Откуда-то издалека двигалась моя рука - левая, с часами, двигалась кружным путем, с привалами и отступлениями, во время которых я трижды возвращался в сон, пока не подползла к лицу. Скосив глаза, я увидел ее, запястье с черным ремешком часов, и сразу пожалел, что проснулся. Не из-за времени, четверть восьмого - вздор, ерунда. Перчатка высохшей крови - иное дело.

  Я встал у кровати, разглядывая себя. Руки, отдельные пятна - на груди и, зеркало показало - кровь на губах и вокруг рта.

  Стигмы? Не надейся.

  На подушке, простыне - тоже кровь. Откуда?

  Вывод очевиден. Накинув халат, я прошел в спальню хозяйки. Наверное, хозяйки. Ибо в том, что лежало на кровати, распознать Зою Федоровну я не мог.

  8

   Я уложил электробритву в футляр, футляр - в чемодан. Что еще осталось в комнате моего? Ничего. Я чист. Последний час прошел не без пользы. Вымыт, выбрит, слегка надушен. Ответработник семидесятых не смог бы придраться.

  Свежая рубашка молочной голубизны - в тон лицу. Я пригладил подсыхающие волосы.

  - Иду сдаваться. В милицию.

  А голос подкачал. Голос выдавал человека, повинного в двух смертях. И, если не сдаться, их будет больше. Много больше.

  Чемодан я оставлю здесь. Пусть стоит. Последняя прогулка и без того тяжела.

  Девять утра. Крайний срок. Я сам себе его установил.

  Нехотя я вышел во двор. Голуби расклевывали оброненный творожный сырок, а рыжая кошка, припадая к земле, подкрадывалась к ним короткими перебежками.

  - Кыш, - отогнал я птиц, а кошка, укоризненно мяукнув, стала обнюхивать сырок. Жестокие люди сентиментальны. Начинайте утро с доброго дела. Тимуровскую выучку не выковырять, дождем не смыть.

  В какую, собственно, сторону идти? Или туда ведут все дороги?

  Томясь, я стоял посреди улицы, отсчитывая десятого прохожего, у которого спрошу путь.

  - Петр Иванович! Петр Иванович, доброе утро! Вам куда? - тормознула вишневая "Нива". Старичок-фанат Федор Николаевич зазывно приоткрыл дверцу.

  - В тюрьму.

  - Шутить изволите. Вы завтракали?

  - Нет.

  - Как удачно! Не откажите, примите приглашение - давеча на прудах вечерял, карасей набрал отборных и с утра в сметане пожарить решил. Да, кстати, слышали? - он помрачнел.

  - Что именно?

  - Маньяка поймали. Год в страхе весь город держал. Вчера в гостинице двух женщин убил. Не слышали? По городскому радио сообщили, я как раз рыбу чистил. Да садитесь, садитесь, лучшего завтрака в городе не сыскать, честное слово!

  Я покорился. Поймали? Год ловили? Ничего, еще один придет. Поест карасей и придет. Или все-таки случилось невероятное совпадение? Смерть Зои Федоровны тоже на нем?

  Не стоит обманываться.

   - Видите, совсем рядом живу, - кормилец-доброхот остановился у громадного, в квартал, дома. - Седьмой этаж, седьмое небо.

  Лифт, в надписях до потолка, насквозь пропахший русским духом, поднял нас к темному короткому коридору.

  - Мои хоромы, - Федор Николаевич поколдовал над замком, - заходите.

  Рама стальная, двери - тоже. Крепко живет.

  - Самая ценная вещь в квартире, - поймал мой взгляд хозяин. - Сын поставил. Мало ли, говорит, на всякий случай, - он провел меня в комнату. - Я мигом.

  Обеденный стол, шесть стульев, "стенка", отечественный телевизор, палас на полу. И все равно - не живут здесь. Запах не тот. Засохший кактус у окна - подтверждение. Некоторые по наивности считают кактусы неприхотливыми растениями. Я потрогал его колючки, ломкие, неживые.

  - Конспиративная квартира, - разъяснил хозяин.

  Я обернулся. Он стоял в проеме, держа в руке пистолет с несуразной дулей на конце ствола.

  - Отойдите от окна, там дует. На стульчике устраивайтесь, - он прикрыл дверь в прихожую.

  - А караси? Караси-то будут? - стол гладкий, пустой, ни пепельницы, ни вазы. Зачесалось горло, раздраженное после бритья.

  - Караси? Увы, смета не предусматривает. После как-нибудь, - он вздохнул с сожалением.

  - Тогда я пошел, - мне и вправду стало обидно. Рыбки пожалели.

  - Полноте, Петр Иванович! Не притворяйтесь, что не понимаете, вам не идет.

  - Чего притворяться? Не понимаю, совершенно не понимаю. Глуп, видно.

