— Почему? — недоумевал парень. — Из-за того, что Камп сделал? Ребята, вы мне объясните, а? Что-то я ничего не понимаю…

За спинами братьев Рик присел на корточки обняться с Региной, и у Ферди сердце упало: парнишка словно прощался с собакой!

— Господин Тиарнак, — тихо сказал Вард и опустил глаза, — вы извините, что мы не уберегли ваш мяч. Мы соберём деньги и купим другой — такой же. Или такой, какой скажете. Мы правда это сделаем.

Ферди снова уселся на валун и спокойно сказал:

— Когда мы знакомились, я, вообще-то, назвался иначе. Меня зовут Дин.

Парнишки переглянулись, и Колдер было шагнул к Ферди, но замялся и остался на месте. Отведя глаза, Вард покусал губы, и пожал плечами.

— Всё равно не получится, — почти прошептал он. — Мы теперь знаем.

— Но почему? — медленно выговорил Ферди. — Я принесу другой мяч завтра, поиграем, как обычно. Вам не понравилось… общаться со мной?

Все трое опустили головы. И он понял, что ничего не добьётся и что только заставляет их испытывать неловкость, которую до сих пор почувствовал только у Колдера. И опустил плечи.

— Лара из-за этого приходить не хочет? — угрюмо спросил он.

Вард, не глядя на него, кивнул.

— Жаль, — вздохнул Ферди. Он встал, подошёл к ним и каждому поджал руку. — Очень жаль. Но настаивать не буду. О мяче забудьте. Обойдусь.

Они молча ушли, по впечатлениям — с трудом удерживаясь не сбежать.

Регина подошла к началу спуска и долго следила за уходящими.

Ферди подошёл и сел рядом. И что теперь? На душе пусто. "Будь проклят Камп! Будь проклято моё происхождение! Будь проклято слишком почтительное отношение к господам в этой деревне! Ощущение, что из-за него я резко стал нищим!" Теперь он понял значение странной преграды, которую устроила себе Лара. Она хотела быть рядом с ним. Но запретила себе это… Он бессильно скривился… И что теперь ему его выздоровление?.. "Одиночество", — ответили со стороны. И он ссутулился, глядя на темнеющий лес.

Вернулся сразу. Не стал даже думать, гулять ли дальше, нет ли.

Обошёл замок и вошёл через парадный ход. В гостиной наткнулся на деда. Тот, несмотря на замотанный вид, сумел удивиться.

— Ты рано сегодня!

— Пора переключаться на другое расписание, — спокойно сказал Ферди. — На обычное световое. — И кивнул на стопу бумаг в руках деда. — Что это?

— Документы. Проверяю бухгалтерию, — вздохнул хозяин замка.

— Я… могу чем-то помочь?

Дед внимательно всмотрелся в него.

— Тебе интересно хозяйство? Вряд ли. Не скажешь, что вдруг тебя заинтересовало?

— Я вылечился. Теперь могу не скрываться от людей, которые знают, кто я. Но жить просто так, гуляя и наслаждаясь бездельем… — Ферди пожал плечами. — Мне не то чтобы скучно… Начинаю чувствовать себя бездельником. Если ты найдёшь мне хоть какое-то дело по плечу, согласен заниматься им.

Некоторое время де Винд смотрел на старшего внука изучающе, а потом поискал среди бумаг и вытащил какую-то тонкую папку.

— Если горишь желанием действовать, то начни с этого. Изучи эти бумаги. Они все связаны с конюшней и с лошадьми. Если вникнешь в них и возьмёшь хоть на какое-то время на себя эту часть нашего хозяйства, я буду очень рад. Естественно, что будет непонятно, — со всеми вопросами сразу ко мне. Я-то сейчас спать. А утром — поговорим более подробно.

Он протянул Ферди папку с бумагами и попрощался перед сном.

Парень же решил, что возвращать свой световой день будет постепенно, а значит — ляжет спать сегодня на час раньше. На изучение документов по конюшне и её обитателям — времени предостаточно. Он ушёл в гостиную в своих апартаментах и начал вчитываться.

… Прошла неделя, прежде чем он, как говорил дед, вник в дела конюшни. В основном — в финансовые. За это время, как ему показалось, он успешно выбросил из головы Лару. Каждодневные заботы заставили его крутиться как белка в колесе. Изредка он вспоминал Кампа. Только благодаря этому, спохватился и перенёс назад, в библиотеку, стащенные ранее и припрятанные от Кампа несколько томов по демонологии, связанные с демоном — вором-могильщиком.

