Въ солнечные дни, стараго джентльмена выносили на террасу въ тѣхъ самыхъ креслахъ, которыя для этой-же цѣли употребляла въ Брайтонѣ миссъ Кроли, и которыя теперь перевезеыы были на Королевину усадьбу стараніями тещи мистера Питта. Леди Дженни, по обыкновенію, гуляла въ такихъ случаяхъ, подлѣ старика, и старикъ, повидимому, чрезвычайно полюбилъ свою невѣстку. Онъ обыкновенно кивалъ ей нѣсколько разъ и улыбался, когда она входила въ его комнату, но жалобные и болѣзненные стоны вырывались изъ его груди, когда леди Дженми уходила, и лишь только дверь затворялась за нею, старикъ плакалъ и рыдалъ. Миссъ Гестеръ, въ присутствіи молодой барыни, была чрезвычайно ласкова и предупредительна къ своему паціенту; но какъ-скоро они уходила, нянька сжимала кулаки, дѣлала гримасы, и дерзко говорила баронету: «перестанешь ли ты хныкать, глупый старичшика?» Затѣмъ она откатывала его кресла отъ камина, гдѣ онъ любилъ сидѣть… и бѣдный старикъ рыдалъ еще сильнѣе.

Итакъ, вотъ что осталось отъ семидесяти лѣтъ сутяжничества, каверзъ, мелкихъ хитростей, пронырства, низкаго самолюбія и пьянства!.. Думалъ ли сэръ Питтъ, что онъ сдѣлается жалкимъ и плаксивымъ идіотомъ, котораго станутъ укладывать въ постель, умывать, чистить и кормить, какъ безсмысленнаго ребенка.

Пришелъ наконецъ день, окончившій занятія неутомимой няньки. Рано утромъ, когда мистеръ Питтъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ за счетными книгами главнаго управителя Королевиной усадьбы, послышался легкій стукъ въ дверь, и вслѣдъ затѣмъ, дѣлая реверансъ, въ комнату вошла миссъ Гестеръ.

— Смѣю доложить, сэръ Питтъ, начала Гестеръ, безпрестанно кланяясь и присѣдая, что сэръ Питтъ приказалъ долго жить сегодня поутру, сэръ Питтъ. Я поджаривала тосты, сэръ Питтъ, для его кашицы, сэръ Питтъ, которую онъ, сэръ Питтъ, принималь каждое утро, сэръ Питтъ, въ шесть часовъ, сэръ Питтъ… мнѣ послышался тяжолый стонъ, сэръ Питтъ… и… и… и…

Миссъ Гестеръ сдѣлала самый любезный и красивый ревераисъ.

Отчего же, при этой вѣсти, блѣдное лицо Питта покрылось яркой краской? Неужели оттого, что онъ самъ наконецъ сдѣлался сэромъ Питтомъ, то-есть баронетомъ и членомъ парламента, со всѣми надеждами и блестящими почестями, присвоенными этому титулу? «Имѣнье теперь можетъ быть очищено наличными деньгами,» подумалъ Питтъ, и въ головѣ его быстро образовались и созрѣли планы для всѣхъ возможныхъ улучшеній и поправокъ. Прежде онъ не хотѣлъ тратить на это теткиныхъ денегъ, изъ опасенія, что сэръ Питтъ все передѣлаетъ по своему, и онъ только по пустому убьетъ значительную часть своего капитала.

Печально загудѣлъ колоколъ на башнѣ Королевиной усадьбы, возвѣщая о кончинѣ баронета; сторы въ окнахъ замка и Пастората опустились, и достопочтенный Бьютъ отложилъ свою поѣздку на скачки въ уѣздный городъ. Это однакожь не помѣшало ему пообѣдать въ домѣ сэра Фуддельстона-Туддельстона, гдѣ, за стаканами портвейна, долго бесѣдовали о его покойномъ братѣ и о характерѣ молодого сэра Питта Кроли. Миссъ Бетси, вышедшая этимъ временемъ замужъ за модберійскаго сѣдельника, рыдала долго и громко. Докторское семейство отправилось въ замокъ Королевиной усадьбы, чтобы засвидѣтельствовать почтеніе прекраснымъ леди и навѣдаться о ихъ здоровьи. Вѣсть о смерти достигла и до трактира Гербовъ Кроли, котораго содержатель стоялъ уже на пріятельской ногѣ съ достопочтеннымъ Бьютомъ, и всѣмъ было извѣстно, что Бьютъ частенько заходилъ къ мистеру Горроксу, который подчивалъ его пивомъ.

— Должна ли я писать къ вашему брату, или вы самй извѣстите его? спросила леди Дженни своего супруга, сэра Питта.

— Конечно, я самъ долженъ писать, и вмѣстѣ пригласить его на похороны, сказалъ сэръ Питтъ. Этого требуетъ приличіе.

— Приглашеніе будетъ конечно относиться и… и… и… къ мистриссъ Родонъ? спросила леди Джекни нерѣшительнымъ и робкимъ тономъ.

— Дженни! воскликнула леди Саутдаунъ. Какъ ты можешь думать объ этой женщпдѣ?

— Мы обязаны, конечно, просить и мистриссъ Родонъ, сказалъ рѣшительно сэръ Питтъ.

