При виде этого зрелища Барерис почувствовал боль.

— Во имя Арфы!

— Не волнуйся. Стоит мне выпить крови, и процесс, скорее всего, завершится.

— Похоже, в тот раз мне не стоило так спешить.

Таммит нахмурилась.

— Кровь не обязательно должна быть твоей.

— Я понимаю, каждый раз такого повторяться не может. Иногда тебе нужно просто есть.

— Ты спас меня, и я тебе благодарна. Но то, что тогда произошло между нами — это противоестественно.

— Чувства говорили мне иное.

— Я выпила слишком много. Я почти тебя убила.

— Я знаю.

— Так будет происходить каждый раз — жажда будет побуждать меня насладиться зрелищем твоей смерти.

— Я доверяю тебе.

— Тогда ты идиот!

— Возможно. И ты была права. Мы уже не те, кем были. Мы стали более жалкими и порочными. И поэтому нам уже не вернуть ту любовь, что соединяла нас раньше. И все же между нами, кем бы мы ни стали, осталась связь, и зачем нам нужно от неё отказываться? Почему бы не посмотреть, куда она может нас привести, и не насладиться её плодами? Зачем останавливаться?

— Чтобы спасти твою жизнь.

— Со дня битвы при Тазарской крепости мне на неё наплевать.

— А мне — нет, — Таммит вздохнула. — Но, если ты вновь потянешься ко мне, я тебя не оттолкну.

Стук в дверь отвлек Маларка от изучения последних донесений, и он осознал, что чувствует жжение в пересохших глазах. Протерев их, он произнес:

— Входите.

Внутрь, в одной руке неся поднос, а второй придерживая дверь, проскользнул худой, веснушчатый парнишка. Неужели уже настала пора ужина? Должно быть, да — небо за окном окрасилось алым, а острый аромат жареной свинины заставил желудок Маларка забурчать.

Мальчик огляделся. Комната была просторной и должным образом обставленной, но почти на всех горизонтальных поверхностях громоздились карты, книги, регистры и груды пергамента.

Переложив стопку бумаг на пол, Маларк освободил край стола.

— Можешь поставить здесь.

— Да, сэр, — слуга положил поднос туда, куда было велено, затем повернулся, чем–то заинтересовавшись. Склонив голову вперед, он шагнул к самой большой карте в покоях — столешнице с изображением Тэя и его ближайших соседей. На ней было множество меловых пометок и расставленных Маларком фигурок из олова и меди, обозначавших флоты и армии южан и северян соответственно.

Он понимал, почему эта картина могла привлечь внимание ребенка, но негоже слуге изучать государственные секреты.

— Тебе лучше идти, — произнес шпион.

Мальчик переставил небольшого оловянного грифона.

— Вы хорошо информированы. Я могу добавить лишь пару штрихов к тому, что изображено на этой карте, не больше. Вашим наездникам удалось уничтожить главную фабрику производства нежити северян и успешно отступить из Верхнего Тэя. — он поднял кусок бирюзового мела. — А прошлой ночью голубое пламя уничтожило Анхаурз со всеми его жителями. — Он нарисовал на городе крест. — Его руины отличаются своеобразной красотой. — Положив мел, он потер пальцами, стряхивая крошки, и передвинул пару кораблей. — Тессалони Канос и её люди добрались до Пролива Мага, и теперь Эскалант и Лаоткунд находятся под контролем совета. Если вкратце, везде происходит одно и то же. Несмотря на то, что магия стала ненадежной, а по земле гуляют волны голубого пламени и рыскают новые опасные твари, войска южан одерживают победу за победой, и за вклад в это я должен отдать должное тебе, уважаемый Спрингхилл, и твоей шпионской сети.

Маларк сглотнул.

— Кто вы?

— О, я думаю, ты знаешь. Однажды в роще я уже говорил с тобой и твоими товарищами. Я предложил вам свое покровительство, но вы отказались.

— Сзасс Тэм.

— Произноси это имя потише, пожалуйста, а лучше вообще не произноси. Я скажу тебе то, что знают лишь немногие. Я уже не тот маг, каким был до того, как погибла Мистра и Сфера Мертвой Луны взорвалась мне в лицо. Мне ещё предстоит восстановить свою силу в полной мере, и мне вовсе не улыбается сейчас сражаться со всей Центральной Цитаделью. Было достаточно непросто пробраться сюда, проскользнув мимо охранных заклинаний, которые наложили Лаллара и Ифегор Нат для того, чтобы воспрепятствовать существам вроде меня проникнуть внутрь.

