К сожалению, Оскар долго не протянул. В Сьерра-Леоне обезьянье мясо популярно (я однажды попробовал его с салатом и лавашем). Родителей Оскара застрелили какие-то местные охотники, сам же он был слишком мал и на мясо не годился, потому стал ручным зверьком у местных ребятишек. Они держали его на цепи и жестоко дразнили, вот мы и решили купить ему свободу.
Оскар, возможно, потому, что был лишен обычного для обезьян страха перед людьми, оказался, себе на беду, слишком общительным. Он забегал в дом, воровал бананы, гонялся за курами и соседскими детьми, и это привело к печальным последствиям. В конце концов Оскар зашел слишком далеко: начал отдирать пальмовые листья от крыши соседского дома. Соседи забросали его камнями, и он удрал на свое дерево. Но Оскар уже пристрастился портить крышу и, когда обстрел камнями прекратился, набросился на нее с новой силой. В тот же вечер он исчез.
Я попросил одного из наших домашних слуг, Ибрагима, разузнать, что произошло. Утром он принес печальное известие. Оскар кончил свои дни в кухонном котле. Ссориться с соседями мы не хотели, поэтому ничего говорить им не стали. Благополучие животных — последняя забота в захваченном повстанцами Макени.
Помимо всего прочего, я занимал пост председателя Комитета по надзору за прекращением огня (КНПО) в городе под названием Кабала, в двух часах езды от Макени. Кабала все еще удерживался армией Сьерра-Леоне, и раз в неделю там проходили совещания, на которых обсуждались донесения о нарушениях договоренности о прекращении огня. Каждая из воюющих сторон присылала на совещания своего представителя: ОРФ, армия Сьерра-Леоне, камаджоры и Революционный совет вооруженных сил (РСВС). Совещания эти, как правило, оканчивались шумной перебранкой, однако я договорился с участниками, что, если до драки дело не доходит, я после совещания угощаю всех ленчем. Договоренность возымела желаемый эффект.
Один из вопросов, поднимавшихся на совещаниях, был связан с «Группой Дикаря», отколовшейся от Революционного совета и состоявшей под командованием некоего самозваного полковника Дикаря. Группа эта на разных этапах ходила в союзниках и армии Сьерра-Леоне, и ОРФ. Теперь она ухитрилась рассориться и с той, и с другим, а представители этих воюющих сторон воспользовались совещанием, чтобы состряпать заговор, который позволил бы «решить» проблему Дикаря.
Я указал им на то, что, как председатель КНПО, не могу попустительствовать нарушению договоренности о прекращении огня, на что представитель ОРФ предложил решить проблему без единого выстрела. Я попросил его уточнить, каким образом. «Ну, мы могли бы забить их всех до смерти палками».
Однако ОРФ по-прежнему стремился взять это дело в свои руки, и в следующие несколько дней мы начали получать неподтвержденные сообщения о нападениях «Группы Дикаря» на позиции ОРФ. Было ясно, что такая информация дает ОРФ повод контратаковать, не выглядя при этом агрессором.
Чтобы предотвратить резню, я вместе с полковником Джимом и еще шестью офицерами отправился в Кабала. Мы надеялись, что, если нам удастся разоружить людей из «Группы Дикаря», нам позволят отправить их под охраной в демобилизационный лагерь, расположенный в более спокойной части страны. Мы направили Дикарю послание, в котором говорилось, что, если он будет сотрудничать с нами, мы сможем организовать безопасный путь отхода для него и его людей. Если же он откажется, солдаты ОРФ просто убьют его. Его бойцы засели к тому времени в деревне неподалеку от Кабала — между армией Сьерра-Леоне, отказавшейся помочь им, и частями ОРФ. Податься им было некуда, однако Дикарь и его группа в течение двух дней вели бои.
Мы пару раз посылали к нему для переговоров наших людей, но Дикарь отказывался сотрудничать с нами. На третий день настал мой черед, я доехал до последнего блокпоста армии Сьерра-Леоне, а оттуда по ничейной земле пошел в деревню. «Группа Дикаря», проведшая в буше почти два года, походила на средневековую армию. Нечесаных солдат сопровождали своего рода маркитанты: молодые женщины, которых они похитили и использовали в качестве сексуальных рабынь, женщины постарше — стряпухи — и дети, которых заставляли носить за солдатами боеприпасы и добывать для них еду.
