумочки визитную карточку и протянула ее сиделке. — Я адвокат и представляю одного очень старого друга мистера Сараконе. Его имя — Амадео Брандолини. Как раз в связи с этим мне и необходимо повидать мистера Сараконе.

— Боюсь, я не смогу… — Девушка отступила от двери и начала было закрывать ее, но Мэри резко выставила вперед руку.

— Клянусь вам, мистер Сараконе очень рассердится, если вы меня прогоните. Может быть, даже уволит вас.

На сиделку эти слова подействовали.

— Вы серьезно? Мне нужна эта работа. Как, вы сказали, зовут вашего клиента?

— Уверяю вас, — напирала Мэри, — как только вы назовете мистеру Сараконе имя моего клиента, он захочет меня увидеть.

— Хорошо, подождите здесь, — уже более мягко сказала Кейша. Она обеспокоенно глянула на улицу. — Простите, что заставляю вас ждать снаружи в такую погоду. Но без разрешения мистера Сараконе я не могу вас впустить.

— Ничего страшного, спасибо. — Мэри шагнула назад, дверь закрылась.

Спустя минут пять на пороге появилась очень красивая женщина, примерно ровесница Мэри. Блестящие черные волосы до плеч, темные миндалевидные глаза и тело, за обладание которым любая модель могла бы пойти на убийство. Женщина была слишком молода для жены Сараконе, из чего Мэри заключила, что женой его она и была.

— Здравствуйте. Я Мелания Сараконе, жена Джованни. — Она протянула Мэри руку с наманикюренными ногтями. — Прошу вас, входите.

— Спасибо.

Миссис Сараконе с силой стиснула руку Мэри и буквально втащила ее в дом, захлопнув дверь.

Ну хорошо, ты меня напугала. Вообще-то глупо было ехать сюда, никому ничего не сказав.

— Что-нибудь желаете? Колы или воды? — поинтересовалась миссис Сараконе, шагая впереди Мэри по толстому ковру.

— Нет, спасибо.

Мэри прошла за ней в огромную гостиную, заставленную книжными стеллажами. В гостиной были обтянутые темно-синим плюшем диваны и кресла им под стать. Миссис Сараконе села в кресло и указала Мэри на такое же, стоявшее напротив.

— Спасибо, — сказала Мэри. — У вас очень красивый дом, миссис Сараконе.

— Можете называть меня Меланией. Так вы — адвокат Амадео Брандолини?

— Он умер в сорок втором году, покончил с собой. Я представляю фонд его наследуемого имущества. — Мэри не хотелось раскрывать все свои карты. — Насколько мне известно в день смерти рядом с ним находился ваш муж.

— Странно. Он никогда об этом не упоминал.

— И тем не менее они были большими друзьями и попали в один лагерь в Монтане. Во время войны.

— И этого я не знала. Вы уверены?

— Совершенно. — Мэри достала из сумочки копии фотографий, которые нашла в музее. Копий она сделала три и две другие оставила на работе, а оригиналы спрятала там же, в надежном месте, — на этот раз Мэри рисковать не собиралась. — Это ведь Джованни стоит, в фуражке? — спросила она.

— Ух ты! — Старательно подведенные глаза Мелании вспыхнули. — Какой красавец! Ему здесь лет двадцать.

— Да. В то время он был моложе. А тот, что ниже ростом, Амадео. — Мэри помолчала. — Мелания, я понимаю, уже поздно, но, как вы думаете, не могу ли я поговорить с вашим мужем?

— Нет, извините. Он очень болен. У него рак. — Мелания вернула Мэри фотографии.

— О, простите. — Мэри, едва не застонала от досады.

— Если честно, он при смерти. Я не знаю, долго ли он протянет. Мы теперь живем от одного дня к другому. — Мелания изобразила на лице несколько преждевременную скорбь. Но Мэри-то знала: молодая женщина, выходящая замуж за старика, не только готова к его смерти, но и рассчитывает на нее.

— Ужасно, — сказала Мэри с сожалением. Слишком уж долгий путь проделала она — от Национального архива до Монтаны и обратно, — чтобы добраться до Сараконе. Если он жив, еще не все потеряно. — А у вас есть дети? — поинтересовалась она.

— У Джованни есть сын от предыдущего брака. Джастин. Он появится с минуты на минуту. — Мелания взглянула на золотой «Ролекс». — Он запаздывает — из-за погоды, наверное.

Что ж, можно поговорить хотя бы с ним.

— А знаете, по-моему, я однажды встречала Джастина.

— Очень может быть. Он окончил юридическую школу, но, правда, теперь больше не практикует. — И Мелания с интересом улыбнулась Мэри. — А где вы с ним познакомились?

— В одном баре, там кто-то что-то отмечал. Сейчас ведь многие юристы бросают практику. Я и сама об этом все время думаю. А почему он отошел от дел?

— Ну, не совсем отошел. Джастин занимается инвестициями. Бизнесом Джованни.

— Инвестициями?

Улыбка Мелании померкла.

— А почему вы, собственно, интересуетесь этим?

— Пытаюсь поддерживать разговор, который отвлечет вас от печальных мыслей. У меня получается?

— Нет. — Впрочем, Мелания рассмеялась, и Мэри облегченно откинулась на спинку кресла.

— Послушайте, я понимаю, это звучит неприлично и ужасно, но нельзя ли мне все-таки повидаться с Джованни? Клянусь, это не займет больше трех минут. Я только покажу фотографию…

— Нет, — оборвала ее Мелания. — Мой муж при смерти.

— Он ведь не спит сейчас? Ему сказали об Амадео?

— Да. Кейша сказала. — Мелания теряла терпение. — И я присутствовала при этом.

— Для меня это очень важно, поймите, — продолжала Мэри. — Мой клиент был очень близок с Джованни. Что он сказал?

— Ну хватит. — На щеках у Мелании выступил румянец. — Это не ваше дело!

— Я понимаю, что могу оскорбить вас, но это мое дело. — Мэри лихорадочно пыталась найти своим словам хоть какое-нибудь объяснение. — Если я передам своему боссу то, что сказал ваш муж, это произведет на него хорошее впечатление. Вам несложно пересказать их мне, без официоза, чтобы меня не уволили. Мне нужна эта работа.

Она повторила фразу Кейши, однако повторила искренне, и на Меланию это, по-видимому, произвело впечатление.

— Он сказал только одно: «Амадео». Вас это устроит?

Амадео.

— И все? Вы уверены, что больше он не сказал ни слова?

— Он то и дело произносит разные бессмысленные слова — это все морфий и другие лекарства. Человек умирает! Имейте же, в конце концов, совесть! — Мелания вдруг встала, одернула туго обтягивавшие ее бедра брюки. — Я старалась быть с вами любезной, но теперь разговор окончен. Уходите. Сейчас же.