До сих пор я смиренно молчал, давая Ильгизару возможность выговориться — в конце концов, если верить ему, начудил я изрядно. Но терпеть подобные обвинения я не собираюсь.
— Злишься — злись, есть за что, признаю. Но вот собирать все подряд, на ходу придумывая подобные "подробности", пожалуйста, не надо. Откуда у тебя вообще столь дикие мысли?
— Лицо приближенное сообщило. Привык, знаешь ли, доверять его мнению.
— Дай этому лицу в морду, когда увидишь. — Ильгизар скептически хмыкнул, покачал головой и стал молча собирать разлетевшиеся бумажки. Всё, перегорел. Буря прошла мимо меня, но что-то мне от этого спокойней намного не стало. Подобное поведение вообще вызывает в моей душе нехорошие подозрения. — Ильгизар, я не мог такого сказать.
Ладно бы я действительно так думал, тогда, допускаю, мог бы сболтнуть в горячке лишнего. Так нет же! Я свято верю, что Ильгизару стоит поменьше переживать о том, что он может не оправдать надежды рода и не стать ему достойным главой. У него явно небольшой сдвиг на этой почве, чем его родня зачастую беззастенчиво пользуется.
— Память тебе показать? — По интонации ясно, что ничего он доказывать не будет. Дособирает свои идиотские листочки и уйдет.
— Если я действительно такое сказал, прошу прощения. Я на самом деле так не думаю и никогда не думал.
— Извинения приняты. — Ильгизар кивнул, прощаясь. — Поправляйся.
Ильгизар к обидам на пустом месте никогда вроде склонен не был, я бы и думать об этом инциденте забыл, если бы не было затронуто его трепетное отношение к родичам. Извечная больная тема… После всей этой эпопеи с Норин, а потом и с приемным братом, легче, разумеется, не стало. Без того гипертрофированное чувство ответственности за родных приобрело болезненный оттенок — дергается от любого намека на несостоятельность его как любящего родственника. Ушел вот, а я теперь мучайся — вспоминай, что такого брякнул в несознанке.
Спокойно обмозговать ситуацию мне бы наверняка не дали, но иногда посторонние эльфы, шастающие по моему дому, бывают очень кстати. Учитель принца, о котором все счастливо забыли, таки пробился в дом и спас мои уши от очередных нотаций.
Радость моя, впрочем, недолго длилась. Вспомнив об условии, поставленном степнячкой, я как-то подувял. Я поклялся, что ноги моей в родовом доме не будет, пока не найду Талику, и нарушать данный себе обет не хотелось по целому ряду причин. Куда проще дождаться "смены" другой заклинательницы и попробовать договориться уже с ней. Правда, во-первых, непонятно, каких заклинаний навертели на мои браслеты — может, меня дальше уборной и не выпустят. Во-вторых, все посещения родственников-телепортистов, которых можно подбить на сомнительную авантюру, возможны теперь только в присутствии его строгого высочества. "В-третьих" звучит наиболее маразматично, но отбросить его я, к сожалению, никак не могу: терзает меня смутное сомнение, что степнячка слишком уж ассоциировала себя со своей юной коллегой. Кажется, она даже разик использовала "я" там, где я ожидал услышать "она".
Оставлю, пожалуй, эту неблагодарную тему на время. Сейчас бы припомнить, что достоверно говорила степнячка. Жаль покопаться в своей не совсем трезвой памяти, чтобы вытянуть точные слова, без посторонней помощи не выйдет.
Вспомни, что обещал себе. О, такое я вряд ли забуду. Чтобы не говорила миледи, что отец одумался и сожалеет о вырвавшихся у него словах, у него не было права кричать, что если бы я не задурил Талике голову своими службистскими штучками, ее бы не похитили. Элементарное "прости, я был не прав" у него ж поперек горла встанет, а я не собираюсь переступать порог дома, где меня однажды сочли виновным в пропаже сестры. Великий лорд может сожалеть сколько ему угодно, Талику это не вернет. Лучше бы приложил побольше усилий к ее поискам, глядишь и вышло бы что. Но нет, мы будем бездеятельно скорбеть и обвинять тех, кто пытается делать хоть что-то! Ничего, что могло бы обосновать жизненно важную необходимость навестить старших, я так и не вспомнил. С миледи я бы встретился с большим удовольствием, но только, чур, на нейтральной территории.
