“Вот так идеальное человеческое существо!” — изумленно воскликнул доктор, но гомункулюс и бровью не повел.

“Во-первых, я не идеальное, — поправил он доктора, — во-вторых, не человеческое, и в-третьих, не существо”

“Так кто ж ты наконец?!” — возопил Фауст, цитируя эпиграф булгаковской книжки про Мастера и Маргариту, и гомункулюс, тоже, видимо, любитель почитать классику, в долгу не остался.

“Я часть той силы, — солидно ответил он, — что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Бес, проще говоря”

“Весьма откровенно” — заметил Фауст.

“Эх, доктор, — вздохнул Мефистофель, — в этом же вся проблема!”

И тут он выложил Фаусту всю свою историю от начала до конца.

“Вы действительно не способны меня обмануть?” — озадаченно спросил доктор Фауст.

“Я не способен солгать даже мысленно самому себе!” — горячо заверил его Мефистофель.

“Тогда я не понимаю — на что вы надеетесь?”

“Я надеюсь, — искренне сказал демон, — на логическую структуру ума, законы которой определяют наше психологическое бытие. Все дело в том, дорогой доктор, что вышеупомянутая логика — это одно, а вышеупомянутое бытие — совсем другое. Поэтому до тех пор, пока логика будет объяснять бытие, она будет обречена на противоречия, ибо бытие полностью объясняется только бытием, тогда как полностью объяснить логику невозможно ничем”

“И каким же образом вы хотите заполучить мою бессмертную душу?” — полюбопытствовал Фауст.

“Я хочу заключить с вами договор, — охотно объяснил Мефистофель, — согласно которому ваша душа перейдет в мое пользование, если я хоть раз обману вас, не будучи при этом способным к обману”

“По-моему, — сказал Фауст, — это невыполнимая задача”

“По-моему, тоже” — согласился Мефистофель и по его глазам было видно, что он не врет.

“Но какой мне прок будет от вашего договора?” — заинтересовался доктор.

“За это, — просто сказал Мефистофель, — я обязуюсь ответить вам на ваш вопрос. На ваш Главный Вопрос, как вы его называете”

“Но вы же сами сказали, что не знаете на него ответа!”

“Достаточно было поговорить с вами несколько минут, — улыбнулся Мефистофель, — чтобы я его узнал”

“Ну, что же, — сказал доктор твердо, — где ваш договор?”

Тут Мефистофель щелкнул пальцами и извлек из воздуха лист пергамента, на котором было написано следующее:

“Я, нижеподписавшийся доктор Фауст, сим договором подтверждаю передачу своей бессмертной души Диаволу, каковая передача неминуемо состоится буде обреченный на пожизненную честность бес Мефистофель хоть раз солжет мне. Упомянутый бес свидетельствует, что сделка сия совершается с ведома Господа Бога и под Его контролем, каковой гарантирует ее выполнение в случае соблюдения ее условий, равно как и то, что вышеупомянутые условия никогда не будут соблюдены по причине их невозможности”

Перечитав этот дикий текст несколько раз, доктор Фауст глубоко задумался, сделал несколько вдохов-выдохов и поставил на шершавой поверхности пергамента свою размашистую подпись.

“Ну, вот я и свободен! — с облегчением сказал Мефистофель. — Земля плоская, сахар горький, все люди братья, ура — получается!”

“Как это?” — не понял Фауст и демон рассмеялся.

“Понимаете, — сказал он, — решающим фактором оказалась не моя честность, а ваша глупость. И я не вас конкретно имею в виду. Я ведь даже не вас обманул, а Господа Бога, и самое забавное то, что, на самом деле, Он обманул Себя Сам”

“Каким же образом?”

