Щебень у них под ногами истекал кровью. Дрегер увидел, что в местах разломов из него сочится светлая, похожая на молоко жидкость. Снаружи материал ксеносов походил на кристаллизованную кость, но его сердцевина была органической — что-то вроде костного мозга.

Пока он глядел, завороженный зрелищем, из клубов туч над головой появилась громада «Золотого абсолюта», прокладывающая себе путь вниз в жутковатом безмолвии. На фоне города-трупа ксеносов она казалась еще более огромной, практически неизмеримой. Среди безбрежной пустоты было сложно понять размеры крейсеров и линкоров, но здесь, при наблюдении в земных масштабах, необъятность корабля выглядела поистине нелепой.

Имея длину почти пять километров от сверкающего носа до кормы, он даже не полностью появился из облаков, словно некий титанический левиафан из легенды, когда врезался в землю.

В тишине, в абсолютной тишине — оглушительный звук его гибели дошел до Пожирателей Миров лишь через несколько долгих секунд — он пробивал себе дорогу вниз, движимый собственным громадным весом.

Над местом столкновения как будто в замедленном изображении выросло огромное облако, а затем земля начала содрогаться от грохота. Из-за покрова облаков наконец-то появилась корма величественного корабля. Громадные плазменные двигатели все еще выли, оставляя за собой след бело-синего пламени и с колоссальной силой толкая звездолет вниз.

Ударная волна от падения корабля разошлась наружу, сотрясая землю и обрушивая здания во всех направлениях.

Нос «Золотого абсолюта» погрузился в поверхность планеты под высящимся городом ксеносов почти на километр, когда нисходящая траектория, наконец, завершилась, и звездолет начал опрокидываться. Его громада крушила башни и мосты, словно они были сделаны из хрусталя.

Пожиратели Миров наблюдали за гибелью линкора Детей Императора. Их зрение на миг померкло, когда плазменный реактор корабля дошел до критической отметки и взорвался слепящей вспышкой, которая озарила тьму, разогнав мрак и залив город чужих холодным бело-синим светом. Ничто, оказавшееся в радиусе громадного взрыва, не смогло бы уцелеть. Дрегер и прочие Пожиратели Миров находились на расстоянии, но даже вокруг них воздух рябил от жара, а атмосферу заполнял пар от выгорающего дождя.

Ослепительное белое свечение умирающего плазменного реактора слегка потускнело, так что, имея на шлемах защитные фотолинзы, Пожиратели Миров смогли снова взглянуть на него.

Изливающийся наружу свет разгонял темноту, бросая на все вокруг недоброе, резкое белое сияние.

В этом сиянии было видно, что на земле происходит суматошная активность. Как будто разворошили муравейник — город кишел Детьми Императора, которые толпами появлялись из глубин пещер под ним.

По узким улицам и бульварам, пересекая арочные мосты и колоннады, катились конвои бронетехники — танков, сверхтяжелых машин и бронетранспортеров. Рядом с ними маршировали многотысячные колонны пехоты. Вдоль фаланг легионеров вышагивали громадные дредноуты «Контемптор». Шли и машины большего размера: порченые рыцари какого-то падшего дома, десятиметровые гиганты, защищенные пустотными щитами и керамитом, и еще более крупные — боевые титаны, которые встречали гибель «Золотого абсолюта», исторгая из своих горнов воющие вопли.

— Соедините меня с «Непокорным», — произнес Кхарн. — Я хочу, чтобы мои слова услышал весь Легион.

По всему флоту Пожиратели Миров остановились, чтобы послушать обращение бывшего советника их примарха. Его голос эхом разносился по коридорам и залам всех звездолетов — от самых нижних помойных ям, где во мраке обитали рожденные от кровосмешения рабы-чернорабочие, до мостика и кают каждого корабля. Не было ни одного Пожирателя Миров или кого-либо из их сметных слуг, кто бы не слышал его слова.

— Воины Двенадцатого Легиона. Говорит Кхарн.