За это же время он стал гораздо уверенней держаться в седле. Плохо было пока лишь то, что порез на руке заживал не так быстро.

Кроме всего прочего он начал изучать старинные документы, пытаясь выяснить, как изменился за столетия рельеф местности, принадлежащей де Виндам, и обдумывал, когда начать объезжать все места, где, возможно, предок Тиарнак устроил погребальное захоронение своей любимой.

И однажды не выдержал.

Казалось, Лару он и правда выбросил из мыслей. Но почему-то выбрасывать её образ из мыслей и воображения приходилось каждый день.

Поэтому он позвонил брату и после обычных приветствий спросил:

— Карей, прости за странный вопрос: что бы ты сделал, если бы Алекса сказала тебе, что не хочет быть с тобой, потому что ты выше её по положению в обществе?

— Я бы кинул её на седло перед собой и умчал бы куда подальше, — ухмыльнулся Карей. — Хорошо, кстати, что ты задал вопрос мне, а не ей. Она бы сказала пожёстче. Видишь ли, в чём мне повезло с Алексой: она не понимает этих рамок. Она видит только меня. Своего Карея. А всё остальное — для неё сбоку припёка.

Ферди обдумывал его ответ ещё неделю, примеряясь к ситуации.

И его потянуло на место, где ему было хорошо с Ларой. Повезло, что его световой день увеличивался слишком медленно. Привычки оставались из прошлого и не желали исчезать слишком быстро. Днём-то он всё равно спал. Правда, не целый день, и надеялся к осени восстановить обычный образ жизни.

Вечером, когда стемнело, он сам оседлал коня, свистнул Регине и поехал к Дому Отшельника.

Лес встретил тихим посвистом вечерних птиц, запахами ветра, напоённого запахом трав, согнувшихся под тяжёлой росой, тенями от убывающей луны, которая сегодня выглядела что-то уж печально… Не спеша пробираясь по небольшой лесной тропке, Ферди заставлял себя думать о небольшой ведомости, с которой завтра придётся-таки обратиться к деду за пояснениями… И, сам того не замечая, жадно вглядывался вперёд, не мелькнёт ли на тропке знакомая тонкая фигурка…

Не мелькнула.

Остановился на месте, которое было так вытоптано лошадиными копытами, что проехать мимо просто нельзя. Привязал коня к кустам и с сенбернаром пошёл совершать восхождение к Дому Отшельника.

У входа остановился, осмотрелся. Мда, народу тут потопталось… Наверное, Дом никогда столько людей сразу не видел. На всякий случай Ферди осторожно взялся за дверную ручку и, затаив дыхание, потянул на себя дверь.

Где-то, чуть дальше гостиной, пел девичий голос…

Ферди, всё ещё тая дыхание, огляделся и здесь.

Горела лишь одна свеча, но прекрасно видно было всё.

Как он и предполагал, гостиная была не только выметена, но и вымыта. Мусор после сломанной пентаграммы исчез полностью. Самой пентаграммы словно и не бывало — так тщательно её отмыли от пола. На том окне, где было стекло, выбитое им, Ферди, вставили какую-то картонку — наверное, от большой продовольственной коробки.

В дальней комнате замолчали.

Ферди ждал.

— Ну вот, осталось только… — глядя вниз, скособочившись под тяжестью ведра с водой, Лара перешагнула порог в гостиную. И замерла.

— Добрый вечер, Лара, — негромко сказал Ферди.

Она поставила ведро и выпрямилась.

— Добрый вечер, господин Тиарнак.

— Добрый вечер, Дин, — поправил Ферди.

— Добрый вечер… — У неё перехватило дыхание, и договорить она не сумела. Круглые глаза беспомощно смотрели на него, и он чувствовал себя совершенным дураком.

Как переломить её сопротивление?

Он нерешительно подошёл к ней. Вспомнил: "Я бы кинул её на седло перед собой…" Вздохнул: "Какая же она маленькая…" Склонился к девушке, положив одну руку на плечо, а другой мягко взяв её за затылок, и, боясь спугнуть, поцеловал.

Руки полностью расслабил. Захоти Лара вырваться, вывернуться — тут же разомкнул бы объятия. Или… Наоборот — сжал бы её крепче? Дал бы ей свободу выбора? Или заставил бы подчиниться себе?.. Ответ неизвестен, а потому страшно. И, когда она пошевельнулась, он инстинктивно руки всё-таки сжал. Такая мягкая, такая пластичная… Мышка…