— А вы как думаете? — схитрил Клинцов, зная, что у Сенфорда уже есть версия или даже версии ответа. И не ошибся.
— Либо, — с торжественностью ответил Сенфорд, — своим основанием яма уходит в пористый песчаник, сквозь который, как сквозь фильтр, к нам проникает атмосферный воздух. Либо, — он сделал паузу, видя, что его слушают уже и другие, — либо к яме подведены подземные коммуникации. Стоит лишь вынуть камни из ямы и мы узнаем, какой из этих ответов правильный.
— Либо ваш эксперимент вообще ни о чем не говорит, — сказал Сенфорду Клинцов. — Спичка горит — это верно, и пламя ее направлено вверх. Но точно так же все происходит и здесь, — в подтверждение своим словам Клинцов взял у Сенфорда спичечный коробок, зажег спичку и показал ее всем. Вальтер расхохотался. Сенфорд плюнул и удалился в свой угол. Но ненадолго, потому что Омар пригласил всех к завтраку. Кузьмин завтракал, оставаясь на посту у входа.
— В тот момент, когда был убит Селлвуд, мы находились в третьем ритуальном зале — под этим номером он значится на нашей схеме, — заговорил, ни к кому не обращаясь, Клинцов за завтраком. — Там рухнул потолок. Во время недавней грозы, наверное. Образовалась большая дыра. Эта дыра, как мне показалось, ведет в симметричный зал, находящийся в верхней, белой башне. Факт этот для нас чрезвычайно важен: у нас увеличилось количество воздуха…
— Ага! — вскрикнул Сенфорд, но на него зашикали, и он затих.
— Кроме того, — продолжал Клинцов, — это чертовски интересно для нашей науки: обследовать белую башню. — Клинцов увидел, как загорелись глаза у Глебова, как беспокойно задвигались губы у Холланда — явный признак вспыхнувшего в нем интереса, как захлопала ресницами Жанна, как она прикусила нижнюю губу, уже, кажется, готовая бежать со своим фотоаппаратом к новому «объекту». Даже Толик перестал жевать, услышав о белой башне. Только Сенфорд отреагировал отрицательно:
— Кому теперь нужна ваша наука?! — воскликнул он, как бы досадуя на крайнюю глупость всех окружающих. — О чем вы толкуете?!
Клинцов не придал значения словам Сенфорда и спокойно продолжал:
— Но есть две проблемы, которые надо обсудить. Проблема первая — лестница. Чтобы попасть в белую башню, надо построить лестницу из кирпича. Это труд, и труд немалый, тем более, что придется разобрать часть стены, чтобы добыть таким образом кирпич. Рабочих, как вы знаете, у нас нет, и если мы решимся строить лестницу, то будем, очевидно, строить ее своими руками. Это первая проблема. Вторая проблема заключается в следующем: на нашем пути к белой башне стоит ч у ж о й. Он будет охотиться за теми, кто отправится в третий зал, или за теми, кто останется здесь. Все варианты одинаково опасны. Безопасен только один: всем оставаться здесь и к белой башне не ходить.
— Или убить, наконец, ч у ж о г о, — подсказал Вальтер.
— Да, или убить, наконец, ч у ж о г о, — согласился Клинцов. — Кто пойдет со мной?
— Нет! — скорее непроизвольно, чем осмысленно вырвалось у Жанны.
— Кто пойдет со мной? — повторил свой вопрос Клинцов.
— Я, — с готовностью отозвался Вальтер. — Этот ч у ж о й мне до чертиков надоел.
— Нет, Вальтер, нет. Тебе нельзя, — сказал Клинцов. — Ты не собрал радиопередатчик и не передал в эфир наш сигнал. Сделать это настолько важно для всех нас, что мы не можем рисковать тобой, Вальтер. В охоте же на ч у ж о г о есть риск, вы это знаете.
— Тогда возьмите меня, — сказал Холланд.
— Нет. Вы останетесь вместо меня, — был ответ Клинцова.
— Тогда — я, — предложил себя Глебов.
— Нельзя рисковать жизнью единственного врача.
— Я пойду! — крикнул от входа Кузьмин. — Я — никто, никому не нужен. Словом, самая подходящая кандидатура. Берете, Степан Степанович?
— Беру, — ответил, оглянувшись, Клинцов.
— Но это противоречит вашему принципу, — сказал Сенфорд. — Насколько я понимаю, теперь он должен быть сформулирован так: все спасенные должны быть спасены. Студент Кузьмин — из числа спасенных.
— Вы слышали? — спросил у Кузьмина Клинцов. — Мистер Сенфорд прав: в бой идут одни старики. — Впервые, кажется, Клинцов был благодарен Сенфорду за напоминание: он, действительно, едва не нарушил принцип, установленный им и Селлвудом. — Со мной пойдет Холланд, — объявил Клинцов. — Есть возражения?
— Есть, — сказал Сенфорд. — Вы уйдете с пистолетом и оставите всех нас без всякой защиты. А если ч у ж о й придет сюда, когда вас не будет? Он перещелкает всех нас, как цыплят. Я предлагаю отказаться от всяких мыслей о белой башне. Нам достаточно и черной башни. Я понимаю, что следовало бы отомстить за смерть мистера Селлвуда и Денизы…
— И за смерть Ахмада, — напомнил Глебов.
