— Я взял с него слово, что он не причинит никому вреда… — Рок смертельно побледнел, когда я спросил его, знает ли он о браслетах подчинения. Рок знал. И очень не хотел такие заполучить, а потому сразу же пообещал, что не будет ни на кого нападать или как-то вредить. Робко спросил, почему я не боюсь, что он сбежит. С такой аурой он далеко не уйдет, его тут же поймают, и хорошо, если доставят ко мне, а могут ведь и убить на месте, не разбираясь. Так что бояться надо ему, а не мне.

— Ильг, если б я не знал, что это в принципе невозможно, я бы решил, что этот человек околдовал тебя. Ты что, не видел его клеймо или запамятовал, что оно обозначает? Не сдержавший слово. Как ему можно после этого верить? Кстати, ты узнал, почему на нем клеймо "убийца"?

— Э… — за всеми торжествами я как-то и забыл. Тиррелинир по-своему трактовал мое замешательство:

— Если тебе хочется поиграть в доброго и всепрощающего хозяина, то я могу сам провести допрос. Могу даже дать слово, что твой раб сохранит работоспособность, еще лучше будет стараться, вот увидишь.

— Нет, я с ним сам поговорю потом.

— Ну как знаешь. Я, пожалуй, пойду, а то к тебе сейчас лорды придут, будут как всегда по очереди жаловаться друг на друга.

Тиррелинир оказался прав, и первые два посетителя действительно призывали меня разобраться, кому же из них принадлежит клочок земли на границе их владений. Сами решить этот вопрос они уже отчаялись и теперь оба пытались меня склонить к принятию "единственно возможного решения". Я обещал подумать и передать им свое высочайшее решение.

Секретарь пригласил следующего посетителя, и ко мне зашел Дагмар. Год назад этот подававший надежды дипломат без объяснения причин подал в отставку, уехал из столицы и с тех пор не появлялся при дворе. Лишь через месяц я узнал, что всю его семью: жену и двоих детей убили прямо у него на глазах. Люди. Убивали жестоко, заставляя Дагмара смотреть на муки его родных. А потом избили его самого и бросили умирать в лесу, но он выжил. А он в свое время выступал за пересмотр мирного договора, за налаживание отношений с людьми, относился к ним с интересом, а не с презрением как большинство эльфов. И поэтому решил показать своей семье, как живут люди, что они на самом деле лучше, чем думают эльфы. Вернулся он из путешествия поседевшим, ненавидящим людей и больше всего себя. Лишенный собственными руками возможности мстить — мирный договор ведь перезаключили — Дагмар заперся в своем поместье. Ходили слухи, что он в конец обезумел от горя.

— Повелитель, я пришел к Вам с просьбой, — Дагмар преклонил колено, — продайте мне Вашего нового раба. Я Вас очень прошу. Я отдам Вам все, что Вы захотите.

Я сдержался только из уважения к трагической судьбе эльфа. Сколько можно? Я не желаю больше слышать об этом ничтожном человеке!

— Встаньте. А Вы не боитесь, что я попрошу что-нибудь, с чем Вы не сможете расстаться? — Эльф отрицательно покачал головой.

— Мне уже все равно. Этот человек и неделя времени — это все, что мне нужно. Потом можете забрать у меня все, включая жизнь.

— Зачем он Вам нужен?

— Я видел его вчера, его ауру. Он ведь клейменый? Я долго страдал от того, что не могу отомстить. Люди сами казнили убийцу моей семьи и его помощников. Но вчера судьба улыбнулась мне, я нашел его. Меня обманули: его не казнили, его заклеймили и отдали в рабство. Три клейма, поставленные одновременно, по одному за каждую смерть эльфийка и двое эльфят — таких совпадений не бывает.

— А если Вы ошибаетесь?

— Я не ошибаюсь. В любом случае он убийца и поэтому должен умереть.

— А если он не убивал, а клеймили его не за это, — я помню его глаза, когда он узнал о значении отметин. Зря, я провел обряд погружения в сознание, после того как я испытал всю ту боль, я стал слишком мягко относиться к человеку. Сколько раз уже собирался его наказать, но все откладывал, сам толком не понимая почему.

