Русская любовная лирика. Вторая половина XIX – первая половина XX века Алексей Константинович Толстой 1817–1875 «Средь шумного бала, случайно…» Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты; Лишь очи печально глядели, А голос так дивно звучал, Как звон отдаленной свирели, Как моря играющий вал. Мне стан твой понравился тонкий И весь твой задумчивый вид, А смех твой, и грустный и звонкий, С тех пор в моем сердце звучит. В часы одинокие ночи Люблю я, усталый, прилечь — Я вижу печальные очи, Я слышу веселую речь, И грустно я так засыпаю, И в грезах неведомых сплю… Люблю ли тебя – я не знаю, Но кажется мне, что люблю! 1851 «Не ветер, вея с высоты…» Не ветер, вея с высоты, Листов коснулся ночью лунной — Моей души коснулась ты: Она тревожна, как листы, Она, как гусли, многострунна! Житейский вихрь ее терзал И сокрушительным набегом, Свистя и воя, струны рвал И заносил холодным снегом; Твоя же речь ласкает слух, Твое легко прикосновенье, Как от цветов летящий пух, Как майской ночи дуновенье… <1851 или 1852 (?)> «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…» Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре — О, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе — Мою любовь, широкую, как море, Вместить не могут жизни берега. Когда Глагола творческая сила Толпы миров воззвала из ночи, Любовь их все, как солнце, озарила, И лишь на землю к нам ее светила Нисходят порознь редкие лучи. И, порознь их отыскивая жадно, Мы ловим отблеск вечной красоты; Нам вестью лес о ней шумит отрадной, О ней поток гремит струею хладной И говорят, качаяся, цветы. И любим мы любовью раздробленной И тихий шепот вербы над ручьем, И милой девы взор, на нас склоненный, И звездный блеск, и все красы вселенной, И ничего мы вместе не сольем. Но не грусти, земное минет горе, Пожди еще – неволя недолга, — В одну любовь мы все сольемся вскоре, В одну любовь, широкую как море, Что не вместят земные берега! <1858> «С тех пор как я один, с тех пор как ты далеко…» С тех пор как я один, с тех пор как ты далеко, В тревожном полусне когда забудусь я, Светлей моей души недремлющее око И близость явственней духовная твоя. Сестра моей души, с улыбкою участья Твой тихий, кроткий лик склоняется ко мне, И я, исполненный мучительного счастья, Любящий чую взор в тревожном полусне. О, если в этот час ты также им объята, Мы думою, скажи, проникнуты ль одной И видится ль тебе туманный образ брата, С улыбкой грустною склоненный над тобой? <1858> «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад…» Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на дне долин, Кисти ярко-красные вянущих рябин. Весело и горестно сердцу моему, Молча твои рученьки грею я и жму, В очи тебе глядючи, молча слезы лью, Не умея высказать, как тебя люблю! <1858> «На нивы желтые нисходит тишина…» На нивы желтые нисходит тишина, В остывшем воздухе от меркнущих селений, Дрожа, несется звон… Душа моя полна Разлукою с тобой и горьких сожалений. И каждый мой упрек я вспоминаю вновь, И каждое твержу приветливое слово, Что мог бы я сказать тебе, моя любовь, Но что внутри себя я схоронил сурово. <1862> «То было раннею весной…» То было раннею весной, Трава едва всходила, Ручьи текли, не парил зной, И зелень рощ сквозила; Труба пастушья поутру Еще не пела звонко, И в завитках еще в бору Был папоротник тонкий; То было раннею весной, В тени берез то было, Когда с улыбкой предо мной Ты очи опустила… То на любовь мою в ответ Ты опустила вежды — О жизнь! О лес! О солнца свет! О юность! О надежды! И плакал я перед тобой, На лик твой глядя милый, — То было раннею весной, В тени берез то было! То было в утро наших лет — О счастие! О слезы! О лес! О жизнь! О солнца свет! О свежий дух березы! |