В камерах Кэдере безмолвно висел Руох, возвращенный — пока что— к подобию ясности рассудка. Перед ним стояла массивная фигура Джарега, многосуставчатые серворуки и механодендриты которого прикручивали к тяжеловесному телу отремонтированные пластины брони. Он сделал паузу, прислушиваясь к словам Кхарна.

— Мы — Двенадцатый Легион. — Мы — сыны Ангрона. Наша судьба — не вырождаться, не медленно угасать во тьме одинокими и разделенными. Наша судьба — жить и умереть как один Легион.

Скорал прервала свой труд, подняв взгляд от израненного легионера, которого она зашивала, и слушая голос Кхарна, эхом отдававшийся в просторных залах «Непокорного».

— Я говорю — мы заберем этот мир, который Третий Легион провозгласил своей собственностью. Я говорю — мы спустимся на него и заберем череп каждого шлюхина сына из Третьего Легиона, кто выйдет против нас.

На мостике «Непокорного» Аргус Бронд внимательно слушал, вскинув руку, чтобы отменить распоряжение покинуть систему. Те корабли Пожирателей Миров, которые развернулись, чтобы уйти, уже поворачивали, направляясь на сигнал. Находившиеся ближе всего к планете уже подготавливали пусковые шахты и десантные корабли, готовые отправить Легион вниз к Кхарну, присоединиться к нему.

— Именем Двенадцатого Легиона я забираю этот мир и нарекаю его… Скалатракс.

Огнемет массивен, непривычен для моих рук, намного тяжелее пистолета в кобуре. Полузабытые тренировки направляют мою руку. Открываю резервуар, регулирую угол воспламенения. Снимаю с предохранителя и нажимаю спусковой крючок.

Изнутри раздаются новые крики и взрывы неиспользованных болтерных снарядов, рвущихся в своих магазинах. Жар пламени поднимает пар с замерзшей земли со всех сторон.

Движение.

Грохот бронированного тела, катающегося по земле. Шаги. Неистовые.

Не раздумывая, поднимаю огнемет и бью Дитем Кровопролития по широкой дуге. Мой расчет времени идеален — визжащие зубья цепного топора встречают пылающего человека в тот же момент, как он появляется из арочного прохода, разрубая горжет, плоть и кости. Его голова падает на пол прежде, чем он почувствовал новую боль от удара.

Показания счета на моем визоре отмечают убийство. 1302.

Значок маленького красного черепа вспыхивает рядом с цифрой, когда телеметр передает местоположение. Я не знаю, кто получает данные. Я знаю лишь, что после возвращения жертвы всегда ждут меня — новые черепа, сваленные в кучи на моем боевом посту.

Никто не превзойдет мой счет сегодня.

Старый Легион поощрял «Состязание». Несомненно, когда я впервые оказался перед центурионом Грунером на учебных полигонах Бодта, вместе с другими рекрутами, приписанными к его тренировкам, это была уже сложившаяся традиция. Магистр Рекрутов, рожденный на Терре ветеран Объединительных войн, долго смотрел на нас, прежде чем зарычать со своим резким йерманским акцентом.

— Вы слабы. Я вижу это, просто взглянув на вас. Вы сильнее, чем когда-нибудь были ваши друзья и родные, можете благодарить за это Императора. Но я не думаю, что внутри хотя бы одного из вас есть огонь.

Мы нервно переминались под взглядом этого гиганта, его обнаженный торс пульсировал сверхчеловеческой силой и щеголял искусно сделанной татуировкой какого-то хищника из псовых, впивающегося в свою жертву. Хотя шрамы от усиливающей хирургии были все еще свежи, нас посчитали готовыми начать тренировки легионеров.

— Мы начнем не с болтеров и топоров, — продолжил он. — И я не скажу вам, как зашнуровывать ботинки. Вместо этого я покажу, как Псы Войны узнают кто лучший.

Центурион вытащил предмет из холщевого мешка на бедре и почтительно протянул его нам. В тусклом свете зари из-за огромных пальцев смотрели пустые глазницы, гладкая кость была отполирована почти до блеска.