Она переоделась, легла и не заметила, как сразу же заснула.

Жизнерадостные звуки трубы, барабанов и свирели раздавались каждое утро, взывая к пробуждению. Светлые девы в бледно-розовых одеяниях проплывали на ладьях с запряженными лебедями. Это они возвещали начало нового дня в Лукоморье, а отголоски их музыки разлетались во все концы. «Просыпайся! Новый день настал» — взывала игра свирели и бойкий гул барабанов. С игрой воздушных дев просыпалось и солнышко. А когда золотой диск водружался над верхушками елей, музыка стихла.

Наташа сидела, не двигаясь, пока не закончилась игра невидимых музыкантов, а потом встала с постели и стала одеваться. Походный плащ она предпочитала пока не надевать, и он покоился в ногах на кровати.

Видеор еще ворочался в своей постели.

— Ох. Ты уже встала, — раздалось с его стороны. Сонный лесовик сидел в постели и потирал глаза.

1Вастычинь — встречающая солнце.

— С добрым утром, меня разбудила музыка.

— Да, Благиня предупреждала, что вилы встречают и провожают день, но я сплю как убитый, и не слышу посторонних звуков. У меня свои часы дни и ночи.

— А я всегда чутко спала.

— Эх…, - лесовик откинул одеяло. На удивление, он мгновенно оделся и подошел к окну, — сегодня погода будет ясная, это хорошо зерно в колосе будет крупное.

Наташа непонимающе посмотрела на Видеора. Ее удивляли его заметки о природе. Так и вертелось на языке: Ну откуда ты знаешь? Но вслух ничего не произнесла. Зато лесовик, как будто прочитал ее мысли и ответил:

— Эх, люди не обращаете внимания на праздники. А знаешь сегодня какой день, — изрек Видеор с важным видом, — нет? День Дорофея. Не мудрен сон на Дорофея, а вещий, да сон-траву нашел — покой к тебе пришел.

— Не знала такого дня.

— Не мудрено. Хороший мне сон приснился, вот к чему я, — ответил Видеор, поглаживая бородку. Его сощуренные глазки светились, также как и улыбка из под пушистой рыжей бороды, которая отросла за время их недолгого похода.

Через некоторое время к ним зашел слуга и проводил в комнату, где вчера ужинали. В кресле около окна, сидела Благиня, и вышивала. На сей раз она оторвалась от своей работы.

— Доброе утро.

— Доброе утро, мои дорогие гости. Садитесь к столу. У меня для вас хорошая новость, сегодня к полудню вы отправитесь в путь. Дран уже ждет. Ваши вещи соберут, можете не беспокоиться.

И правда, после завтрака, в зал зашли двое крепких мужей, ни как не походивших на юношей, которые прислуживали за столом. Это был совсем иной народ — озерный. И роднило всех их только светло-голубые, водянистые глаза, да малиновые губы. У одного из них в руках был рюкзак Видеора и небольшой сверток.

Когда солнце стояло ровно над лесов Благиня вывела своих гостей на улицу, к пруду около которого вчера Наташа повстречалась со Здеярой. Справа в воде лежал огромный плоский камень, на котором сидели пять русалок. Они печально смотрели в воду и причесывали свои распущенные волосы, которые очень сильно напоминали водоросли, не только цветом. В их волосах запутались маленькие палочки, листики и бог, знает что еще.

— А где же…

Благиня легонько тронула плечо лесовика, и головой кивнула в сторону.

Небольшая березовая роща, которая начиналась от дома бродницы, разделяла два озера. Второе озеро было огромным и уходило в сторону, превращаясь в реку Изымань, которая была притоком речи Вастычинь.

На озере стояли три вытянутые лодки. Паруса были опущены, так как ветра не было. И Наташа и Видеор удивленно и восторженно смотрели на судна. Длинной не более 12 метров они были очень вместительные. На одной было несколько мешков зерна, которые при них накрывали тяжелым покрывалом. Ткань очень напоминала Наташе брезент. На другой, по мимо мешков, стояли ящики. А вот на третьей лодке толпился народ.

— Вы поедите вон на той, — указала бродница, — вас доверяю Драну.

При упоминании имени в их сторону повернулся юноша с белеющим шрамом на брови и маленьким кинжалом, который висел на поясе.

— Спасибо, что помогаете.

Бродница улыбнулась, но ничего не ответила.