Ладно, пойдем от обратного. Не думай о том, в чем клялся другим. Лорд может изгнать меня из рода, мне плевать, дома меня больше не увидят, и подчиняться его приказам я впредь не собираюсь. Наговорил я тогда много, но единственное, о чем пожалел со временем — это искреннее огорчение в глазах миледи, которая, лишившись дочери, фактически потеряла и меня. Мы, конечно, видимся, но это уже совсем не то. Не знаю, что бы я делал, если бы она прямым текстом попросила меня вернуться. Иногда мне кажется, что сдался бы, но она, к счастью, слишком деликатна, чтобы давить на чувства, и я каждый раз могу делать вид, что не понимаю ее осторожных намеков. Она в свою очередь делает вид, что верит в избирательность моего слуха.
И в этом вся леди. Простила же она мелкого засранца, который в штыки принял, приведенную отцом в дом женщину. Тот факт, что это его законная жена и прав у нее, как у старшей, гораздо больше, меня только больше подзадоривал. Зачем было забирать меня, чтобы потом снисходить до меня раз в сутки? К матери я бегал чуть ли не тайком, потому что отец, злопамятная сволочь, никак не мог простить, что его очередная пассия — девушка из младшего рода, с которой он провел от силы пару месяцев — посмела скрыть от него мое рождение. Узнал обо мне он, случайно столкнувшись на улице, мне тогда лет двенадцать было, не больше. Скандал был знатный. Как мать не сопротивлялась, шансов у нее не было — дети принадлежат старшему роду. Все ее попытки отбить меня были не больше чем агонией матери, не желавшей расставаться с ребенком.
И вот когда наши отношения с отцом — в общем-то, весьма прохладные — стали понемногу выправляться (пусть матери моей спасибо скажет, это она часами уговаривала меня, что отец — не чужой мне эльф, и я хотя бы ради нее должен постараться наладить с ним отношения), он тут же все перечеркнул. Тогда я счел это чуть ли не предательством, пусть идея того, что родители вновь сойдутся, никогда мне не казалась привлекательной — не к чему матери мучиться с этим тираном.
Я уже забыл, какая из моих шалостей положила конец терпенью лорда. Зато как меня выпороли и сослали во дворец, помню прекрасно. Тогдашний Повелитель счел хорошей идею подыскать Наследнику подобающую его статусу компанию и меня, как сына одного из доверенных советников, рассматривал как вполне подходящую кандидатуру. Впрочем, Повелитель не настаивал, оставив окончательное решение за отцом. Лорд поначалу склонялся к мысли все же оставить меня при себе, чтобы лично проследить за воспитанием наследника, но моя "беспардонная выходка" не оставила ему выбора. Меня отправили ко двору, избавив леди от моего докучливого внимания.
Помнится, я весьма скептически отнесся к перспективе стать "лучшим другом" эльфу, который без папочкиной наводки ни с кем подружиться не способен. Утирать сопли инфантильному созданию мне как-то совсем не хотелось. Впрочем, мнение это просуществовало недолго и после вопроса "За что тебя сюда?" было отброшено как полностью несостоятельное. Мои праведные возмущения были выслушаны, пусть и с несколько отсутствующим видом. За моими передвижениями все ж таки следили, о "подумай лучше над своим поведением" даже не заикались — тогда мне этого было больше чем достаточно.
— Я, разумеется, не могу знать всех подробностей, но мне почему-то кажется, что две мамы лучше, чем ни одной. — Помню, эта мысль меня тогда так поразила, что я даже не нашелся, что ответить. — Если ты хочешь вернуться домой, я поговорю с отцом.
Мне понадобилась неделя, чтобы собраться с духом и извиниться перед отцом. Как я просил прощения у леди, я вспоминать даже не хочу — так стыдно мне в жизни никогда больше не было. За ту неделю, что я жил во дворце, я классифицировал своего нового "лучшего друга" как редкостную зануду, которую при должном старании можно подбить на все, что угодно — маленьким занудам тоже бывает скучно.
