Я опешил. Честно говоря, из членов её семейства я знал только сестру, и наивно полагал, что больше там никого и нет. Да, Ина говорила, что её отец умер рано — несчастный случай, что мать не пережила операции, а про дедушек с бабушками я наивно не спрашивал, справедливо полагая, что, будь они в наличии, мне б о них что-нибудь да сказали. Сейчас же я просто опешил. Бабушка?
— И где её искать? — вслух спросил я скорее у обоев, чем обращаясь к кому-либо конкретно.
— Да всё с ней в порядке. Я слежу. И потом, мне кажется, ей хочется побыть в одиночестве, — заметила кошка.
— Так ты можешь её найти? — уточнил я.
— Да.
— Тогда пошли.
— Егор…
— Пусть будет себе в одиночестве, сколько угодно. Но уже темнеет, а у нас слишком много врагов. Я её саму не оставлю.
Я рассеянно следил за трассой, краем глаза наблюдая за кошкой. Мы молчали, она только изредка говорила мне, куда поворачивать. Выражение её глаз мне решительно не нравилось.
— Киса, что-то стряслось?
— В общем-то, ничего. Сегодня умерла Алика, — пояснила кошка спокойно, — А ещё — в Дите умерла Миледи. И я больше не чувствую Клару.
— Что?! — охнул я, едва не врезавшись в столб.
— Нет, я знаю, что с ней всё в норме, но не знаю ничего больше. Она теряет с нами связь, Егор. Мы оба знаем, что в этом мире её уже похоронили. Ещё немного времени — и она уже не сможет сюда вернуться. Ей будет некуда возвращаться. Это зёрнышко граната.
— Ты о чём?
— Миф о Деметре и Персефоне*. Тот, кто раз вкусил какой-то плод на землях иного мира, не сможет уже его оставить. Никогда. Как бы ни хотел.
— То есть, Клара не вернётся?
— Вернётся. Но сможет ли остаться?
— Кларисс, я тебя не понимаю.
— Ничего. Время — оно объяснит. А покуда — поверни направо, а там, на перекрёстке, прямо. Возле крайнего дома остановишь машину.
Я машинально выполнял указания кошки, думая о своём. Клара, Клара. Как же я уже скучаю по тебе, сестричка…
Я вышел из машины и уверенно двинулся за кошкой, рассеянно осматриваясь по сторонам. Значит, бабушка Инги живёт в этом городишке…
Вообще, надо будет попросить Димку провести поиск по всем её родственникам и разузнать адреса друзей, чтоб знать, куда она может рвануть. А то повадилась кататься куда-то без меня…
Тем временем кошка уверенно привела меня к кованой ограде кладбища.
— Так бабушка Инги умерла? — опешил я.
Кошка склонила голову набок, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
— Нет, у бабки она уже побывала. Теперь — она пришла к матери.
Я сделал шаг за оградку, но кошка не вошла.
— Я вас в машине подожду, — заявила она и растаяла, как призрак. Хотя… почему как?
Я нашёл её быстро, подошёл поближе и молча смотрел, как сумерки сгущаются над могильными крестами, как ветер шевелит цветы, которые принесли живые ради мёртвых. Я стоял и думал о том, что скоро появится плита, на которой будет выбито имя моей сестры.
Неожиданно она достала из кармана какой-то камушек, отогнула цветы, долго смотрела на что-то, потом, должно быть, положила камушек на плиту. Снова неподвижно застыла, глядя прямо перед собой, и едва заметно поёжилась от холода.
Ох, разве можно стоять по такому холоду в лёгкой майке? Я быстро сбросил пиджак и накинул ей на плечи.
Она охнула и стремительно повернулась.
— Егор? Что ты здесь делаешь?!
— Да так, возвращался домой — дай, думаю, сделаю небольшой крюк, на незнакомых кладбищах поброжу, а тут ты… такая неожиданность!
Она улыбнулась — одними глазами, но мне этого хватило.
— И как тебе с Павлом работается? — уточнила она, отвернувшись от меня.
— Неплохо, хотя местами его просто… — ой, что я несу!
— Заносит? — с ироничной улыбкой уточнила она, — Садистам это свойственно.
Ну, сейчас начнётся. Я невольно поморщился. Инга, увидев мою гримасу, усмехнулась.
— У тебя нет сейчас возможности ограничить общение с ним?