— Обязаны?! Это что значитъ? Вы хотите, стало-быть, чтобъ я не оставалась въ вашемъ домѣ? возразила леди Саутдаунъ.

— Прошу васъ припомнить, миледи, что я — глава и представитель этой фамиліи, отвѣчалъ сэръ Питтъ. Леди Дженни, потрудитесь написать письмо къ мистриссъ Родонъ Кроли, и попросите ее пожаловать на похороны.

— Дженни! Я запрещаю тебѣ брать перо въ руки! закричала раздраженная миледи.

— Кажется, я имѣлъ честь замѣтить, миледи, что я — глава этой фамиліи, повторилъ сэръ Питтъ. Мнѣ будетъ очень непріятно, если, по встрѣтившимся обстоятельствамъ, вы сочтете необходимымъ оставить Королевину усадьбу, но это, конечно, не сниметъ съ меня обязаныости управлять, какъ я хочу, замкомъ своихъ предковъ.

Леди Саутдаунъ, величественная какъ мистриссъ Сиддонсъ въ «Леди Макбетъ», гордо поднялась съ мѣста, и приказала заложить лошадей въ свою карету. Какъ же иначе? Если ужь выживаютъ ее изъ собственнаго своего дома, леди Саутдаунъ уйдетъ, пожалуй, на тотъ край свѣта, чтобы скрыть въ пустыиномъ одиночествѣ свою тоску.

— Мы и не думаемъ выживать васъ, мама, сказала робкая леди Дженни умоляющимъ тономъ.

— Вы приглашаете такихъ особъ, съ которыми не можетъ встрѣчаться женщина моего званія и съ моими нравственными свойствами. Завтра поутру я уѣзжаю.

— Благоволите, прошу васъ, писать подъ мою диктовку, леди Дженни, сказалъ сэръ Питтъ, вставая съ мѣста, и принимая повелительную позу. Пишите.:

Королевина усадьба. — Сентября 14го 1822. — Любезный братъ мой…

Услышавъ эти рѣшительныя и ужасныя слова, леди Макбетъ, ожидавшая до сихъ поръ несомнѣнныхъ признаковъ слабости и колебанія со стороны своего зятя, встала съ испуганнымъ видомъ и оставила библіотеку. Леди Дженни взглянула на своего супруга, какъ-будто ожидая позволенія идти за своей матерью, но сэръ Питтъ запретилъ ей повелительнымъ жестомъ двигаться съ мѣста.

— Не уѣдетъ, сказалъ онъ. Она отдала внаймы свои брайтонскій домъ, и уже успѣла истратить половину своего годового дохода. Жить въ гостинницѣ значитъ показать изъ себя раззорившуюся леди: на это не рѣшится графиня Саутдаунъ. Я уже давно ожидалъ случая принять эти рѣиштельныя мѣры, мой ангелъ: въ одномъ домѣ не могутъ быть двѣ главы — это слишкомъ очевидно. Продолжайте теперь писать подъ мою диктовку:

«Любезный братъ мой, считаю своей обязаныостью извѣстить васъ, какъ члена нашей фамиліи, о томъ печальномъ происшествіи, которое уже»… и проч.

Словомъ, завладѣвъ почти всѣмъ имуществомъ, на которое расчитывали и другіе родственники, Питтъ рѣшился респектэбльнымъ обхожденіемъ привлечь къ себѣ всѣхъ членовъ знаменитой фамиліи, и сообщить Королевнной усадьбѣ джентльменскій блескъ. Ему пріятно было думать, что теперь онъ — единственный представитель дома. Онъ рѣшился пустить въ ходъ всѣ свои таланты и вліяніе въ свѣтѣ, чтобы доставить младшему брату приличное мѣсто и устроить наилучшимъ образомъ всѣхъ своихъ племянниковъ и кузинъ. Этого требовалъ нѣкоторымъ образомъ самый долтъ справедливости, потому-что Питтъ своимъ дипломатическимъ искусствомъ отнялъ у нихъ наслѣдственныя деньги. Впродолженіе трехъ или четырехъ дней послѣ смерти баронета, планы его окончательно образовались и созрѣли. Онъ рѣшился властвовать справедливо и честно, отстранивъ леди Саутдаунъ отъ всякаго вмѣшателъства въ его. дѣла, и приблизивъ къ себѣ окончательно всѣхъ своихъ родныхъ.

На этомъ основаніи онъ продиктовалъ письмо къ своему брату Родону, письмо торжественное и выработанное, преисполненное глубокомысленными замѣчаніями, высокопарными словами и замысловатыми сентенціями, обличавшими въ сочинителѣ умъ обширный и ученость необъятную. Секретарь, писавшій это посланіе подъ диктовку, остолбенѣлъ отъ удивленія.

«Воображаю, какой ораторъ выйдетъ изъ него въ Палатѣ Депутатовъ!» думала леди Дженни, причемъ не мѣшаетъ замѣтить, что по вечерамъ, въ отсутствіе леди Саутдаунъ, Питтъ довольно часто намекалъ объ этомъ своей супругѣ. «Какъ онъ добръ, уменъ, геніаленъ! А мнѣ казалось прежде, что у него такая холодная натура!.. Нѣтъ, мужъ мой истинный геній!»