Помню шампанского дождь Я помню Шампанского дождь, Снег из цветов, И белую розу на фраке. К «Запорожцу» Подошел джентльмен С хрустальным Пустым бокалом. Постукал по крыше: «Споем и дружно Бокалы поднимем», А мы лежали вдвоем, И нам был никто Не нужен. «Я помню, как быстро…» Я помню, как быстро Летели года, Как стрелы В пустые мишени, И наш «Запорожец» Старел, как и мы, Навсегда, И помню цветов Аромат осенний. Мы были в машине Близки, И так далеко В постели, Мы пели вполголоса, А кто-то по крыше Стучал: «Езжайте домой, Вы остались одни, Давно уже все Уехали». Мой старый с мезонином дом Мой старый с мезонином дом Открыт для всех, бокал с вином Уже наполнен, огненный рубин, Как показатель самых лучших вин, Ждет гостя на столе, и яркая свеча Всю ночь горит и просит помолчать Минутку, чтобы понять – серьезно всё, А, может, превратить всё в шутку? Гадание Я один ворожил в воскресенье, На дворе наступил Новый год, Испытал я в ту ночь потрясенье: Мне явился колдун Лю Миньго. В лисьей шапке и в красном халате Он возник и присел за мой стол: Не скучай этой ночью, солдатик, Ты налей-как мне водки грамм сто. Слово за слово, сдвинув стаканы, Он мне мой гороскоп рисовал, Выйдет так, что издам я романы И стихи, что недавно писал. А свинья – это вроде копилки, Сохранит все, что скопишь за год, Может, все превратится в опилки Или скопится пачка банкнот. В царство Цинь был всегда казначеем, — Говорил мне колдун Лю Миньго, — Вел учет я доходам, трофеям, Что свозились ко мне каждый год. Привезли мне однажды две книги, Их писали Хайям с Рудаки, Я бы продал себя за любовные миги, Счастье в деньгах найдут дураки. Не люби продающихся женщин, Ни за деньги, поход в ресторан, Не носи ей шикарные вещи, Не давай ей глядеть в свой карман. Мы с ним долго еще говорили Про политику, Дальний Восток, Как цари своих подданных брили, У кого и какой потолок. Как допили последнюю чарку, Так исчез и колдун Лю Миньго, Вмиг исчезли волшебные чары И подумалось, кто же был кто? Он со мной говорил по-китайски, По-китайски и я отвечал, В первой жизни и я был китайцем И в Пекине Лю Миня встречал. Вот ведь жизнь нас куда разбросала, Разделяют нас с ним зеркала, Мы не помним у жизни начала И не знаем, где наша скала, Что стоит, как трамплин на дороге, И с нее то ли вверх, то ли вниз, И уходят навеки тревоги За изданье написанных книг. Головная боль Постоянно болит голова, Покоя ни днем, ни ночью, Смешались в обрывки слова, Картинки порвались в клочья. Вокруг улыбаются лица, И солнце приносит им радость, Оно и по мне струится, Стираю платком эту гадость. Все люди привыкли к боли, Сказали – и я привыкну, Как только я выйду на волю И я вам об этом крикну. Образцовые гусары Гусаров, право, образцовых Я в жизни буйной не встречал, Быть может, вы из этих, новых, Что ходят трезвыми на бал, Что крутят ножкой в менуэте, На мизер падают с тузом И любят девочек в балете, Глядят на всё одним глазком, Как будто вечер был заснежен, Стояли лошади в кругу, А дамы с веером в манеже В окно смотрели на пургу. И верх над дамой не победа, А просто сущая беда, Не будет дрёмы до обеда, Не будет вкусная еда, Когда садишься утром рано С руками чистыми за стол И слышишь женщины сопрано, И плюнуть некуда на пол. Поверьте, в жизни у гусаров Проблем, не видно им конца, Никто не пишет мемуаров, А шлют за водкою гонца. Храм на берегу реки Собор построен у дороги, Участок, лекарня, базар, Идут во храм людские ноги За упокой, здоровье и навар. Там колокол в седом раздумье Ведет негромкий разговор, Ему вторят певцы латуни, Металлов разных на подбор. Он говорит о грозных сечах, Вот здесь, в изгибах Иртыша, Об интересных личных встречах, Тех, что запомнила душа. О войнах, землю сотрясавших, Когда сражались брат на брат, И помнит свет в Москве пожарищ, Когда врагом был город взят. Вот и сейчас речет с укором, Что позабыт духовный мир, Что деньги встали над законом И заправляют дикий пир. Сосуды будут сообщаться, Богатство, бедность – общий мир. Как надо к Богу приобщаться, Пусть лучше думает банкир. |
