Нельзя переоценить последствия этого всемирного наводнения, вызванного таянием льдов, и перемены, которые оно, вероятно, принесло любым развивающимся культурам. Воспоминания об ужасе, связанном с его разрушительным действием, должны были войти в культурную память народов, там обитавших, и передаваться через поколения в виде легенд и мифов. Распространение по всему миру легенд о Великом потопе вполне могло быть отголоском этого события в коллективной народной памяти.

Как заявил один из экспертов в этой области, «не будет преувеличением сказать, что во многих частях мира наиболее крупным и наиболее значимым изменением среды обитания за последние 15 тысяч лет стало повышение уровня моря».

Вода могла затопить землю за несколько ужасающих лет полной катастрофы или десятилетий безостановочных дождей и наводнений. Или она могла медленно покрыть сушу в течение тысячелетий неуклонно усиливающихся приливов и разрушительных штормовых волн. Как бы это ни произошло, мировое таяние последнего великого ледникового периода закончилось около 7000 г. до н.э. Глетчеры и шапки льда вернулись к тому положению, которое они занимают и сейчас.

Если бы – год за годом, столетие за столетием – неуклонно усиливались приливы, а с ними портилась и погода, неся сильные штормы и мощные волны, способные разрушить глиняные или каменные дома, то как бы реагировало население? Оно, конечно же, ушло бы на возвышенность, взяв то, что можно было унести, и захватив с собой все те знания и умения, которыми обладало в строительстве, сельском хозяйстве и ткачестве. Люди бы также взяли с собой свою культуру, свою религию, свои мифы, свои песни и сказания.

Они бы жили в постоянном страхе перед затоплением их земель, а потому постепенно бы перебирались все выше на возвышенность. В дошедших до нас древних легендах о Всемирном потопе неизменно говорится о спасении с помощью лодок и возвышенной земли.

Древние греки верили, что после катастрофического всемирного наводнения выжившие заново создали греческую цивилизацию в Фессалии. Их миф во многом перекликается с рассказом о Ное. В нем повествуется о том, как Зевс, рассердившись на людей, послал Великий потоп. Девкалион был предупрежден об этом своим отцом, одним из полубогов, а потому соорудил «ковчег», на котором и спасся со своей женой от потопа. Когда вода спала, он высадился на вершине горы Парнас. Потом Девкалион и его жена правили в Фессалии. Их сын – Эллин – почитался как предок всех греков, которые во времена классической Греции называли себя эллинами.

Не явилось ли это сказание поэтическим выражением подлинной народной памяти о повышении уровня моря? А если это так, то почему тогда Фессалия указывалась в качестве прародины греков?

Греческий философ Платон (ок. 429–347 гг. до н.э.) считал весьма вероятным, что эта история символизировала реальные события. Более того, он полагал, что цивилизация существовала в Греции до этого разрушительного наводнения; что города процветали на равнинах и около моря; и, более того, что греки умели пользоваться металлом. Однако эта катастрофа не только разрушила города, но и все то, что люди знали о горном деле и выплавке металлов. Всех рудокопов погребло море, а те, кто умел работать с металлом, погибли. Потому человечество было отброшено к более примитивному веку, который знал только каменные орудия.

Платон повествует о том, что из всего населения спаслись лишь пастухи на холмах, которых он описывает как редкие угольки человеческой расы, уцелевшие где-то на горных вершинах, где они позже стали заниматься разведением скота. Рассказ Платона поразительно точно согласуется с археологическими и геологическими заключениями последнего времени.

Правда, имеется одна пугающая деталь: не могло ли быть так, что после нескольких тысяч лет неуклонного таяния и неуклонного, но постепенного повышения уровня моря гигантские шапки полярного льда внезапно сделались неустойчивыми и стремительно и полностью разрушились, приведя к природным катаклизмам?