— Зачем же вы это сделали?

Мальчик растянул губы в улыбке так широко, что стала видна дыра на месте верхнего левого коренного зуба.

— В общем–то, я тебе уже все сказал. В течение десяти лет ты играл в этой войне ключевую роль. Если бы я мог предположить, насколько значимой фигурой ты станешь, то, возможно, тем вечером в лесу предпочел бы тебя убить. Но я посчитал, что будет ниже моего достоинства собственными руками уничтожать человека вроде тебя, не владеющего магией. Вдобавок перед тем, как войти в ваш лагерь, я заключил с вами перемирие. Тщеславие и сомнения — ужасные вещи. Они могут стать причиной самых разнообразных проблем.

Маларку не было нужды окидывать комнату взглядом. Он прекрасно представлял себе её обстановку и знал, что его зачарованные дубинки висят на колышке у дверей. Похоже, вскоре они ему понадобятся. Ему хватало ума, чтобы понять — бить голыми руками по холодному, ядовитому телу лича окажется не лучшей идеей, пусть волшебник–нежить и находился сейчас в обличье живого ребенка.

Конечно, даже если ему и удастся добраться до оружия, ни один разумный человек не поставил бы на него и ломаного гроша. Похоже, Смерть наконец простила его прегрешения и была готова препроводить его во тьму. Маларк почувствовал дрожь предвкушения.

— Пожалуйста, — произнес Сзасс Тэм, — не срывайся с места, словно герой из какой–нибудь дешевой пьески. — Маларка удивило, что некромант знал о его готовности действовать. — Мне никогда не подворачивалось возможности изучить особенности твоего стиля боя, и, без сомнения, это было бы весьма познавательно. Но я бы предпочел обойтись без лишнего шума. Уверяю, в этом нет нужды. Если бы мне хотелось убить тебя, я бы попросту отравил твой ужин. Кстати, можешь угощаться. Зачем позволять еде стынуть?

Маларк почувствовал себя сбитым с толку. Он не привык к подобному ощущению, и это ему не понравилось.

— Если я так вам мешаю, почему же вы не хотите меня убить?

— Потому что это ни к чему не приведет. Прежде чем подняться вверх по карьерной лестнице, Дмитра и сама была великолепным шпионом. Если я тебя уничтожу, она попросту продолжит твое дело. Потому вместо этого мне необходимо переманить тебя на свою сторону.

— Как вы уже упоминали, я в свое время отказался от вашего покровительства.

— Так и было, и, думаю, события последних десяти лет не дали тебе причин пожалеть о принятом решении. Обычных людей печалит, что во время войны смерть собирает столь обильную жатву, но тот, кто ей поклоняется, должно быть, упивается этим, равно как и разрушениями, которые несет голубое пламя. Должно быть, ты чувствуешь себя как ребенок, в первый раз попавший на карнавал.

Маларк сделал вдох.

— Впечатлен. Вы узнали то, о чем я давно никому не рассказывал.

— Вообще–то, монах Долгой Смерти, я узнал все. Будучи в отчаянии от того, что все мои планы рушатся, я решил прибегнуть к прорицанию, чтобы больше узнать о моих противниках. Я не имею в виду Дмитру и остальных зулкиров. Все их жалкие маленькие тайны уже давным–давно не являются для меня секретом. Я сосредоточился на тех из их помощников, кто сыграл самые заметные роли в нашем противостоянии.

— Если вы и правда знаете обо мне все, то вам известно, что я считаю нежить нарушением естественного порядка вещей. Именно поэтому я никогда не перейду на вашу сторону, что бы вы мне ни предложили.

Мальчик усмехнулся.

— Никогда не говори никогда. С твоего позволения я бы хотел поделиться с тобой одной историей. Из неё ты узнаешь ответ на вопрос, который мучил тебя в течение всех этих десяти лет. Почему я убил Друксуса Рима?

Рассказ лича занял долгое время. Небо за окном потемнело, на нем загорелись звезды, и покои погрузились в тень.