нужна… нужна нужна нужна нужна нужна нужна нужна нужна нужна Когда-нибудь тебе приснится…
Когда-нибудь тебе приснится вот этот самый новый год… О, как ты распахнешь ресницы, почувствовав холодный пот, привстанешь нервно на подушках, не понимая, что к чему, уставишься в ночную тьму, и тронув мужа в майке розовой за волосатое плечо, ты скажешь голосом неровным: мне стало сниться черте что, какая-то чужая комната, чужие тени на стене, окурки в пепельнице комкая , он наклоняется ко мне, и смотрит, шутит, обижается, и мы друг другу говорим, настолько лживы обещания, что даже можно верить им, а полночь подступала маятно , она пробила и зажглась, и слезы закачались маятниками под синим циферблатом глаз, его лицо, как тень от тени, дрожащим лезвием антенны блестит, а дальше снежной пеной заносит двери и ступени… Муж посочувствует: не спится. Он отвернется и уснет. Когда-нибудь тебе приснится вот этот самый Новый год. Троллейбус Он все-таки возник, троллейбус, в квартале сером и пустом, когда я размышлял, колеблясь, не лучше ли пойти пешком. Ругал я транспорт и судьбу. Меня сомненья одолели: троллейбус этот, в самом деле, существовал когда-нибудь? А он по своему маршруту пришел, покачиваясь чуть… И я подумал в ту минуту: вот так бы мне когда-нибудь дойти до вас, как кровь по венам, как боль по лезвию ножа, когда в меня не станут верить, когда меня устанут ждать! Молчание ************************** ************************** ************************** ************************** ************************** Апрель ты все-таки прошла как дождь оставив на щеках следы неровные следы воды я дома места не найду по лужам высохшим пойду и увидав игру лучей на лицах маленьких детей на их песочницах, совках вдруг так отчетливо поймешь что ты прошла прошла как дождь о дай мне не сфальшивить Боже… о дай мне не сфальшивить Боже когда пишу я о любви писать стихи об этом то же что шапкой бабочку ловить погоня эта без конца но что останется? на пальцах пыльца а можно по траве не шастать раз шанс удачи так уж мал прижать к груди пустую шапку и убедить себя поймал! но совесть будет жечь и мучать и оправданиям простым как ты ни придавай дремучесть опять придет на смену стыд так от стыда горит звезда за свой обман падучей полночью она-то знает никогда ничье желанье не исполнится и бутафорией картонной не заслонить от чепухи ту женщину к ногам которой неловко сложены стихи я не прошу тебя о большем я только об одном прошу о дай мне не сфальшивить Боже когда я о любви пишу Буквы 1969 Свобода слова в СССР 1970 год. В. Гете Фауст (квинтэссенция текста) (перевод с немецкого Бориса Габриловича) — Это кто там под окном ходит с красным бородом?.. А, это ты Мефистофель! Ты пришел соблазнить нашу бедную Маргариту? ≈ 1970 год.
Когда иссякнут сигареты… Когда иссякнут сигареты и разболится голова и на бумаге синеватой проступят звёзды и слова, окурок в пепельнице комкая, ты вдруг подумаешь о том, что из прокуренности комнаты, где воздух серый и густой, твой голос, раненный и тонкий, если не сгинет насовсем, пробьется разве что за стенку, где кашляет больной сосед, охрипнувший в морозном мире, он станет плакать и звенеть и от бесцельности звереть, как телефон в пустой квартире, и всё, и никуда не деться, была бы только смерть легка! Вот так о лампу бьётся сердце, немое тельце мотылька. Что делать? Твой удел таков, откинься честно и устало и улови в скрипеньи стула начало будущих стихов. Светает, лампа не нужна, из просветленного окна увидишь стройку [1], постепенно на ней погаснут огоньки… Работали в ночную смену поэты и крановщики! вернуться Стройка, о которой речь — строительство общежития обкома партии напротив Бориного дома (между Чехова и Соколова по Пушкинской). Мой тесть, Евгений Гаврилович, наблюдая вечером этот свежепостроенный, пылающий огнями дом с моего балкона, назвал его «Титанник». Прим. А. Абрамовича |