  - Ладно, растолкую, - Федор Николаевич пододвинул свободный стул, сел, не сводя с меня глаз. - Имеете право знать. Более того, обязаны знать. Как вы их, а? Иностранку и хозяйку вашу? - он хихикнул. - Опасный вы человек, Петр Иванович, с вами ухо держи востро!

  - Опасный, - согласился я. Пыль на столе трехдневная.

  - Просто злодей, кровожадный злодей! - поклонник шахмат улыбался, но морщины на лице - резкие, напряженные. Нервничает. - Ладно, успокойтесь, не вы убивали, не вы, - он склонил голову на бок, продолжая улыбаться. - Полегчало? Не замечаю. может быть вы, напротив, разочарованы?

  - Я знал, что никого не убивал.

  - Каким образом, позвольте полюбопытствовать? Уверенность в себе?

  - Кровью меня перемазали, а в желудок не закачали. После рвоты я в этом убедился.

  - Да, накладка. Учтем. Ну, раз вы спокойны, я расскажу вам все по порядку, с самого начала. согласны?

  - Говорите, если необходимо, - ночной недосып проявился зевком - откровенным, глубоким, с мявом. Я не стеснялся.

  - Именно необходимо. Вы, я вижу, не выспались? Сочувствую и обещаю - отоспитесь вволю. Но - к делу. Вернее, к слову. Дошло до нашей конторы, какой - не спрашивайте, все равно не скажу, даже вам и даже сейчас, так вот, дошло, что некая американская фирма "Икс" задумала завоевать рынок любопытным рекламным трюком. Выпускает эта фирма суперкомпьютеры и свою новую разработку она решила подать оригинальным способом: добиться выигрыша компьютером звания чемпиона мира по шахматам, и не просто выигрыша, а с вывертом, сенсацией, скандальчиком. Для этого подбирают малоизвестную шахматистку, и делают из нее чемпионку - среди мужчин. Быстро, очень быстро, за год - как раз к появлению на рынке новой продукции. Потом ее разоблачат, шахматам - смерть, компьютеру - слава. Сама машина, вы понимаете, не здесь, а в Штатах, а система связи - в кармане так называемого тренера этой шахматистки. Он следит за игрой подопечной, нажимает в кармане нужную кнопку, сигнал через спутник идет на компьютер, оттуда - назад, в карман тренера, откуда через микротелефон на ушко дамочке. Один турнир выиграет, другой, гран-при и первенство!

  У фирмы "икс" есть конкуренты - "игрек". Они обращаются в нашу контору за подмогой. Проще всего поставить глушилку, опыт есть. Но результат? Не выиграет турнир малоизвестная шахматистка, и только. Придумают другую систему связи или просто мы их не достанем где-нибудь в Австралии. Нет, был придуман ход посильнее: подпустили слушок, что и у "Игрека" появился суперкомпьютер, еще сильнее "Иксового". И они тоже выставляют игрока-марионетку. Идея созрела, витает в воздухе, так почему бы двум фирмам не напасть на нее одновременно? Одна беда - нет у "Игрека" такого компьютера. Но ведь наше главное богатство - люди, и кандидатура подходящая нашлась. Вы эта кандидатура, Петр Иванович, вы.

  Коли так сложилось, заболели, то послужите в болезни нужному делу. В нашей конторской лечебнице довели мы вас до кондиции, болезнь - штука капризная, не доглядишь - не туда приведет, может, вы стихи бы стали писать или оперы разные, но есть у нас мастера большие, направили по нужному пути, и вот вы в турнир включаетесь, как бы по своему хотению, но выполняете веление наше, конторское. И выполняете отлично, непосвященные затылки чешут, фирма "Икс" в панике, ведь кто вы для всех - ноль, призер клуба Мумбо-Юмбо. Особенно здорово обставили вы "иксистов" в третьем туре, когда нашли выигрыш раньше ихнего компьютера, ход за ходом опережая его там, у монитора, помните? Блестяще, просто блестяще, позвольте вам выразить искреннюю признательность от имени "Игрека". Вы породили у фирмы "Икс" комплекс неполноценности, а это дорогого стоит. Тут бы вам и удалиться, мало ли чего болезнь выкинет, вдруг покинет вас шахматный талант и просадите бездарно партию. Хотели вас немножечко задавить - не вышло, подстрелить - опять вы увернулись, а напрасно, право, напрасно. Представляете: раненый стрелой подлого соперника, вы падаете в высокую траву, но наши врачи ставят вас на ноги. Или не ставят, это уж как получится, не обессудьте. Не думайте, что вас не ценят, напротив, лично я за вас - горой, но обстоятельства... Все по плану, разработанному и утвержденному. Есть у нас мастера домашних заготовок, чистые Ботвинники. И решили они, что мыслите вы, Петр Иванович, расколоться, проболтаться. Потому подстраховались библейским фруктом, помните, яблоко? Вы его скушали и отключились в положенное время, оставив нам всю грязную работу, англичанка-то вас со смыслом вызывала, - упиваться своим красноречием Федор Николаевич упивался, но пистолет держал правильно.