– Ого! Значит, вы готовитесь производить новые виды оружия?

– А вы откуда знаете?! – Тревейн удивленно уставился на Мириам, еще раз подумав, что все еще недооценивает эту женщину.

– А что вам еще делать на этом комке глины, – довольно равнодушно ответила она и покачала головой. – Не волнуйтесь, я никому не скажу ни слова. Но каждый ксанадик знает, чем научно-исследовательский центр на Зефрейне занимается последние сорок лет. И в этом нет ничего страшного, никто из нас не побежит докладывать об этом мятежникам.

– Я понимаю, – с неуверенным видом улыбнулся Тревейн. – Но осторожность – прежде всего! Поэтому я бы не стал сейчас это обсуждать. Да и вы, пожалуйста, держите язык за зубами!

– Не волнуйтесь, я не буду болтать, – успокоила его Мириам.

– Благодарю вас! – Адмирал взглянул на часы и встал, прихватив свою фуражку. – Мне пора. В Абу-Саиде меня ждет космический челнок… Я свяжусь с вами, как только вернусь. Вы поможете мне с текстом воззвания.

– С огромным удовольствием! – Мириам тоже встала и подошла к Тревейну. – Знаете, мне кажется, что у нас все действительно получится.

– Мне тоже! Рядом с вами нельзя не верить в то, что все будет хорошо. Кроме того, мне понравились ваши коллеги. По-моему, лучше всего удалось найти общий язык с этим Мак-Фарландом.

– Да. Я не сомневалась, что он вам понравится. У вас даже похожий выговор.

Тревейн прямо поперхнулся. Неужели и он отвратительно гнусавит на австралийский манер?! Потом адмирал тряхнул головой и рассмеялся впервые за очень-очень много дней. Сначала Мириам непонимающе заморгала, а потом тоже расхохоталась. Вдруг Тревейн случайно задел локтем мольберт, с которого упало покрывало.

– Черт! – негромко выругалась Мириам.

Тревейн несколько мгновений с задумчивым видом изучал сделанный углем набросок. Потом с вопросительным видом посмотрел на Мириам.

– Неужели у меня действительно такой мрачный вид?

– Да! – ответила она, не так уверенно, как обычно, но не желая сдаваться. Тревейн подошел к мольберту поближе:

– Я никогда не думал, что у меня такое… злое лицо.

– Я бы не сказала, что оно злое. Его правильнее назвать суровым. У вас такое лицо, словно вас ничем нельзя уязвить. А жаль! – добавила она голосом, в котором внезапно зазвучали и симпатия, и решимость. – Ведь, по-моему, вы во многих отношениях очень ранимый человек. Наверняка совсем недавно вы испытали сильное горе.

Мириам осеклась, словно удивившись собственным словам.

Тревейн еще несколько мгновений рассматривал набросок, изучая замкнутое выражение лица, которое его собеседница так хорошо передала углем на бумаге, и чувствуя, как ее слова разрушают броню, которой он сковал свое сердце. Потом он повернулся к ней.

– Да, я… – начал было он, но замолчал. Ему очень хотелось рассказать о том, какую боль ему причинили, но ему пора было идти. Кроме того, он знал, что все ей расскажет при следующей встрече, и, к его огромному удивлению, от этой мысли ему стало легче. Как хорошо, что наконец есть кто-то, с кем он может откровенно поговорить!

– Госпожа Ортега!

– Называйте меня просто Мириам!

– С удовольствием, Мириам. Я свяжусь с вами, как только вернусь… Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.

– Я тоже, адмирал Тревейн!

– Называйте меня просто Иан.

– С удовольствием, Иан. – Она улыбнулась своей живой улыбкой. Потом они обменялись рукопожатиями

Тревейн вышел на улицу. Со стороны гавани снова дул довольно сильный ветер, но небо было безоблачно. На улице играли вроде те же самые ребятишки. Ему опять улыбнулся какой-то малыш.

Тревейн улыбнулся ему в ответ.

Генджи Йошинака не мог припомнить, чтобы Соня Десай когда-нибудь так злилась. На самом деле он вообще не помнил у нее таких бурных эмоций.

