У рыбаков выработалися правила, касающиеся их внешности, которым они следовали во время лова: «Да, пока я на рыбалку не съежжу, я не бреюсь. Вот я, например, – я с продольником ежжу – начинаю насаживать продольник – я уже не бреюсь. В этот день и потом <…> Пока не выберу продольник обратно <…>» (Фокин М.Ф., 1931 г.р., пос. Льнозавод); «Я вот даже стараюсь в одной и той же одежде на рыбалку ходить […]. Одел новые валенки – все, значит рыбу не наловишь» (Придеин А.Н., 1954 г.р., с. Усачево).
Подготовка к рыбной ловле играла весьма существенную роль. Обычно перед ловом снасти окуривали вересом (можжевельником), который воспринимается как «чистое» и «очищающее» дерево и широко используется в обрядовой практике: «Ты говорит, как поежжают в озеро? У нас свекровка это тоже знала. Вот приежжают мужики – два рыбака – сюда заносят снасть, она берет вересинку, зажигает вересинку и этой обносит эту снасть и перешархивает. <…>. [Читает – А.Т.] Молитву Воскресную [«Да воскреснет Бог…»].
При артельном лове снасти часто не окуривались, но сами рыбаки должны били пройти сквозь дым. Это обычай иногда соблюдали только в вслучае неудачного лова: «Тетка ево учила, если не ловииа рыба, дак окуривали, жечь дымком. Верес дак вот, чертей отгонять, [если| рыба не ловица. <…> Не ловица рыба, надоокурица, кааиа говорили» (Старцев М.Ф., 1929 г.р., с. Печниково).
Перед тем как идти на рыбалку надо посмотреть в печь: «Когда на охоту хотя, ф печь смотрят. Или на рыбалку. Вот тут и говоря: «Пець-пеиь, попецелься обо мне». <…> Вот если ты пойдешь на рыбалку, так рыбы наловишь. Пець попецелице» (Авдеев А.В., 1929 г.р., с. Ошевенск).
Рыбаку давали с собой предметы, которые должны были обеспечить удачу: «Из головы, в рыбине есть кресты, кресцовая кость. Она вот как раз и похожа, как крест. И эту кость ты берешь и надо зашивать, в общем, в шапку ли, в фуражку ли куда-то. Уж ты пойдешь на реку, дак это ты уж точно рыбы наловишь» (Евсеев И.Н., 1929 пр., с. Шильда).
Наиболее уязвим рыбак бывает, когда отправляется на просмысел. Поэтому нельзя спрашивать, куда он идет. Напутствовать рыбака следовало формулой, предвещающей ему неудачу, чтобы не «сглазить»: «[Охотнику желают:] «Ни пуха ни пера», – а тот отвечает: «Поди ты к черту!» [Рыбаку говорили:] «Ни головы, ни хвоста!» [Он отвечает:] «Поди ты к черту!» (Османов А.А., 1929 г.р., с. Нокола). Неудачу предвещает проклятие в этот момент: «Отправит с руганью – хрен принесешь. Понимаете, летом сенокос – надо то, другое помогать. А нам охота сбегать рыбки половить. А эти требуют, чтобы дома помогал. А если туча начинается – ну что делать – идите с Богом. Принесем с братом – щуки висят на ремне, и все на удочки» (Челнокова А.В., 1913 г.р., с. Ухта).
В каждой деревне всегда есть человек, встреча с которым по пути на рыбалку предвещает неудачу: «Старуха есть в деревне такая: если пошол рыбак или охотник [и ее увидит. – А.Т.] – ворочаеца обратно, уже ничево не наловица, не наохотица <…> сглазит» (Старцев М.Ф., 1929 г.р., с. Печниково); «И говорили, што на такой глаз попадеш. Вот человек не прост на глаз или сглазил там вот животину. У нас вот была старушка, а тут сосед был, бывало, скажет: «Как пойду на рыбалку, да Окуля Олексина попадет встречу – лучше сразу ворачивайся: ничево не принесешь». У ней, видимо, такой [глаз| был всегда. Она такая была темная» (Капустина К.М., 1927 г.р., с. Бор).
Иногда «вредный» для рыбака человека определяется по другим признакам: «[Плохо встретить] говорят, троезуба. Где зубы еще: зубы есть, а еще третий зуб есть. От Пошлячиха – чисто, имянно [троезубая], упокой, Господи, как пришла – мыещене ушли в озеро – лучше хоть не ходить. (Османова М.С., 1926 пр., с. Нокола).