— Да, и за смерть Ахмада. Но эта месть может стоить нам нескольких жизней, — продолжал Сенфорд. — А каждая наша жизнь теперь бесценна, потому что мы, возможно, новый Ноев ковчег. Но если речь идет не о мести, а только о белой башне, то и вовсе не стоит рисковать: на кой черт нам белая башня?! Ожидание! Вы сами — и это правильно! — провозгласили нашу стратегию и тактику: ожидание!
— Я хочу поддержать Сенфорда, — сказала Жанна. — Мне очень хочется попасть в белую башню, но цена входного билета в эту башню слишком велика. Я считаю, что прошедшая ночь — образец нашего поведения: все находятся здесь под охраной одного из наших доблестных мужчин и ничем не рискуют. Думаю, что власть Клинцова мы должны ограничить нашей общей волей.
— Проголосуйте, — потребовал Клинцов.
Все проголосовали за предложение Жанны.
— Есть еще одно предложение, — поднял руку Глебов. — Его вносит Омар. Он предлагает каждое утро выставлять пищу и воду для ч у ж о г о в один из коридоров лабиринта. Омар считает, что так мы обезопасим себя от вторжения ч у ж о г о в нашу обитель. И, конечно, задобрим его, если он не зверь. Сам Омар считает, что ч у ж о й — это аш-шайтан, дьявол, что убить его нельзя, потому что его казнь отложена до Страшного суда.
— А то, что день Страшного суда уже наступил, ваш Омар, конечно, не считает? — спросил Сенфорд.
— Не считает, — ответил Глебов. — Так что ответить нашему уважаемому Омару? — спросил он. — Будем ли мы выставлять в коридор пищу для аш-шайтана?
— Надо выставить отравленную пищу, — предложил Кузьмин, на что Глебов сразу же ответил:
— Если кто-то думает, что у меня есть яд, то он глубоко заблуждается.
— Вы бы не так сильно орали, когда говорите глупости, — заметила Кузьмину Жанна.
— Не хочешь ли ты этим сказать, что мы будем выставлять пищу для ч у ж о г о? — спросил ее Клинцов.
— А почему бы и нет, — ответила с вызовом Жанна. — Если это повышает наш шанс на выживание, мы обязаны им воспользоваться.
— Но не до такой же степени самоунижения: ч у ж о й убил наших товарищей, он загнал нас в эту келью, он будет жрать нашу пищу — и мы все это будем терпеть ради выживания? Я сам убью ч у ж о г о, — заявил решительно Клинцов. — Я пойду на него с ножом или с чем-нибудь другим, чем можно убить…
— Перестань, — попросила Жанна. — Ведь он подслушивает. Я уверена, что он нас подслушивает.
— В таком случае нам нужно, по-твоему, еще и замолчать?
— Не ссорьтесь, — сказал Клинцову и Жанне Глебов. — Вы подаете дурной пример нашей молодежи. Так что же ответить Омару? Он ждет.
Холланд предложил не выставлять пищу для ч у ж о г о, а, напротив, лишить доступа к пище, что в конце концов заставит его пойти на пули. Его поддержали Вальтер и Кузьмин.
— Я же считаю, что с ч у ж и м надо вступить в переговоры, — сказал Сенфорд. — Мне почему-то кажется, что он знает о катастрофе нечто такое, чего мы с вами не знаем. Заключим с ним перемирие, если у нас есть шанс выйти отсюда живыми, и, конечно же, поделимся с ним пищей. Перемирие — не унижение, а лишь временное прекращение войны. Сообщаю это для успокоения совести слишком тонких и чувствительных натур, — бросил он камешек в огород Клинцова. — Ставлю мое предложение на голосование.
— Подождите, — остановил Сенфорда Клинцов. — Есть одно обстоятельство, которое вы все не учли и которое разрушает все ваши благие намерения. Дело в том, что мы не можем находиться здесь безвылазно: снаружи — электростанция и водяная помпа, у самого входа из штольни — пульт управления электростанцией и помпой, там же кончается шланг, по которому поступает к нам вода. Все это, как вы понимаете, требует, чтобы мы передвигались по штольне и даже выходили наружу: для заправки станции горючим и устранения возможных неполадок. Для исследования внешней обстановки мы также вынуждены выходить из штольни. Словом, как я и сказал, мы не можем находиться здесь безвылазно. Это первое, что вы, надеюсь, уже усвоили. Второе: все эти передвижения связаны с риском нападения ч у ж о г о. Мы никак не можем заблокировать его. Он будет угрожать либо вышедшим в штольню, либо оставшимся здесь. Причем, преимущество — на его стороне, всегда на его стороне, даже в том случае, если он будет нападать на вооруженную часть нашей группы, потому что он — охотник, а мы — жертва. И вот вывод, друзья: охотниками должны стать мы. Это все, что мы можем. Таким образом, дело не в мести, дело не в белой башне, хотя и это не стоит сбрасывать со счетов. Дело в том, что мы не можем обеспечить свою безопасность, не убив ч у ж о г о. Возможно, что он убьет еще кого-то из нас, но не всех.
