Он остановился прямо перед ней. Ее голова была вровень с серединой его груди. Вблизи ей были видны все залатанные рубцы, порезы и засечки на броне, похожие на боевые шрамы. От гортанного урчания доспеха у нее пощипывало кожу.

Стоять вблизи от воина Легиона означало стоять в тени смерти. Ее жизнь представляла собой тонкую нить, которую он мог бы перерезать по собственной прихоти. Не последовало бы никаких вопросов. Никакого расследования. По ней никто не стал бы горевать, исключая, быть может, только…

— Это был человек Бронда, — произнес Дрегер. На столь близком расстоянии казалось, будто низкий бас его голоса проходит сквозь нее, сотрясая кости.

— Да, господин, — ответила она.

— Не заводи сентиментальных привязанностей, — сказал Дрегер. — 17-я размещена на борту «Непокорного» лишь временно.

— Я понимаю, господин, — отозвалась Скорал.

— Хорошо, — произнес он.

Он замер без движения. Тишина стала неуютной. Медленно, покусывая губу, Скорал подняла глаза и посмотрела на капитана Девятой.

Казалось, что он погружен в раздумья, глядя в пространство.

— Мой господин? — наконец, отважилась она.

Его взгляд остановился на ней, а лоб наморщился.

— Займись своими ранами. Когда закончишь, встреться со мной в моем арсенале. Мне нужен доклад о состоянии нашего пациента, — сказал он.

— Мой господин? Его состояние изменилось с утра?

Дрегер посмотрел на нее с непроницаемым выражением на лице.

— Почему? — спросил он.

— Сегодня я уже делала вам доклад о состоянии, мой господин.

— Ясно, — проговорил Дрегер. — Ну конечно.

Обеспокоенная Скорал нащупала языком свежий просвет среди зубов.

Этого было нельзя отрицать. Ему становилось хуже.

— Я могу еще раз проверить пациента, чтобы узнать, изменилось ли его состояние, — произнесла она.

Дрегер не ответил. Скорал услышала характерное пощелкивание сообщений вокс-коммуникации. Пожиратель Миров отвернулся, разговаривая вполголоса.

Она встала и открыла шкафчик, куда сложила свои пожитки перед боем. Достала тяжелый китель и натянула его поверх заляпанной потом и кровью нательной рубахи. На передней стороне кителя, поверх сердца, располагался красный отпечаток ладони — весьма почетный символ среди слуг Легиона, который ей позволил носить лично Дрегер. Этим моментом она гордилась сильнее всего.

Она надвинула на запястье массивный браслет. Почти сразу же одно из его звеньев начало пульсировать бледным светом, озаряясь изнутри. Она отключила его и посмотрела на Дрегера, нахмурившись.

— Мой господин? — спросила она. — Что случилось?

— Кровь, — произнес он.

Скорал ощущала гнев своего господина, он исходил от того, словно жар от медленно тлеющих углей. Требовался совсем небольшой толчок, чтобы эти угли с ревом вспыхнули огнем. Ей уже доводилось видеть подобные жестокие приступы ярости.

Он был далеко не худшим в Легионе — но, тем не менее, она служила ему достаточно долго, чтобы знать, когда нужно ходить осторожно.

Она стояла рядом с ним, выглядя крошечной по сравнению с его массивным телом, закованным в боевую броню. Сейчас все ее инстинкты вопили, требуя отойти подальше, создать дистанцию между собой и непредсказуемым хозяином, однако это было невозможно сделать в тесном пространстве вспомогательного лифта.

Дрегер владел собой куда лучше, чем большинство в XII-м, но потребовался бы лишь один укол Гвоздей — и она оказалась бы мертва. Она знала, что он высоко ценит ее услуги — чем очень гордилась — однако он являлся таким же рабом этих полных ненависти, гудящих имплантатов, как и любой из них.

Скорал наблюдала, как лампочки лифта поочередно вспыхивают по мере подъема сквозь сердце линкора, и ей хотелось, чтобы они двигались быстрее. Она старалась не обращать внимания на то, как кулаки Дрегера сжимаются и разжимаются с визгом сервоприводов. Она продолжала смотреть прямо перед собой, перемещая вес тяжелого нартециума, который баюкала в руках.