Удачу или неудачу могут принести слова-напутствие, сказанные рыбаку случайным встречным: «Да, у рыбаков тоже были приметы. Вот у бабушки, вот на горе-то бабушка, она мне двоюродная сестра. Вот они пошли рыбу ловить [„.] А вот Агриппина Михайловна, бабка, и говорит: «Подьте с Богом, ловите, да и меня старуху накормите». Вот они пошли по Лейбуше [река.- А.Т.] туда наверх. Столько наловили рыбы! Дак и корзина, и пестерь деревенский […]. Столь наловили щук, дак прямо не знаю. И Иван Григорьевич сразу, только вытряхнул и самую первую щуку схватил и этой бабушке [нрзб.] утишил. Снес, все: «Ой, Иванушко!» […]. Вот на второй день бродец пошли опять. Попаласе другая, старуха другая: «Ой, батюшки! Вчерась кучу наловили, а сегодня уж, наверно, за моей рыбой пошли». Дак вот мама все рассказывала. Говорит. «Видали, как вот рыба-то по ногам бежит нам, а в невод не попадает». Двух вот только щук поймали, и он, покойник, первую шуку, которую поймали, он схватил да этой Настасье сходил в избу бросил. Вот, вот, видишь, какие слова» (Каменко НА, 118 г.р., с. Волосово).
Рыбак должен задобрить водяного «жертвой». Обычно в этой функции выступала водка: «В воду выливали рюмку водки? Выливали бутылку даже, не только рюмку. Вот в Тихманьгс ловили, я ловил, в гослове… бригадир, приехали, как вырубили пролубь, он вынимат бутылку и выливат. Это как водяному Подачка, штоб лучше улов был» (Капустин А.А., 1931 г.р., с. Нокола); «В водуго вина лили, первый раз на рыбалку пойдешь» (Дебина А.В., 1930 г.р., с. Лекшма). Иногда бросали хлеб: «Вот, кстати, тоже примета. Когда щуку идешь ловить, нужно хлеб с собой взять. И бросить кусочек хлеба, так сказать, чтобы река была милостлива. Как шуку поймаешь, надо еще бросить кусочек» (Гулянин А.С., 1927 г.р., с. Волосово); «Ак вот, там чего, на рыбалку походят – тоже девают, хто чево может дать. Кусок хлеба бросят ли сахару кусок. В воду. Это бросают, бросают вот. кто рыболовы, рыбу-ту ловят постоянно-то. 13ачем!| А вот уж этого не могу сказать тебе, подрушка. Больше рыбы дает» (Черепанова А.Ф., 1921 г.р., с. Ловзаньга). НА Иваницкий приводит такие данные: «Рыбаки бросают лапоть с портянкой в воду с приговором: «На тебе, черт, лапти, загоняй рыбу». Т .А. Бернштам пишет о дарах водяному поморов: «Так. у старообрядцев кормление водяного ограничивалось бросанием в воду табака, сопровождавшимся бранью: табак и ругань как порождение «нечистого» должны были служить угодным ему подношением».
Нельзя вести себя так, как не понравится водяному: [«Можно свистеть на рыбалке?) Будешь вести себя как водяной – не поймаешь» (Сафонов В.А.. 1931 г.р., с. Усачево). Существуют озера, на которых нельзя шуметь: «У нас вот там озерко есть в лесу. Я от мамы слыхала, што раньше там ловили старики, зимой даже ловили, дак на ем говорят, нельзя розговаривать. Вот кода ловят, надо, штобы все молчали, а то рыба не попадет, кто будет розговаривать» (Боус И.Н., 1940 г.р., с. Нокола); «Особенно лесные вот эти глухие озера. Вот Боровое тоже, дедко росказывал: придеш, место найдеш там, среди лопухов, небольшое отверстие такое. Туда удочку прям опускаеш, и окуни клюют один за одним. Штук сто – сто двадцать. Пока не оторвеца, а оторвеца, – если лапнул по воде окунь, оторвался, шлепнулся по воде – все: хоть сколько стой – бесполезно. Лучше сразу место меняй» (Никонов И.В., 1948 г.р., с. Рягово).
Во время рыбной ловли рыбак (и профессионал, и любитель) пользуется приговорами: «Невод идет, тянут матицу [и приговаривают:] «Попадай, рыбка крупная и мелкая!» [Матица] – как мешок вот. Сеть (Османова М.С., 1926 г.р., с. Нокола); «При наживке червей. Рыба свежа, наживка сильна, клюнь да подерни, ко дну потяни» (переписано из тетрадки Куценко А.Ф., 1941 г.р. и Куценко М.И.. 1935 г.р., с. Нокола).
С первым уловом и первой рыбой связан целый ряд ритуалов и запретов: «У нево [у деда] вот какой еще замечал. Вот сети поставит, ну, пробегамем, как только первая рыбина попадет, он обязательно ей поцелует. А он этова секрета [не рассказал]. Сети поставим, подождем полчасика, вот и потом берем» (Калитин В.А., 1928 г.р., с. Нокола); «Перву рыбину выудишь, таку небольшую, съесть живком. [Чтобы ловилось хорошо?] Да» (Сафонов А.А., 1931 г.р.. с. Усачево); «Слыхала, что первая рыбина | которую поймал в году. – А.Т.], говорят, надо ведь растюкать, да ей в реку отпровадить. Розрезать и опустить» (Дебина А.В., 1930 г.р., с. Лекшма); «На уху давать нельзя. Ну вот, допустим, привез, пришли на уху просить первый улов. Лучше не давай. Хоть скоко, центер может тебе попал, а все равно не давай» (Капустин А.А., 1931 г.р., с. Нокола). Аналогичные данные есть и из Вологодской губернии: «Первую заостроженную рыбу зарывают в землю для удачи».
