— Папа, а давай Гриню научим, — попросил я.
— А что, попробуем! Представляешь, приходим домой, а он нам: «Привет!» Или кто-то спрашивает, как его зовут, а он «Гриня!» Здорово?..
— Здорово! — согласился я. — А как его учить?
— Не так и просто, — признался папа. Надо ему каждый день повторять одно и то же, может, и научится, если не ленивый.
И он лучше всех! — восторженно воскликнул я.
— Даже за нас с мамой? — прищурился папа.
— Ой, что ты! Гриня лучше всех грачей.
— Если так — научится! — согласился папа и пошел встречать маму с работы. А я убрал на кухне, собрал на завтра портфель, подбросил Грине сыра — вдруг есть захочет! — и пошел спать.
Сегодня я заснул сразу. Даже не слышал, когда пришли родители. И всю ночь мне снилось, как мы с Гриней болтаем про все, про все на свете.
Гимнастике — ура!
Теперь дни проходили быстро и весело. А с ними незаметно пролетели осень и зима.
Гриня стал уже совсем нашим и как только замечал кого-то, как выкрикивал свое приветственное «кр-ра-а!». Он заметно подрос, и только по клюву можно было угадать, что он молодой. У грачиной молодежи клювы покрыты небольшими коричневатыми перьями, а клювы взрослых — белые.
Грачи, ища пищу, часто втыкают клюв в землю, вот перья и вытирается.
Мы все время учили Гриню разговаривать.
Не скажу, что получилось сразу, но…
Однажды, когда я вернулся домой и бросил Грини привычное «Привет!» он не ответил.
— Гриню, ты не заболел? — взволновался я.
Гриня сидел на холодильнике и молча поглядывал на меня. Вдруг он приподнялся на цыпочках, вытянул шею, как петух, и крикнул:
— Кр-ри-ит!
— Что?! Что ты сказал? — не поверил я собственным ушам. — А ну повтори!
И Гриня повторил, да еще как!
Что здесь со мной случилось, я сейчас и не вспомню. Помню только, что я носился по квартире и кричал:
— Ура! Гриня говорит! Вот так Гриня!..
На радостях я угостил Гриню немалым куском папиной колбасы — на завтрашний завтрак — и помчался во двор делиться новостью.
— Выдумываешь! — не поверили ребята, когда я рассказал про Гриню.
— Пошли, сами услышите! — предложил я, и мы вместе помчались ко мне.
Как только мы переступили порог и даже не успели поздравить Гриню, как услышали: — Кр-ри-ит! Кр-ри-ит!
Гриня, наш умница, приветствовал моих товарищей.
Теперь все поверили. И хотя Гриня не очень разборчиво произносил свой «привет», но он в конце концов птица, а не человек. Вон сколько людей неправильно говорят и переучиваться не хотят! Поэтому Грине можно простить.
Мы окружили его и начали наперебой говорить ласкательные слова.
— Довольно! — остановил нас Сергей. — Разбалуем его, и он дальше не захочет учиться.
— Захочет, захочет, — затараторила Витуня. — Он такой хороший! — Она погладила Гриню.
А он вскочил ей на плечо, ибо давно уже этому научился, и благодарно потерся о ее щечку.
— А давайте его во двор вынесем, — предложил Славик. — Он уже хорошо летает, пусть погуляет на свободе!
— Не выдумывай! — возмутился я. — А если удерет куда-нибудь, тогда что?
— Не удерет, не удерет! — зашумели все, поддерживая Славка. Такой умный не удерет.
Если бы кто знал, как мне не хотелось рисковать Гриней! И отказывать друзьям не хотелось еще больше. Поэтому я согласился. Но попытался еще раз отговорить ребят.
— А он не простудится? — колебался я. — На улице еще снег.
— Не крути! — все поняли мою хитрость. — Ты сам знаешь: для грачей снег — ничто. Пойдем!
И мы пошли…
Пустить Гриню мы решили на площадке.
Я стал посреди него. За спиной была горка, спереди — ребята полукругом, на всякий случай.
— Запускай! — скомандовал Сергей, и я посадил Гриню на мартовский подтаявший снег.
То ли свежий воздух подействовал на него, или снег с непривычки обжег ему лапки, только Гриня вскрикнул, взмахнул крыльями — и помчался через наши головы!
