Ворон прокаркал тем умершим, кого принесли птицы:

— Кто проявит хоть малое неповиновение нам, тот окажется внизу, под тяжестью всех тел, здесь лежащих. И еще позавидует тем покорным, кто будет отнесен наверх.

Пауки помельче ловко ковали железо в горне невиданной величины. А потом они набивали железные кольца на самый низ башни из мертвых тел. Там были те умершие, кто проявил непокорность. Из-под железа уже не доносились стоны, а только сочилась темная кровь. А ловкие пауки наглухо и навечно заковывали башню. Тогда поднял я глаза и узрел самое страшное. Стоит там на гребне подземной горы великий и грозный хозяин этой страны. У него огромное и длинное тело червя и крылья ночной бабочки размахом в полнеба. Его мохнатые лапы заканчиваются черными клешнями, длинными как корабельные мачты. Зверь повелевает ими всеми, хотя нем и безгласен. Его хрустальные глаза полыхают многоцветными огнями и ярче двух летних солнц в полдень. Никто не назвал мне его имени. Но он взглянул на меня, и я понял — не знаю как — что имя ему Гранс. И хотя безмолвен был прародитель Гранс, услышал я из ниоткуда звук странного и грозного пения, подобного колдовскому. Тогда на зов явился огромный паук со ста лапами, готовый ухватить сто человек.

— Если твой столапый паук сто человек ухватит, то у него лап не останется чтобы ходить. Так что врешь ты все, — сказал кто-то из разбойников с великим презрением к достойному рассказчику.

Рябой разумно ответил:

— Это был волшебный паук, как и все обитатели этой страны. Он все умел. Но я не знаю, как он ходил, ибо смотреть на него я боялся. Нас пленников было ровно сто и один, а лап у паука было сто. Тогда птицы бросили кости со ста гранями, чтобы решить, кто останется ждать второго прихода паука.

— Не бывает костей со ста гранями, — сказал тот другой разбойник насмешливо.

— Не бывает того, чтобы ты, Сын Гор, помолчал, когда другие говорят! Повидаешь с мое, тогда и послушаем тебя. Вот бросили птицы кости со ста гранями. Выпал счастливый жребий на меня. Я же говорю, удача сопровождает меня с детства. Паук утащил людей. А птицы разлетелись за новой добычей. Я один остался на скале. Безмолвный Гранс все глядел на меня своими огромными многоцветными очами. Под его взором я не мог пошевелиться. Будто замерз на лютом морозе или будто в невидимой трясине завяз.

Рябой перевел дыхание и продолжал повествование:

— Синичка меня спасла. Я в детстве зимой синицу прикормил. Даже на руку она мне садилась. И вот вижу: летит моя синичка! Раскрыла она крылья перед моими глазами, чтобы я многоцветных очей Гранса не видел. И будто кто разбудил меня от тяжкого сна. Увидел я, что скала была изъедена огромными червями, и бросился сломя голову в самый широкий лаз. А синичка упала за мной, сгоревшая. Испепелили ее волшебные очи Гранса. Побежал я вверх по червяному ходу. Подземные чудовища кричали мне, что если я добром не вернусь, то они меня все равно поймают и положат в самый низ башни, к самым непокорным. Я бы вернулся, да посмотрел, какой ширины червяной ход. Он так широк и высок, что мне даже пригибаться не приходилось. Каково будет твоим костям, когда такая мразь по тебе поползет! А я к тому же с детства червяков боюсь. Еще быстрее побежал оттуда. Птицы стали скалу огромными долбить, как дятлы это делают. Чтобы меня схватить. Страшно у меня в ушах грохот отдавался, когда они крушили камень. Но удачлив я был с детства. Добежал я до выхода из подземелья и оказался на скалистом обрывистом берегу. Внизу бились волны, а вдалеке плыл огромный корабль. В скале чернел пролом, и из него летели красные искры и шел дым от паучьего кострища, где они ковали железо. Уже глухая ночь была, лишь отблеск подземного огня освещал небо на западе. А из пролома, из кострового зарева, из темного дыма ползло жесткокрылое воинство, огромные многолапые чудовища. Как спастись? С обрыва нырять страшно. Не такой я великий пловец. Оцепенел со страху, не знаю куда бежать. А мое отражение мне рукой из воды отчаянно машет: бросайся ко мне в воду! И опять ничего не помню. Не знаю, как нырял, как плыл, как на берег выбрался, куда пошел потом. Но знаю, что я переплыл океан, потому что очнулся на родной земле, в лесу. Крик совы разбудил меня. Я открыл глаза и увидел себя снова под той сосной, где умер. Уже не люди стонали, а ночной ветер выл в ветвях деревьев. И не Гранс-повелитель-насекомых полз по гребню высокой горы, а какая-то мелкая тля зеленая ползла у меня по носу. Думал я, приснилось мне то, что я видел. Но я прикоснулся к моему лицу… оно было исклевано птицами. Тогда я понял, что то был не сон, а правда. В небе горел закат и вились серые облака, но я знал теперь, что это далекий отсвет и дым от великого костра паучьего, от их кузницы. Холодно мне было, а тело мое было покрыто соленой влагой. Понял я, что это вода того океана, по которому я плыл из владений Гранса. С тех пор у меня почетная кличка Живой Мертвец.

