— Да. Смотри, какой у Шона брелок на ключах.

Я отдал Дэму связку ключей. На ней болтался большой синий брелок с крутящимися желтыми трехгранными пирамидками. На одной грани крестик, на другой нолик, а третья пустая.

— Крестики-нолики? Клево! Давай сыграем!

— Потом сыграем…

— А на катере, выходит, мы уже не прокатимся?

Я задумался. Просить катер у Шона теперь не хотелось. Нет, я совсем не обиделся. Шон был в чем-то прав. Ни о каких дружеских отношениях теперь, когда у него появилась семья и новые обязанности, не могло быть речи. Тем более я действительно был балластом и обузой. Деньги у меня кончались часто и регулярно, а просить, кроме Шона, было не у кого.

— Прокатимся. Я же пообещал. Только не сегодня. И не завтра. Подожди немного, ладно?

— Конечно. Завтра нам будет чем заняться.

Дэмиэн весело улыбнулся и отдал мне ключи. Я представил себе завтрашний день и подумал, что еще успею отвертеться. Я подошел к старой покосившейся сторожке и отпер деревянную дверь.

— Здесь здорово, — одобрил мальчик. Я заметил, что Дэмиэну везде здорово, где нет ничего похожего на его огромный богатый дом. Сказать, что в сырой разваливающейся сторожке действительно здорово, я не мог.

— Наверное. Заходи. Сейчас я тебя покормлю.

— А как же пиццерия?

— Давай завтра.

— Завтра будет некогда!

— Дэмиэн, я ни за что не соглашусь, чтобы ты что-то со мной делал.

— А я не стану тебя спрашивать. Если ты не согласишься, я все расскажу Лин про тебя. И покажу ей твой рисунок. Я же снял его на камеру! Помнишь?

Да еще бы не помнить!

— Дэм… Ты будешь последним человеком, если так сделаешь.

— Сделаю, и буду последним. Так что соглашайся.

— Шантажист.

— Вовсе нет! Это называется сделка! Меня Райан научил. Договор. Это обоюдное согласие двух сторон… Ты ведь согласен? — мальчишка хитро прищурился.

— Дэм, ну ты ведь уже не маленький. Как ты не можешь этого понять? Это невозможно. Это неправильно, когда взрослый человек берет деньги у мальчика.

— У постороннего — да. Разве я посторонний?

Я отвернулся, чтобы Дэмиэн не видел, как мне хочется рассмеяться. Я все-таки сдержался и строго посмотрел на Дэма.

— Посмотрим, — сказал я и подошел к маленькому однокамерному холодильнику. Достал оттуда два бутерброда с сыром и яблоко.

— Держи, ешь. Садись сюда.

Я подвинул мальчишке стул, обтянутый потертым покрывалом. Дэмиэн сел на него, качнулся, подвинулся за стол. На столе под прозрачным стеклом лежало много бумажек со записями, купюра в десять таиров и вырванный из альбома клочок бумаги. Рисунок.

— А это кто? — спросил Дэмиэн неразборчиво, глотая бутерброд. Я смахнул со стекла соринку.

— Это Шон, только когда еще он мальчишка был. Я его по памяти рисовал.

— Точно… А похож. Только потоньше. Он тебя сильно обидел, да?

— Нет. Совсем нет.

— Ты вообще не умеешь обижаться, — кивнул Дэмиэн. — А что тебе тогда сказал Райан, когда я пошел домой? Кроме того, что спустит тебя с лестницы?

— Да больше, пожалуй, и ничего. Только детализировал.

— Ты прости его. Он потом со мной разборки устроил, даже ремнем хотел выпороть. Я ему сказал, что это нарушение прав человека. Он сказал, что я грамотный, только когда умничаю. А друзей себе выбирать не умею… Итан, ты не обижайся, ладно? Я ему сказал, что такие друзья, как эти уроды из гимназии, мне не нужны. Они только о деньгах думают. Я так не хочу там учиться. Если бы я ходил в обычную школу, было бы куда лучше…

— А что тебе мешает перейти в школу?

— Угадай. Райан, кто же еще. Он говорит, что все дети его знакомых ходят только туда. Или закончили уже там учиться. Что это будет подрывом престижа.

Я понимающе кивнул и достал из-под стола зеленую сумку с карманами и спортивными лампасами, как на брюках.

— Это чего, все? — удивился Дэмиэн.

— В смысле?

— Это все твои вещи?

— Да. А чего мне надо? Там куртка, носки, белье, краски. Щетка еще есть. И штаны. Я в них сплю… А чего мне еще надо? Да у меня и нет ничего.