Мы аж онемели. А когда поняли, что случилось, помчались с диким визгом за ним. Да разве догонишь молодого сильного грача, откормленного на домашних харчах?!
Гриня летел, как метеор. Через мгновение он исчез за углом дома.
— О-ох! — выдохнули мы одновременно и застыли на месте.
Но через несколько минут из-за противоположного угла появился — кто бы вы думали? Точно! Наш Гриня!
Он долетел до моего подъезда и уселся на бетонный козырек над входом.
Когда мы подбежали к двери, Гриня преспокойно, словно ничего и не случилось, чистил свои перья и гордо поглядывал на нас.
— Ну и дал! — восторженно воскликнул Славик.
— Высший пилотаж! — закричал Витька. И мы трижды крикнули Грине «ура».
А Гриня наслаждался славой и, казалось, не думал спускаться.
— Гриня, — позвал я ласково, — а иди-ка сюда!
Никакого внимания.
— Гриня, любименький! — взмолилась Витуня. — Будь хорошим, иди к нам.
То же самое…
Мы звали его на все голоса. Каких только слов мы не придумывали! И зря. На Гриню ничто не действовало. Он только косился сверху на нас. Еще бы, целая куча людей танцует перед ним!
— Ну вот что! — решительно сказал Славик. — Сейчас я тебя, разбойника, достану. Не Гриня ты, а настоящий Буцефал! А ну, ребята, — обратился он к нам, — станьте двое рядом, а я взберусь вам на плечи.
Дальше объяснять не было необходимости. Мы прекрасно поняли план Славки.
— Но ведь он может убежать! — испугалась Витуня.
— Молчи, — оборвал ее шепотом Сергей, — потому что услышит. Лучше ходи вокруг и говори с ним, чтобы ничего не подозревал.
— А о чем? — поинтересовалась Витуня.
— О чем хочешь. Сказку расскажи.
— Какую?
— Вот неумеха! — вскипел Сергей. — Да хоть «Плескачика».
— Я знаю только в стихах…
— Это то, что надо! — встрял Витька, потому что Сергей вот-вот закричал бы. А кричать нельзя, Гриня испугается.
— Хорошо, — согласилась наконец Витуня и начала:
Как-то говорит дед бабушке:
— Разожги огонь в печи
и для нашей Анечки
ты плескачика испеки…
Она прохаживалась перед подъездом и громко декламировала. А Гриня сидел на самом краешке козырька и внимательно слушал.
В это время я и Сергей стали спина к спине, Витька подсадил Славика, а тот ловко вскочил нам на плечи. Но… до козырька не дотянулся.
— Становитесь на цыпочки! — прошипел Витька, который руководил операцией. — Не достает!
Мы, кряхтя, потому что Славик таки весил немало, встали на цыпочки.
— Есть! — послышался Витькин радостный шепот.
Мы глянули вверх и увидели, как Слава ловко подтянулся и молниеносно перебросил тело на козырек. Еще какое-то мгновение — и Гриня был у него в руках!
— Славе — слава! — закричали мы. — Да здравствует лучший гимнаст в мире!
И только тут я вдруг заметил, что из-за угла дома за нами все время, пока мы доставали Гриню, следил какой-то парень. Я видел его несколько раз и до этого — он, видимо, жил в соседнем доме, поэтому решил позвать его к нам. Но он вдруг словно ошпаренный дернулся и так удрал — аж пятки засверкали!
«Так это же он, — сразу догадался я, — бывший хозяин Грини!.. Ишь, как помчался! Стыдно стало, что выгнал бедного птаха из дома!»
Я хотел было бросить ему вдогонку несколько «горячих» словечек, и меня сбил Славка.
— Вот что такое гимнастика! — гордо сказал он, когда спустился. Рекомендую всем: лучший вид спорта!
Мы дружно согласились и сразу же решили вместе записаться на гимнастику.
— А девушек берут? — забеспокоилась Витуня.
— Возьмут, — успокоил ее Славик. — Я за тебя попрошу.
Мы еще поговорили о Грине, о Славином подвиге и о пользе гимнастики и разошлись по домам, уроки учить. Приближались весенние каникулы, и нам не хотелось портить оценки за четверть.
Каникулы — это хорошо, но…
Третью четверть я закончил почти на «отлично». Почему почти? Потому что по пению и рисованию у меня были четверки.