— Повелитель, Вы можете верить в прекраснодушие людей. Я тоже когда-то заблуждался. Но Вы ведь знаете, что если бы он был невиновен, клеймо оставило бы след на теле, но не на ауре. У него вся аура в кровавых следах, а значит, он, так или иначе, признал свою вину, — да, я тоже когда-то заблуждался. Но не говорить же об этом Дагмару.

— Что Вы хотите с ним сделать?

— Хочу, чтоб он испытал все те мучения, что причинил моей семье.

Я приказал привести раба. Жизнь и так жестоко наказала — я тому свидетель — но Дагмар имеет право на месть. Подчиняясь моему указанию, Дагмар сел на диван в темном углу кабинета. Привели Рока, как я и планировал, тот прошел сразу на середину комнаты, не заметив эльфа.

— Я хочу, чтоб ты рассказал мне про преступление, за которое тебя клеймили.

— Я дал слово и не сдержал его. Что ж тут не ясного?

— То есть ты признаешься в этом?

— Да, клеймо просто так не ставят, — спокойно признался Рок.

— Я рад, что ты это понимаешь. Но я спрашивал тебя о тех клеймах, что стоят на правой руке. Говори.

— Нет.

— Ты отказываешься? Хорошо, тогда я тебе кое-что расскажу. Ты знаешь, кто такой Дагмар?

— Нет.

— Я не удивлен. Год назад его семью убили люди на его глазах…

— О, нет, они не просто убили их: мою жену, сына и дочурку. Нет. Им не нужна была их смерть, — донесся хриплый голос с дивана. — Они хотели, чтоб те помучались как можно дольше. Они схватили моих родных, когда те гуляли по лесу. Они обещали отпустить их, если я сдамся. Но людям нельзя верить. Им хотелось как можно сильнее унизить эльфа, они заставили меня умолять на коленях освободить моих родных. Насладившись моим унижением сполна, они решили растоптать меня — сказали, что отпустят мою семью, но не сразу, а по кусочкам. Они начали с жены. Они заставляли меня смотреть на то, как… — Дагмар выплескивал свою боль, впервые рассказывая о том, что произошло в тот ужасный день. Человек стоял, прикрыв глаза, и, казалось, не слушал его.

— Напоследок, парень — их командир — плюнул мне в лицо, сказав, что он бы убил меня сам, но это была бы слишком большая честь для эльфийского отродья, и ушел, оставив своих прихвостней добивать меня, — Дагмар замолчал.

Я бы не поверил в то, что люди способны на такую жестокость, но мне довелось самому убедиться в этом. Я посмотрел на ауру человека — три клейма, казалось, налились кровью и теперь горели красным огнем, лучше всякого признания доказывая вину человека. Значит, он сам признает свою сопричастность и, должно быть, уже осознал, что с ним теперь будет.

— Ты ничего не хочешь сказать в свое оправдание? — Рок покачал головой, все так же молча подошел к Дагмару и опустился перед ним на колени, склонив голову и вытянув вперед сведенные вместе руки. Поза покорности, признания вины и вместе с тем просьба о наказании. Такое смирение только разозлило Дагмара, и он с размаху ударил его по лицу, тот упал, но тут же поднялся, вернувшись в прежнее положение.

— Не думай, что тебя ждет легкая смерть, я заставлю тебя все почувствовать на собственной шкуре, — эльф подошел к человеку и, резко дернув его за волосы, заставил того поднять голову. Снова занес руку, да так и замер, глядя на его лицо. Человек, напрягшийся в ожидании удара, так и стоял перед ним на коленях, закрыв глаза. По его разбитому лицу текли слезы.

— Это не он, — растерянно пробормотал Дагмар.

— Не он? — я уже ничего не понимаю.

— Точно, я хорошо его запомнил. У того были светлые волосы, нос не такой, глаза серые, шрам над левой бровью. А этот… — Рок явно не подходил под это описание. Странно, что он раньше этого не заметил, до такой степени был ослеплен ненавистью? Дагмар отпустил его волосы и рассеяно пригладил взлохмаченную шевелюру человека, тот закусил разбитую губу и отвернулся. — Эй, ты чего? Не плачь… Прости. Я думал, что это ты.

— Я был там, тогда… Если бы я пошел с ним… — Безжизненным, еле слышным голосом сказал Рок. — Этого бы не случилось, если бы я пошел. Это я виноват… — его бессвязная речь стала совсем неразборчивой. Я отослал его, все равно от него сейчас толку не добьешься.