"Исправим", — подумал Дэмиэн, жалостливо косясь на сумку.

— А картины? — спросил он.

— Они пока там остались.

— Как это? Тебя же выгнали.

— Ну да. Я их потом заберу.

— Когда?

Я понятия не имел, когда. И вообще мне не хотелось думать об этом. Дэм посмотрел на мое недовольное лицо и все понял.

— А ключи будем заносить? — спросил он.

— Не. Зачем? Я тут посижу, переночую.

— Как? Мы же договорились.

— Давай в другой раз, ладно? — попросил я. — Сегодня я буду спать тут.

Это в самом деле был выход. Если, конечно, Шон не будет против. Наверное, стоило его спросить. Но тогда он точно отказал бы. Дэм положил локти на стол и обернулся ко мне.

— Ладно. А мне можно с тобой?

— Зачем же? Где ты будешь спать?

— На стульях… Какие проблемы? Итан, я один дома боюсь, — сказал мальчик и хитро прищурился.

— Ты? Насколько я помню, ты не побоялся на кладбище ночью пойти. И этого вашего… авторитета в толчок носом окунуть… или с директором спорить. И ты утверждаешь, что боишься быть один в комнате?

Дэмиэн пожал плечами. Он не врал. Он действительно не любил оставаться дома один. Он не боялся, нет. Все-таки в сентябре тринадцать, не маленький уже. Он просто не любил сидеть один в огромном доме. Когда Дэм был маленький, ему тоже случалось оставаться одному. Райан уезжал на какие-то переговоры, а Дэм умолял Райана не звонить няне. Иногда дядя действительно оставлял его ночевать одного. Тогда комната Дэмиэна была еще на первом этаже, и он закрывал глаза, если ночью ему вдруг нужно было зайти в туалет. Коридор был длинный, а на его длинную дорожку крестами отражались пластиковые рамы за таинственно-белым лунным светом. Иногда за ними еще шевелились деревья, колеблемые ветром. Почему-то эти деревья меньше всего были похожи на деревья, но зато они ужасно походили на огромных чудовищ с изогнутыми лапами, бьющими прямо в окна. Дэмиэн отворачивался, зажмуривался, даже уши закрывал и бегом добирался до уборной. Потом он мчался в свою комнату и с головой забирался под одеяло. И хотя сердце у него колотилось, он радовался, что он один, и с ним никто не сидит.

— Кладбище… А я тебе рассказывал, как я дома у себя один ночевал? Сердце выскакивало… — усмехнулся Дэмиэн. Историю с кладбищем он считал ужасно глупой.

Это случилось, когда в Гальере еще жил Юхан, два с половиной года назад. Один парнишка из гимназии сказал тогда, что всю ночь на спор спал на городском кладбище, прямо возле надгробия одного маньяка. Все зашептались и решили для себя, что это дело нехитрое. Разумеется, решили так они вслух. Что каждый подумал про себя, никто оглашать не стал. Дэмиэн подумал тогда, что смелости у него ни за что не хватило бы, даже если бы от этого зависело что-то очень важное.

— Торн, а ты чего побелел? — хлопнул кто-то Дэма по плечу. — Слабо тебе?

Дэмиэн хотел уже кивнуть, но что-то словно толкнуло его сказать совсем другое. Он очень гордо и независимо тряхнул головой и фыркнул.

— Подумаешь. Да я могу вообще не спать всю ночь. И это кладбище обойти хоть сто раз.

— А шестьсот шестьдесят шесть? — предложил Дэму высокий загорелый мальчишка, тоже Дэмиэн. Мальчик шмыгнул носом.

— Очень долго. Это больше ночи, — отмахнулся он.

— Хватит и трех, — сжалились над Дэмом. — Три раза обойди кладбище кругом, и считай, что выиграл…

— А на что надо спорить? — на всякий случай спросил Дэмиэн. Он догадывался, что на деньги, больше не на что было.

— На сотню. Если проиграешь, отдашь каждому по сто таиров, понял? Чтоб не выхвалялся, Торн…

— А если я выиграю?

— Мы тебе отдадим каждый по сотне.

Дэмиэну на деньги было глубоко начихать. Он был бы рад дать сейчас каждому по тысяче, только не ходить ни на какое кладбище. Но пути назад не было.

— И чтобы было полнолуние, — добавил тот мальчик, который ночевал на кладбище. Дэмиэн понял, что сейчас скажет этим спорщикам, чтобы они подавились его деньгами, и никуда не пойдет.