– Адмирал просто спятил! – пробормотала она сквозь зубы. – Конечно, я не права! – возразила она сама себе, прежде чем Йошинака успел вставить хоть слово. – Всем известно, что ему пришлось пережить…

– Послушай, Соня, – дипломатичным тоном перебил ее Йошинака. – Ты прекрасно понимаешь, по каким политическим соображениям адмирал это делает. Мы достаточно часто говорили об этом, оказавшись здесь, в Пограничных Мирах. А если тебе это так не нравится, почему ты не изложила ему свои возражения, когда он был на Геенне?

– Разумеется, мне известны все политические мотивы его действий, и я охотно полагаюсь на мнение адмирала в этих вопросах. – В голосе Сони прозвучало глубокое раздражение политиками и другими братьями по разуму, предающимися совершенно недоступным ее пониманию занятиям. – Однако, – продолжала она почти с ядом в голосе, – я всегда полагала, что речь идет о какой-то чисто формальной парламентской ассамблее, на которой местные политические болтуны смогут покрасоваться и выпустить пар, пока мы будем делать дело. Я и не ожидала, что от меня потребуют серьезного отношения к этому фарсу!

Соня бросила злобный взгляд на группу гражданских лиц, собравшихся на другом конце зала, и, как показалось Йошинаке, прежде всего на одну конкретную персону.

Зал, где Соня метала злобные взгляды, находился в основательно защищенных недрах Дома правительства в Прескотт-Сити. Броня, как и архитектурные формы, общие для общественных зданий времен Четвертой межзвездной войны, объяснялась историей этого сооружения. Его защищенность отражала привычку иметь дело с противниками, которые не засылают на планеты шпионов, а засыпают их ядерными боеголовками, но именно она и сделала этот конференц-зал самым подходящим местом для первого организованного Тревейном совместного заседания его штаба и руководителей только что сформированного временного правительства Пограничных Миров. Военные и гражданские лица в данный момент ожидали прибытия Тревейна и, как под действием центробежной силы, столпились в противоположных концах обширного зала.

Вспомнив о безопасности, Десай снова разволновалась.

– Черт возьми, Генджи! – начала она возбужденным шепотом. – Я совсем не против того, чтобы в Пограничных Мирах было создано гражданское правительство. Кому же хочется заниматься всеми административными проблемами, которые нам пришлось бы решать, если бы здесь объявили военное положение! Но я просто не могу поверить в то, что адмирал действительно намеревается предоставить допуск к секретным материалам членам «Великого Хурала», работа которых будет как-то касаться военных операций. Это же просто противозаконно!

– Смотря с какого бока посмотреть! – рассудительно ответил Йошинака. – Это решение принято им в качестве генерал-губернатора. А все его действия в этом качестве попадают под действие «не очень хорошо проработанных разделов законодательства». Как он сам любит говорить, если кабинету не нравятся его действия, ему об этом сообщат. Разумеется, когда с кабинетом будет установлена связь.

Десай нетерпеливо махнула рукой:

– Дело не в этом! Ты сам не был на Геенне, но прекрасно понимаешь, какое огромное значение она имеет для нас! Речь идет о технологиях совершенно иного уровня! – Она замолчала, чтобы перевести дух. – Я должна сделать так, чтобы он понял: мы не можем рисковать, ослабив меры безопасности в этой области… Особенно после того, что произошло на Геенне!

Йошинака с серьезным видом кивнул головой. Он хорошо понимал чувства Сони после того, что ей пришлось пережить несколько дней назад. Но, как всегда, его очень угнетала ее озабоченность и напряженность. А тут еще такие нетипичные для нее бурные эмоции!

– Я должна сделать так, чтобы он все понял! – повторила Соня. – Разумеется, теперь стало ясно, что этим… колонистам нельзя верить!

Йошинака был просто в шоке. Конечно, Десай могла быть очень язвительной, но он никогда не слышал от нее ничего даже отдаленно похожего. Какие же тяжелые мысли ее снедают?

Йошинака постарался выпрямить спину. (Рост, увы, вынуждал его смотреть на большинство людей, в том числе и на относительно невысокую Соню, снизу вверх.)