Хитроумное медицинское приспособление, оснащенное диамантиновыми сверлами, втягиваемыми иглами, мономолекулярными пилами по кости и лазерными скальпелями, напоминало что-то из области жестоких фантазий садиста. Несмотря на жуткий облик, оно выполняло множество дающих жизнь функций — от диагностики пациента и распознания болезни до подачи болеутоляющих, переливания крови и проведения полевых ампутаций. Внутри защитного керамитового кожуха таился широкий спектр антитоксинов, сывороток и мазей.

Апотекарий Легиона носил бы специализированный инструмент на одной руке, поднимая его почти без напряжения, благодаря своей силе и помощи сервоприводов. Для Скорал же это был неудобный и тяжелый предмет, и ей требовались обе руки и вся ее немалая сила, чтобы управляться с ним.

Скорал хорошо знала, что ей понятна лишь малая доля возможностей нартециума. Она прошла лишь поверхностное обучение его применению. Остальное ей приходилось выяснять самостоятельно.

И все же, у нее был практический опыт в одной из его основных функций. Слишком много практического опыта.

Раздался скрежет шестерней, лифт замедлил движение и с лязгом остановился.

— Подпалуба дельта-пять, — прохрипел изможденный, лишенный конечностей сервитор, встроенный в контрольную панель, и двери разъехались, выбросив фонтан пара. Дрегер вышел из лифта, и Скорал выдохнула, только теперь осознав, что задерживала дыхание. Она последовала за ним, радуясь, что покинула замкнутое пространство.

Аргус Бронд, капитан 17-й, ждал их. На нем был надет шлем эпохи «Крестоносца», покрытый боевыми шрамами и выкрашенный в кроваво-красный цвет, что придавало ему воинственный и жестокий вид. Во мраке глубоких щелей визора шлема блестели линзы.

В тени капитана стояла худощавая фигура Мавена. Скорал поймала взгляд сенешаля и вопросительно приподняла бровь. В ответ Мавен практически незаметно покачал головой.

Бронд снял шлем под шипение выравнивающегося давления воздуха, и показалась его звероподобная, уродливая голова, похожая на кирпич. Война сплющила его лицо, а щеки, губы, лоб и скальп пересекали неровные дуги шрамов, искривляющих черты. Из коротко подстриженного скальпа выходили кабели мозговых агрессионных имплантатов.

Мавен шагнул вперед и принял шлем своего капитана. В его руках тот казался чрезмерно крупным, почти до комичности.

— Бронд, — прорычал господин Скорал, приветственно качнув подбородком.

— Дрегер.

Скорал помнила время, когда воины Легиона приветствовали друг друга в старинной манере — запястье к запястью — однако ныне этот обычай практически умер. Не только смертные слуги Легиона аккуратно ходили вокруг своих хозяев, сами Пожиратели Миров настороженно оглядывали друг друга, когда бы ни оказались рядом.

Братские узы пока что сохраняли целостность, но истончились. Всем Пожирателям Миров было неуютно находиться поблизости от сородичей. Бронд с Дрегером были дружнее всех, кого Скорал доводилось видеть в Легионе, однако и они сохраняли осторожность друг рядом с другом.

Как и всегда, Бронд был в военном облачении. Поверх поношенной кроваво-красной боевой брони ниспадал кольчужный плащ, а за спиной был пристегнут массивный топор палача. В ножнах на бедрах находилась пара силовых мечей. Короткие и широкие клинки оканчивались жутковатыми, выдающимися вперед шипами.

— Рассказывай, — прорычал Дрегер.

— Двое твоих, — произнес Бронд, шевельнув головой и указывая себе за спину, но не отводя взгляда от Дрегера. — Час как мертвы.

— Кто они? — спросил тот.

— Один — Саал. Второй… не могу определить, — сказал Бронд.

Дрегер изрыгнул проклятие.

— Нас и так мало осталось, — ощерился он. — С каждой смертью Легион все слабее.

Бронд пожал плечами.

— Когда нет врага, которого можно убить, мы убиваем друг друга, — отозвался он.

Дрегер покачал головой.

— Так не может продолжаться.

— Я гляжу, ты привел своего ручного апотекария, — произнес Бронд, переводя взгляд на Скорал.