<1826> * * * (Из Гейне) Как порою светлый месяц Выплывает из-за туч, — Так, один, в ночи былого Светит мне отрадный луч. Все на палубе сидели, Вдоль по Реину неслись, Зеленеющие бреги Перед нами раздались. И у ног прелестной дамы Я в раздумии сидел, И на милом, бледном лике Тихий вечер пламенел. Дети пели, в бубны били, Шуму не было конца, И лазурней стало небо, И просторнее сердца. Сновиденьем пролетали Горы, замки на горах — И светились, отражаясь, В милых спутницы очах. <Между 1827 и 1829> Cache-cache[6] Вот арфа ее в обычайном углу, Гвоздики и розы стоят у окна, Полуденный луч задремал на полу: Условное время! Но где же она? О, кто мне поможет шалунью сыскать, Где, где приютилась Сильфида моя? Волшебную близость, как бы благодать, Разлитую в воздухе, чувствую я. Гвоздики недаром лукаво глядят, Недаром, о розы, на ваших листах Жарчее румянец, свежей аромат: Я понял, кто скрылся, зарылся в цветах! Не арфы ль твоей мне послышался звон? В струнах ли мечтаешь укрыться златых? Металл содрогнулся, тобой оживлен, И сладостный трепет еще не затих. Как пляшут пылинки в полдневных лучах, Как искры живые в родимом огне! Видал я сей пламень в знакомых очах, Его упоенье известно и мне. Влетел мотылек, и с цветка на другой, Притворно-беспечный, он начал порхать. О, полно кружиться, мой гость дорогой! Могу ли, воздушный, тебя не узнать? <1828> Весенняя гроза Люблю грозу в начале мая, Когда весенний, первый гром, Как бы резвяся и играя, Грохочет в небе голубом. Гремят раскаты молодые, Вот дождик брызнул, пыль летит, Повисли перлы дождевые, И солнце нити золотит. С горы бежит поток проворный, В лесу не молкнет птичий гам, И гам лесной, и шум нагорный — Все вторит весело громам. Ты скажешь: ветреная Геба, Кормя Зевесова орла, Громокипящий кубок с неба, Смеясь, на землю пролила. <1828>, <1854>
К N. N. Ты любишь, ты притворствовать умеешь, — Когда в толпе, украдкой от людей, Моя нога касается твоей? Ты мне ответ даешь – и не краснеешь! Все тот же вид рассеянный, бездушный, Движенье персей, взор, улыбка та ж… Меж тем твой муж, сей ненавистный страж, Любуется твоей красой послушной. Благодаря и людям и судьбе, Ты тайным радостям узнала цену, Узнала свет: он ставит нам в измену Все радости… Измена льстит тебе. Стыдливости румянец невозвратный, Он улетел с твоих младых ланит — Так с юных роз Авроры луч бежит С их чистою душою ароматной. Но так и быть! в палящий летний зной Лестней для чувств, приманчивей для взгляда Смотреть в тени, как в кисти винограда Сверкает кровь сквозь зелени густой. <1829> Летний вечер Уж солнца раскаленный шар С главы своей земля скатила, И мирный вечера пожар Волна морская поглотила. Уж звезды светлые взошли И тяготеющий над нами Небесный свод приподняли Своими влажными главами. Река воздушная полней Течет меж небом и землею, Грудь дышит легче и вольней, Освобожденная от зною. И сладкий трепет, как струя, По жилам пробежал природы, Как бы горячих ног ея Коснулись ключевые воды. <1829> * * * Еще шумел веселый день, Толпами улица блистала, И облаков вечерних тень По светлым кровлям пролетала. И доносилися порой Все звуки жизни благодатной — И все в один сливалось строй, Стозвучный, шумный и невнятный. Весенней негой утомлен, Я впал в невольное забвенье; Не знаю, долог ли был сон, Но странно было пробужденье… Затих повсюду шум и гам, И воцарилося молчанье — Ходили тени по стенам И полусонное мерцанье… Украдкою в мое окно Глядело бледное светило, И мне казалось, что оно Мою дремоту сторожило. И мне казалось, что меня Какой-то миротворный гений Из пышно-золотого дня Увлек, незримый, в царство теней. |
