ЛИТПРОЗЕКТОР

Аглая ЗЛАТОВА

Книга, ради которой объединились поэты, объединить которых невозможно. – М.: РИПОЛ классик, 2010. – 272 с.

И получаются они сами понимаете – как подошва. Продукт неэстетичный и малосъедобный. Разве что в голодные годы.

На жизнерадостной обложке «Книги, ради которой объединились поэты, объединить которых невозможно» светит нарисованное солнышко и по кирпичикам-именам авторов сборника, как по ступенькам, поднимаются, держась за руки, неловкие, но счастливые с виду человечки. Книгу издал Благотворительный фонд помощи хосписам «Вера». Читаем в послесловии: «Фонд занимается «непопулярной» благотворительностью. Мы не имеем возможности привлечь благотворителей гарантией выздоровления – мы помогаем умирающим людям достойно, без боли и в комфортных условиях прожить столько, сколько им отпущено».

Цель, безусловно, достойная.

И вот – выпущена книга, средства от реализации которой «будут направлены на решение самых насущных задач, стоящих перед российскими хосписами».

Тоже хорошо.

Однако благотворительность – это одно, литература – совсем другое.

Давайте по порядку.

Во-первых, если это сборник, то должен быть указан составитель, но его имя по непонятным причинам отсутствует. Кто же составлял список авторов – консилиум врачей?.. Тогда совершенно неудивительно, что напрочь отсутствует принцип, по которому формировалась книга. Сборная солянка. Если бы так бессистемно делались операции, не выжил бы, наверное, ни один пациент.

Во-вторых, как могли с кем-то «объединиться» поэты, уже ушедшие? Арсений Тарковский, Давид Самойлов, Булат Окуджава, Юрий Левитанский, Илья Кормильцев? Они что, оставили соответствующее завещание? К сожалению, эти авторы лишены даже возможности выразить своё недовольство от компрометирующего соседства с живыми литераторами, из которых явно не все могут называться поэтами. А те, которые могут, представлены, увы, своими далеко не самыми лучшими стихами, а, как заявлено в предисловии, малоизвестными. Конечно, и у значительных поэтов бывают неудачи. Но зачем же объединять их в одной книге? Разве что таков и есть объединительный принцип – своеобразная панорама слабых мест.

В-третьих, почему из малоизвестных стихов выбраны именно те, которые выбраны? Скажем, у того же Левитанского есть много хороших стихов о войне, но в сборник попали – о «Пражской весне», да ещё в черновом варианте. Что, не нашли других его малоизвестных произведений, а только те, в которых поэт-фронтовик извиняется перед чехами за ввод советских войск?

…И всё-таки простите меня, чехи.

         («Постскриптум 1990 года»)

У Олеси Николаевой два стихотворения, которые вместе смотрятся весьма странно. Одно – на библейский сюжет «Иосиф», написанное в притчевой манере, другое – об армейском житье-бытье «Майор», задорно-ироничное.

Читатель, ценящий глубокую философскую лирику Олега Чухонцева, будет неприятно удивлён, прочтя одно стихотворение о комарике.

Вокруг него зелёный парадиз,

и хищный и цветущий,

но не кровососущих тварей из,

а иже сущий

наш карамор, он головою вниз

повис

над кущей.

А два других – о мышках:

Вздрогнешь, хвостиком ударишь

и пролезешь в Интернет,

и такого понашаришь,

что и по сусекам нет.

Ну что тут скажешь? Креативно.

А вот национальные откровения в миниатюрах Игоря Губермана.

А закуришь, вздохни беспечально

у заросшей могилы моей:

как нелепо он жил и случайно,

очень русским был этот еврей.

Не погнушались составители и стихами, щедро приправленными матерщиной Всеволода Емелина, и чувственными откровениями харизматичной Веры Полозковой, и вялотекущими верлибрами Дмитрия Кузьмина, и интеллектуальными прострациями Елены Фанайловой, и нудно-обстоятельными и вместе с тем чёртногусломительными виршами Дмитрия Воденникова, и тяжеловесной псевдозаумью Михаила Генделева, и банально-высокопарными опусами Натальи Лайдинен. Здесь же и брутально-протестующие стихи Эдуарда Лимонова, и традиционно аккуратные – Инны Лиснянской и Олега Хлебникова, и отстранённо-проникновенные – Александра Кушнера, и с ухмылкой над бытовым абсурдом – Тимура Кибирова, и аскетично-прохладные – Юрия Кублановского.

В-четвёртых, как оказались в этой компании музыканты и барды? Борис Гребенщиков, Диана Арбенина, Сергей Шнуров, Олег Митяев?

Вот, к примеру, поэтические конвульсии Шнурова:

Иду по улице с довольной рожей,

Навстречу менты – «Попался Серёжа».

«Ты чё, начальник, не серчай,

Какая трава – зелёный ЧАЙ».

Иду по улице с довольной рожей,

Мне удивляется каждый прохожий.

На ногах сандали, на улице лето.

Был ганджубас, а теперь нету.

То, что нет «ганджубаса», – это ещё полбеды, а вот то, что отсутствует поэзия, – это серьёзно. И «довольная рожа» неизбежно превращается в кислую.

В-пятых, среди авторов сборника есть и вовсе непонятные персонажи. Например, Александр Васильев. Это лидер рок-группы «Сплин»? Или историк моды? Или их тёзка – рядовой графоман из Интернета? Почему нет справок об авторах? Судя по качеству текстов, говорить об открытии новых имён здесь не приходится. Следовательно, они оказались в сборнике совершенно случайно. Но, может, только с точки зрения читателей – случайно? А у таинственных составителей был свой, никому, кроме них, неведомый мотив?

Вообще концепция этой книги непостижима. Остаётся только удивляться и недоумённо перечислять свои вопросы: во-первых, во-вторых, в-третьих…

Конечно, хорошие стихи встречаются тоже. Но смотрятся как диковинные жар-птицы посреди кладбищенского воронья. Одно из них – Андрея Вознесенского «Я тело мальчика нашла…» – цитируется в предисловии, другое – Александра Кушнера – процитируем здесь:

На улицу, заросшую травой,

Я вышел в летних сумерках. Горели

Огни на дачах. Августовский зной

Дышал ещё, но кротко, еле-еле.

Три девочки сидели на бревне,

Их спать ещё из дома не позвали,

И что-то, рассмеявшись, обо мне,

А может быть, не обо мне сказали.

Прохладное дыхание земли,