— Можно задать вопрос? — неожиданно спросила Наташа. Девушка вся съежилась, колени дрожали, но любопытство было сильнее.

— Конечно, — ответила Благиня и застыла в ожидании, сложив на груди руки.

— Почему вы не интересуетесь кто я и откуда?

— Зачем? Мне это ничем не поможет, только новые мысли, от которых один вред. Да и, знаю я достаточно, — тут Благиня заколебалась, брови дернулись и на миг появилась маленькая складка на лбу, — чтобы предупредить вас. Не стоит доверять безоговорочно тому, кого почитает не ваш народ.

— Вы говорите…

— Я всего лишь ваш предостерегаю, мало ли что может быть в пути. И еще, — Благиня достала из рукава маленький мешочек, — прими от меня этот дар. Ты не умеешь отличать добро от зла.

— А что это? — спросила Наташа, взяв мешочек, девушка почувствовала, что хрустит сушенная трава.

— Это сон-трава. С этой травой не страшен ни враг земной, ни дух злой. Бери и всегда носи у груди, — с этими словами бродница, взяла мешочек за веревочку и надела на шею девушке, — держи, лесовик, и тебе. Твой народ слишком добр чтобы участвовать в каких-либо заговорах, и слишком наивный, чтобы их распознавать.

Эти слова немного задели Видеора, но он не подал вида, а протянул руку и получил небольшой цветок с блеклыми лиловыми лепестками. Он был засушен, но не смотря на это источал приятный аромат. Полюбовавшись им, лесовик быстро засунул его запазуху.

— Вам пора, — сказала Благиня, — ждут только вас.

— Спасибо за гостеприимство.

И Наташа и Видеор забрались на палубу. Работа на судне закипела: одни отвязывали кант, другие взялись за весла, третьи поднимали паруса. И только Дран невозмутимо стоял и смотрел вперед.

Судно качнулось и медленно поплыло по водной глади. Озерные юноши прекрасно знали все пороги и коряги, поэтому судно шло ровно.

Наташа и Видеор стояли на корме. Вот уже скоро близится развязка их похода. Каждый испытывал трепет, и то новое чувство, которое заставляло сердце колотиться быстрее и еще больше верить и надеяться на лучшее.

Молнезар поднимался по лестнице. Сейчас его не касалась суета и шум на первом этаже, как бы он не хотел вмешаться. Сейчас он должен выполнить то, что пообещал вместе с Наташей и Видеором: отвезти маленькую изгнанницу в Ветроград. Как он жалел о своих словах, и как ругал себя, что он не рядом с Наташей.

«На все воля богов» — успокаивал себя Молнезар. Альв прикрыл за собой дверь и подошел к кровати. Произнеся странные слова, резко распахнул плащ. На кровать упала девочка сжавшаяся в комок. Ича быстро встала на четвереньки и отползла в дальний угол. Натянув до самого носа одеяло, она смотрела на альва большими испуганными глазами. Девочка привыкла к постоянным оскорблениям, толчкам, побоям. Когда она появилась на свет ее мать уже ушла из дома и скиталась в лесах Лукоморья. Ича выросла в лесу, и любила его, мечтая снова оказаться там. Города пугали: каменными домами и мостовыми, шумными пивными или праздничными уличными гуляньями. Ича считала себя лесным жителем, хоть и по мировоззрению, своего рода девочка не знала, как не знала и ее мать.

Туга родилась в неволе. Богатый альв выкупил ее свободу и поселил в Ветрограде, там она встретила и Добровита — добряка и трудягу, который обогрел ее, показал другой мир без угроз и унижений. Они жили как будто одна семья. Но в одно утро Туга решила уйти. Как объяснила: в поисках своего рода. Но для чего Добровит не знал. Также как и то, что через несколько месяцев у Туги родилась дочка. Чьи синие добрые глаза, были копией папы. Туга часто в них гляделась, когда хотела вспомнить счастливое время в Ветрограде.

Ича ничего этого не знала и поэтому ее пугали новые имена и новые знакомые. Она настораживающее поглядывала на альва. Девочка привыкла, что помощи ждать не откуда, а тут появились эти трое и вот она сидит в теплой постели. Она даже не ощущала голода из-за навалившихся новых впечатлений, хотя там, на помосте, ужасно сводило живот, аж, до тошноты.