— Нет, — я слегка опешил от её спокойного тона.
— Ну и пёс с ним. Потом расскажешь мне про него побольше — мне любопытно. А пока — поехали домой.
Я приобнял её, мельком взглянув на фотографию её матери. Очень похожи…
— С чего такая доброта? Я думал, ты устроишь скандал, узнав, что мы с Павлом снова напарники.
— Знаешь, милый, это твой выбор, и я с ним смирюсь. Я просто не хочу повторять чужих ошибок…
***
Клара
— Ладно, милая, мне пора. Папочка зачем-то зовёт всех к себе. Но ты не скучай тут без меня, хорошо?
— Договорились.
Он улыбнулся, провёл рукой по моим волосам и поцеловал на прощание. Я ответила на поцелуй, а потом долго и пристально смотрела на захлопнувшуюся дверь, словно надеясь узреть в красном дереве божественное откровение.
Я не знаю, сколько времени я уже провела в Дите. Солнца тут не существовало в принципе, во сне потомки атлантов нуждались куда меньше, чем люди, потому человеческими мерами измерения времени тут не пользовались. Да и зачем, в общем-то, если точно можешь ощутить, кто, где и зачем тебя ждёт?
Я подошла к окну, рывком распахнула его и осторожно устроилась на подоконнике. Древний город приветствовал меня мёртвой тишиной и привычным ореолом таинственных огней. Я долго смотрела на них, путаясь в собственных мыслях.
Я тут была пленницей. Мне потребовалось не так уж много времени, чтоб понять это. Прошло уже, наверное, несколько недель с тех пор, как умер Андрей, забрав с собой в могилу свою Госпожу. В это самое время по Земле, как позднее объяснил мне Рик, прокатилась волна инфарктов и кровоизлияний в мозг. Погибли все сотворённые, которые подчинялись Миледи. Один из милых законов этого мира: раб умирает вместе с господином…
Я поймала себя на том, что машинально поигрываю ярко-алым кулончиком на золотой цепочке. Он был сделан из непонятного камня и больше всего напоминал зёрнышко граната. Меня даже подмывало попробовать его на вкус, хоть я и понимала, как это выглядит со стороны.
Я ещё ношусь на волнах сладкой неги, свернувшись на смятых простынях, как в уютной колыбельке. Чувствую, как по коже блуждают прохладные длинные пальцы, и невольно мурлычу от наслаждения.
— Я хочу кое-что подарить тебе, милая, — заметил он и плавным движением встал с кровати. Я же невольно залюбовалась высокой гибкой фигурой с нереально бледной кожей. Мне нравилось вот так просто лежать и смотреть на него…
— Отвернись, — попросил он негромко. Двигаться не слишком хотелось, но я подчинилась.
Пара мгновений — и изящная золотая цепочка обвивает мою шею, а маленький алый камушек легко скользит по коже.
— Зачем это?
— Чтоб ты помнила обо мне, где бы ты ни была…
Благодаря Рику я могла смотреть человеческий телевизор, лазить в Интернете, хоть связываться, к сожалению, ни с кем не могла. Не потому, что это было невозможно — просто Эрик не хотел, чтоб я была связана с Землёй. Он хотел, чтоб я принадлежала только ему. Ему…
Я вздохнула, потянулась за листиком бумаги и ручкой. Смешно, но в последнее время у меня проявились склонности, которые в детстве я в себе подавила. Выходить на улицы Дита в одиночестве я не могла, потому днями занималась тем, что рисовала и писала стихи. Правда, на просьбы Рика показать "плоды трудов праведных" неизменно отшучивалась, а листки потом сжигала в его камине. Даже не знаю, зачем, если честно. Просто я вкладывала в свои творения кусочки души. Почему-то мне нравилось смотреть, как они сгорают и превращаются в пепел.
Я исписала строчками весь листок, но облегчения мне это не принесло — видимо, моя муза решила уволиться без выходного пособия. Потом я пометалась по комнате без особой цели, чувствуя, как при любом движении тихо шуршит золотистый шёлк подаренного Риком платья.
В кого я превращаюсь? Он меня бесит, я его ненавижу, но стоит ему отлучиться на пару часов — я начинаю тосковать. Я чувствую себя зверем в клетке. Что со мной? Я чувствую себя ничем — без него. Он ласков, он даёт мне всё, что может понадобиться, но…