Меня отвели к самому Дикарю — впечатляющей персоне с козлиной бородкой и в темных очках. Он сидел в кресле, вокруг него расположились телохранители, рядом с креслом стояла высококачественная стереосистема, из которой несся американский рэп. Я сказал ему, что я — его последний шанс. Я готов остаться при нем на час, но едва я уйду, все будет кончено. Затем я, изображая безмятежность, надел темные очки, стянул рубашку и улегся загорать.
Так мы притворялись друг перед другом несколько минут. С патовым положением было покончено, когда неподалеку взорвалась выпущенная из РПГ граната. Время было рассчитано правильно — Дикарь тут же сказал мне, что его люди сложат оружие.
Разоружение трехсот пятидесяти солдат продолжалось до поздней ночи. На каждую передаваемую нам единицу оружия приходилось еще и два-три «маркитанта». Этих жалких приспешников нельзя было счесть экс-комбатантами, однако нельзя же было просто предоставить их собственной участи, поэтому мы решили вывести под охраной и их тоже.
Ближайший демобилизационный лагерь находился в пятистах километрах отсюда, двигаться к нему нужно было по территории ОРФ. Чтобы обеспечить нас транспортом, из Фритауна был выслан конвой индийских и кенийских грузовиков с вооруженной охраной — они три дня добирались до нас.
Вынужденнее пребывание в Кабала, где мы дожидались появления грузовиков, мне даже понравилось. Этот город ни разу не побывал в руках ОРФ, так что мы имели возможность составить представление о том, как выглядела страна до гражданской войны. То был шумный рыночный городок, окруженный удивительными горами — внушительными гранитными пиками, вздымающимися к небу прямо из джунглей. Я решил возглавить небольшую группу экс-комбатантов и подняться на один из них. Интересно было взойти на красивую гору, вдобавок меня радовала возможность показать этим паренькам, что в жизни существуют не одни лишь бои.
Последние тридцать метров до пика мы поднимались по легкому маршруту, и я с приятным удивлением обнаружил, что моя разношерстная команда, похоже, получает не меньшее, чем я, удовольствие. В одном технически сложном месте я протянул ребятам свой ремень, чтобы им было за что ухватиться. Пока я помогал им подниматься по скалам, они выглядели просто мальчишками, которые радуются приключению. (Увы, когда мы вернулись в Кабала, они снова стали бандитами.)
Я попросил их дать нашему новому пику имя.
— Гора Дикарь, — предложили они, посовещавшись.
— Вы можете назвать ее как хотите, однако вторая по высоте вершина мира, К-2, уже носит такое имя.
— Ну, ладно. А как насчет пик Кровавый Потрошитель Девственниц?
Мне пришлось согласиться с тем, что гора с таким названием в мире вряд ли найдется.
Когда появились грузовики, половина населения Кабала уже объявила себя экс-комбатантами, надеясь на бесплатный проезд до Фритауна. Мужчины, женщины, дети, козы, куры, даже телята — все это норовило втиснуться в грузовики.
Силы ООН прислали за Дикарем и его ближайшими родственниками вертолет — мы опасались, что, если нам придется везти его по территории ОРФ, бойцы последнего не удержатся от искушения прикончить полковника. Если же нам не удастся обеспечить Дикарю безопасный проезд, пойдут разговоры, что ООН никого защитить не способна, и мы не сумеем убедить других командиров разоружиться.
Дикаря с женой мы подвезли до посадочной площадки вертолета в нашей машине, при этом неблагодарный сукин сын спер мои лежавшие на заднем сиденье темные очки. Мысль о том, что столь неравнодушная к своему облику персона позарилась на мои купленные в «Вулворте» за 2,29 фунта очочки, меня позабавила. Теперь мы наконец могли начать на нагруженных людьми машинах путешествие по территории ОРФ.
В каждом городе или деревне, мимо которых мы проезжали, стояли блокпосты ОРФ. Одним из них командовал двенадцатилетний повстанец, именовавший себя «полковой старшина Убийца». Его начальство приказало ему помочь нам, однако это ему было вовсе не по душе. Я уговорил его опустить веревку, перегораживавшую дорогу у блокпоста, и первые два грузовика миновали пост беспрепятственно. В следующей машине Убийца увидел своего давнего врага и тут же дико заорал: «Этот человек нападал на моих людей!» И приказал своим солдатам снова натянуть поперек дороги веревку, однако грузовик не успел затормозить. Веревка перехлестнула его капот, и блокпост Убийцы развалился на куски. Тот впал в неистовство, однако теперь его гнев направлен был на меня. Он сорвал с плеча автомат. Вдалеке выскакивали из своих грузовиков вооруженные кенийцы.