Научный анализ очень глубоких керновых образцов, взятых с шапки гренландского льда в 1989 году, показал, что около 8700 г. до н.э. последний холодный этап ледникового периода внезапным образом завершился. Лед отступил так быстро, что основные климатические изменения произошли за двадцать лет, а основное повышение температуры на семь градусов по шкале Цельсия – за пятьдесят. Это были весьма катастрофичные изменения. Но данные говорят о возможности существования еще более неблагоприятного сценария.

Последующие исследования новых керновых образцов, завершенные в 1993 году, дали результаты, рисующие еще более драматичную картину этого события: они показали, что самое значительное таяние и разрушение ледников могло произойти всего за один-три года. Это совершенно небывалая катастрофа.

Постепенное повышение уровня моря на 400 футов за две с чем-то тысячи лет не прошло бы незамеченным. Если бы, к примеру, со времен римлян уровень моря постепенно повышался в таких пределах, подобное повышение стало бы важнейшим фактором в нашей истории и культуре. Особенно если бы море в продолжение этого времени всегда повышалось.

Но если бы катастрофическое разрушение ледяного покрова произошло за один-три года, приведя к тому, что бушующее море буквальным образом обрушилось на сотни миль равнин и лесов, сметая на своем пути все человеческие поселения, то это оставило бы незаживающие культурные рубцы на тысячи лет. Рубцы, отголоски которых можно было бы ожидать найти в мифах и легендах об опустошительном потопе.

Учитывая такую датировку – около 8700 г. до н.э. – катастрофического таяния ледникового покрова и последующего повышения уровня моря, можно ли считать, что это не имеет никакого отношения к тому, что самый ранний город – Чатал-Хююк – находится на Анатолийской возвышенности и датируется примерно 8000 г. до н.э.? Город, который, как уже упоминали, появился таинственным образом, ниоткуда?

Не был ли он основан теми, кто пережил это катастрофическое повышение уровня моря? Если это так, тогда корни этой культуры покоятся теперь под сотнями футов морской воды где-то в Средиземном море.

Но где?

Как это часто случается, потребовался умный и находчивый дилетант, чтобы взорвать узкие исследовательские рамки признанных экспертов.

В конце 1962 года, вослед космическим успехам, которые праздновали Россия и Соединенные Штаты, американский публицист Александр Маршек получил заказ написать книгу, в которой бы объяснялось, как человечество достигло такого уровня развития цивилизации и научно-технического прогресса.

В ходе своих изысканий Маршек опросил сотни экспертов – высокопоставленных чиновников космической промышленности, ученых, военных и президентов крупных корпораций. Однако его изыскания не дали тех ответов, которые он надеялся получить. К своему удивлению, он обнаружил, что никто из этих людей не имел ясного представления о том, почему – или хотя бы как – были достигнуты эти культурные высоты.

Эти неудачные поиски ответов на извечные вопросы подстегнули более широкий интерес Маршека к истории человеческой культуры. Он стал размышлять над фундаментальным сходством устремлений в разных культурах и в разные эпохи. Он пришел к выводу, что «не было никаких фундаментальных различий… между первым в полном смысле современным человеком, жившим 40 тысяч лет назад, и нами – ни в размерах мозга, ни в общих параметрах скелета». Даже при том, что орудия, которыми пользовался этот ранний человек, были, насколько известно, изготовлены лишь из камня, они демонстрировали большое разнообразие и сложность. Маршек невольно стал задаваться вопросом о происхождении самой цивилизации.

Он столкнулся со всеми этими «вдруг», с тем фактом, что все культурные достижения и успехи описывались в литературе как случившиеся неожиданно, «вдруг»: сельское хозяйство около 10 тысяч лет назад; цивилизация в Месопотамии; наука у греков. Он счел невозможным поверить в то, что все эти события могли произойти таким образом, без какого-либо развития. Как он писал: «Они должны были состояться в конце многих тысяч лет предварительной подготовки. Вопрос был в том, сколько тысяч лет должно было пройти до этого».