Снова влез в разговор дерзкий Сын Гор:

— Да это ты проснулся в холодном поту, а болел ты оспой. Дурак ты рябой, а не мертвец живой. Боишься ты червяков, вот они тебе и в бреду и привиделись. А Прародителя Гранса, жуков верхом на пауках, да костер с дымом до неба ты уже присочинил для большего страху и почету.

Рябой ему кулак показал в знак угрозы:

— Сам ты оспа завистливая! Ты только и умеешь, что говорить слова, каких и нету. — Завидуешь ты мне, ведь меня люди уважают и наливают мне браги за мои рассказы. А тебе рассказать нечего, вот и лезешь без спросу в чужие истории. Ты, небось, и сам бы хотел побывать в Стране мертвых и прославиться навеки. Только завистникам счастья не бывает.

Я ужаснулась рассказу Рябого. Это не было похоже на то, что говорил мне отец. Он ведь говорил что в Стране Мертвых жизнь похожа на нашу, только в вечном сумраке. Наверное, насекомые захватили Страну Мертвых! Видно нигде невозможно людям жить спокойно, даже умершим. Но я все-таки надеялась, что Рябой все придумал. Что правильно Сын Гор над ним смеялся. Все, что Рябой рассказывал, могло бы случиться — но ведь не может быть, чтобы отражение махало рукой, когда сам Рябой застыл от ужаса! Отражения всегда делают то же, что их хозяин. Так что не сходится рассказ про Страну Мертвых.

Но Рейг сказал: видно отражение так испугалось за Рябого, что изменило своим обычаям. Ведь иначе оно пропало бы вместе с ним. Значит, все правда.

Рассуждение Рейга было разумно. Сердце мое содрогнулось. А Рейг сказал бодро и неустрашимо:

— Я давно искал путь в мир мертвых. Разбойники сказали мне, что и ты, ведьма, его ищешь. Вот слушай, что я понял. Если бы птицы, черви и рыбы не растаскивали мертвые тела на клочки, тогда умершие бы со временем выздоровели и ожили. Надо только разделаться с этим Грансом. Потому что все это его подлая затея. Тех, кого его прислужники уже успели утащить — этих тоже можно освободить.

Спросила я его: значит ли это что, тогда люди не будут умирать, а умершие вернуться? Рейг ответил, что в этом и сомнений быть не должно. Говорил он с геройским воодушевлением, и я догадалась, что никакой он не злодей и не разбойник. Просто дружит с разбойниками, но это простительно в наши тяжелые времена. Рейг же продолжал рассуждение свое:

— Осталось узнать, как разделаться с этим племенем паучьим. А для этого сначала надо его найти. Рябой не помнит, каким путем несли его птицы. А страна мертвых ни на какую страну не похожа. Тогда я решил подойти к делу с умом и перехитрить птиц. Пришел на место где недавно битва произошла. Спрятался в лесу и стал ждать, когда слетятся птицы-трупоеды и расклюют мертвое тело. А потом заметил, куда они разлетелись. Одна на север полетела. Одна на восток. Две на юг и пять на запад. Понял я, что на запад несут они добычу. А остальные видно полетели в другие стороны для отвода моих глаз. Припомнил я и то, что Рябой нырнул в соленую воду океана и видел корабль. И еще Рябой говорил, что темные облака в небе — это дым костра в Стране Мертвых, а закат — его отсвет. Темные облака имеют обычай идти с океана. Закат всегда там же светится. Все указывает на то, что Страна Мертвых где-то в океане. И правда: почему с другой стороны океана к нам моряки не плавают? Значит, живых людей там не живет. Только мертвецы и насекомые. Одно лишь мне пока неведомо: может ли человек с племенем Гранса справиться? Думаю, что может! Лук и стрелы на что? Червь червем останется, какой бы он огромный не вырос. Просто в той стране люди мертвы и собраны из обрывков кое-как, силы в них нет, и они безоружны. Вот подлые насекомые и пользуются их немощью. А если придет живой, сильный и вооруженный — тут еще посмотрим кто сильнее. Да ведь племя Гранса и само нас боятся. Иначе зачем на океане великие бури и грозные волны, которые через океан переплыть не дают? Не боялись бы нас заокеанские жители, так был бы океан гладок и тих как лесное озерко. Значит, мы страшны им, пока мы живые. Вот пока все мои соображения о Стране Мертвых. Есть опасность туда плыть? Есть опасность. Но и надежда есть. Не знаю как других, а меня ярость берет. Моя семья были добрые и честные люди! Они не виноваты были, что птицы червей едят. Они сами ни червей, ни пауков не ели! И если давили, то не нарочно. Они же их не выслеживали и не бегали за ними, чтобы топтать. Тем надо было ум иметь, по дороге не ползать да в дом не лезть! А не потом в отместку на умерших плясать. Все, я плыву за море! Люди простые со мной плыть боятся. А ты ведьма. И как мне сказали, тоже хочешь родных вызволить из страны мертвых. Зову тебя со мной!