— Мы идем туда? — спросил он.

+ Да, мы пройдем сквозь шторм. +

— А дальше?

Он ждал, все еще ощущая присутствие Аримана на границе мыслей.

+ Дальше мы отправимся обратно туда, где все началось, + мысленный голос Аримана остановился. + Мы возвращаемся на Планету Колдунов. +

Под ногами захрустели кристаллические листья, когда она пересекла вершину башни. Ариман не стал поднимать глаз при ее приближении, продолжая вглядываться в прозрачное серебро зеркала, что лежало на черном мраморном плинте.

— Ты отстроил его, — произнесла она. — Или ты отстроил самого себя? — он выпрямился. Ткань одеяний попала под теплый ветерок и облепила кожу. Осколок зеркала блеснул в него глубокой синевой неба. — Это место другое, — добавила она.

— Все меняется, — указал он. Осторожно, он взял кусок зеркала между указательным и большим пальцами. Долгое мгновение Ариман изучал неподвижную поверхность, а затем подбросил осколок. Кусочки кристаллов на полу последовали за ним каскадом цветов. В воздухе выросло дерево, ствол его был радугой, а ветви — колышущимся узором отраженного света.

Азек отвел взгляд от дерева. От него вдаль и вниз простирался дворец воспоминаний. Башни из кряжистого черного камня и серебра вздымались, словно наполовину оплавленные свечи, из сплетения мостиков и лестниц. Некоторые были из меди, другие — нефритовыми, прочие — из подернутой патиной бронзы. Среди тянущихся вверх пальцев-башен выступали, подобно волдырям, своды и купола. Тут и там среди новых строений можно было различить белый мрамор изначального дворца. В целом здание выглядело теперь так, как будто его не выстроили, а вырастили — огромный коралловый риф из камня и металла, порождавший новые структуры прямо на глазах.

— Ты проиграешь, — сказала она, и в этот раз ее голос раздался ближе.

— Ты это уже говорила, — ответил он и обернулся.

Перед ним стояла Иобель. У нее были очертания, но она походила скорее на набросок углем в трех измерениях — смазанное пятно вместо тела, конечности размывались в пустоту, а лицо формировалось лишь догадками и тенью. Она оглянулась, будто рассматривая дворец воспоминаний.

— Ты не пытался найти меня.

— Но теперь-то нашел, — сказал он и пожал плечами. — Какой смысл охотиться за тобой в моем собственном разуме?

Она улыбнулась.

— Ты не знаешь, почему я еще здесь, да? Ты хоть задумывался о том, сколько от твоего разума существует теперь вне пределов тебя, в варпе? — он смотрел на нее, ничего не говоря. — Я ходила по краю твоего сознания, Ариман. Некоторые части тебя уже не вполне твои, части, которые мыслят и дремлют вне твоего черепа, — она бросила на него взгляд, ее глаза — два пятна тени под солнцем. — Теперь я с тобой навсегда, колдун. Я обитаю в тени твоего разума, и буду оставаться рядом до самого твоего поражения.

Он отвернулся и начал спускаться по лестнице, что спиралью свивалась от вершины башни.

— Ты проиграешь, — сказала она ему, но Ариман не ответил. — Я видела твои познания изнутри, и бродила в твоих мыслях. Даже с Атенеем ты проиграешь. Против тебя выступит Алый Король. Само время обратится против тебя. Ты один. Кадин, Кармента, Астреос — их больше нет, они умерли, дабы ты стал ближе к разрухе, — Ариман продолжал идти, спускаясь через башни и хранилища своего прошлого. Высоко сверху до него долетел голос Иобель. — С тобой остались только враги и предатели, Ариман.

Пробуждение было медленным и наполненным болью.

«Кендрион, Кендрион, Кендрион…» — имя мягко пульсировало вокруг него, как будто специально оставленное напоминание. Конечности отдавались глухой болью, одновременно онемелой и ломкой. По нервным окончаниям прокатились волны шока, а глаза заполонило тьмой. Едва придя в сознание, Кендрион потянулся разумом, и обнаружил, что разумы его братьев присутствуют, хоть и отдаленно.

+ Что происходит? + спросил он, но те не ответили.

Он попытался проснуться окончательно, попытался пошевелиться, но ему не удалось ни того, ни другого. Он стал ждать.

Зрение возвратилось, внезапное и резкое в своей яркости. Он попытался моргнуть, но не смог. По монохромному виду зала, увешанного толстыми кабелями и цепями, зажужжали статические помехи. Перед ним стоял инквизитор Издубар, с терпеливым выражением на тонком лице. По обе стороны от него ждали старуха Малькира и стеклянноглазый Эрионас.

— Он проснулся? — спросил Издубар, оглянувшись на кого-то, остававшегося вне поля зрения Кендриона.

— Где. Я? — Серый Рыцарь услышал, как его голос эхом прокатился по залу, подобно металлическому раскату грома. Издубар снова посмотрел на него.

— Титан, — произнес инквизитор. — Зал Древних.

Тогда Кендрион понял. Осознание с дрожью прошлось сквозь его тело, которое было теперь лишь сломленным плодом, свернувшимся внутри железной утробы дредноутского саркофага. Боль в конечностях была фантомной, смешанным ощущением, которое более ни к чему не относилось.

— Как. Долго? — спросил он.

— Восемь лет после Аполлонии, семь — в варп-путешествии, и один в подготовке, — с холодной точностью сказал Эрионас.

— Ариман? — прорычал он.

— Сбежал с несколькими кораблями, — Издубар замолчал, его язык уперся в зубы. — И с Атенеем. Из битвы вернулась лишь «Клятва Сигиллита». У Аримана оказались… союзники, которые напали на нас и дали ему шанс нырнуть обратно в тот шторм.

— Тот. Шторм… — начал он, громогласно выговаривая слова.

— Мы не можем надеяться, что он погубил Аримана. Он замышлял его, и союзники летели на его ветрах, — сказала Малькира. Кендриону показалось, что старуха исчахла еще больше с того времени, как он видел ее в последний раз.

— Союзники?

— Космические десантники, которых забрал и извратил варп, — сказал Эрионас. — Они сбежали сразу после того, как Ариман нырнул в шторм. Но мы нашли тела. Существа носили метку Русса.

— Волки. Фенриса? — прорычал Кендрион, наполовину от шока, наполовину от гнева.

— Возможно, остатки или больные отпрыски, — Издубар склонил голову. — Возможно.

— Наш взор обратился на сынов Русса, — сказала Малькира.

Вокруг Кендриона потекли мысли и данные. Он продолжал чувствовать касание бессознательности, словно руку, пытавшуюся утащить его вниз по темной лестнице. Он стряхнул ее и задал вопрос, в ответе на который нуждался сейчас больше всего.

— Зачем. Вы. Меня. Пробудили?

— Потому что мы выяснили не только наследие Аримановых спасителей, — произнес Эрионас. — Генетические образцы, взятые у предателя Астреоса перед его побегом, были опознаны, наряду с породившим его орденом.

— Орденом?

— О, да, — улыбнулась Малькира. — Он не из древней породы предателей, но из ныне живущего ордена, который заявляет о верности Империуму.

Издубар перевел взгляд со старухи на Кендриона.

— Я знаю, что уже многое от тебя попросил, но теперь вынужден попросить от тебя и твоего братства еще больше.

— Какова. Ваша. Воля?

— Их родной мир, а также все из их рода должны сгореть, Кендрион. Ты займешься исполнением этого приговора.

Кендрион посмотрел на тонкое, лишенное эмоций лицо Издубара.

— Как. Того. Пожелаете, — произнес он.

Воины следили за проходившим между их рядами колдуном. Полированная бронза его доспехов поблескивала в грязном свете костров. Синие и зеленые камни, вправленные в выгравированные крылья и когти, мерцали в тусклом освещении. Его лицо скрывал шлем с гладкой и лишенной черт поверхностью, за исключением синего драгоценного камня во лбу. На его шее висел змеиный амулет из азурита, бронзы и меди. Серебряный посох в руке мерно стучал по каменному полу в такт с шагами. Некоторые из воинов напряглись, когда колдун прошел мимо них, их руки опустились на оружие, словно наполовину от искушения, и наполовину из-за угрозы. Колдун замер, его голова медленно повернулась в сторону шевельнувшихся воинов. Под его взглядом в рядах вновь воцарилась неподвижность. Спустя секунду колдун продолжил неспешный путь.