“Очень просто. Господь согласился выполнить то, что выполнить невозможно — упечь в ад праведника, если будут исполнены условия, которые невозможно исполнить. Согласитесь, доктор, если вы обещаете что-то сделать, учитывая все эти невозможности, то вы попросту врете, пускай лишь самому себе. И когда я, неспособный к обману, повторяю эту ложь, не забыв упомянуть при этом, что это не мои слова, они не становятся от этого правдой. Но это не тот случай, когда я бы мог просто сказать вам, что некоторые, мол, утверждают, что Бога нет, а некоторые, что есть, и выиграть сделку. Я-то ведь повторял слова не кого-нибудь, а Господа Бога, которому я верю как самому себе, который может сказать Бог знает какую ерунду и все будет так, как Он сказал, потому что Господь здесь Он, а не кто-нибудь. Повторяя Его слова, я не сомневался в их силе ни единой минуты, поэтому никак нельзя сказать, что я говорил правду и обманывал вас”

“Я понял, — пробормотал Фауст, — вы говорите о тех случаях, когда можно честно лгать или врать правду…”

“Не совсем, — возразил Мефистофель, — Ведь то, что я говорил, не есть однозначная дезинформация, это и правда и ложь, и одновременно — ни правда, ни ложь, потому что я ведь все еще не знаю, чем же все это закончится. Господь никогда не позволит упечь праведника в ад из-за какой-то глупой сделки, с одной стороны. Но Господь никогда не позволит себе нарушить свое слово, с другой. Поэтому я просто ума не приложу…”

“Довольно!!!” — что есть силы вдруг гаркнул Господь Бог, и так закончилась наша история. Конечно, стоит упомянуть, какие странные последствия были у такой странной сделки. В том, что они странны, вы можете убедиться сами. Праведник и умница доктор Фауст утратил свою праведность из-за того, что разуверился во всем идеальном, в том числе и в Господе Боге. Когда Мефистофель напомнил ему о возможности услышать ответ на Главный Вопрос, доктор устало махнул рукой и сказал, что не надо и что он уже все понял сам. Мефистофель, когда Господь признал его победу, также отказался от обещанной реабилитации и возвращении себе таланта к обману, сославшись на то, что он более в этом не нуждается. Но хуже всего эта история отразилась, разумеется, на самом Господе Боге. Он настолько все принял близко к сердцу, что решил отказаться от своего однозначного существования и вообще от какой бы то ни было однозначности, поэтому теперь, что бы вы о нем ни говорили, это уже не будет ни истиной, ни ложью, ни правдой, ни обманом. И если вы требуете от меня предельной честности, то я готов признать, что этой истории никогда не происходило на самом деле, но если вы ее услышали, то никогда не скажете, что я вас обманул.

У Судьи был настолько внушительный вид, что Репортеру захотелось встать перед ним навытяжку или заняться какой-нибудь общественно-полезной работой — вымыть, например, полы в Зале Суда, полить цветы минеральной водой или, на худой конец, написать книгу о смысле жизни, лишь бы не выглядеть в глазах Судьи праздным зевакой. Прочитав его мысли, Судья улыбнулся.

“Если вас смущает моя величественная внешность, — пророкотал он дружелюбным басом, — так это мне просто по должности полагается. Вы делаете свою работу, и я уверен, что это нужная работа, важная не менее, чем, скажем, моя… Не стесняйтесь, смотрите, записывайте, только не вмешивайтесь в процесс. Все вопросы — по окончании. Сколько у нас сегодня дел?”

“Три, господин Судья!” — бодро ответил Ассистент, сверкнув стеклами очков.

“Давайте первое дело” — улыбка с лица Судьи куда-то исчезла, но общее выражение осталось дружелюбным.

“Хм… — сказал Ассистент, раскрывая папку, — первое… Ага. Воспитуемый CZ-4573, блок номер семь, склонность к прогрессу, удивительный случай…”

Воспитуемый CZ-4573 оказался покрытым ожогами, волдырями и язвами страшным калекой, от него воняло серой за версту, и Репортер инстинктивно задержал дыхание.

“Ну, что же, — сказал Судья воспитуемому, не убирая доброжелательности с лица, — поздравляю! Я ознакомился с вашим делом и, должен сказать, что оно меня порадовало. Ваши воспитатели ручаются за ваш прогресс, утверждают, что вы прямо уникум какой-то…”

“Чего?!” — тупо спросил калека, таращась на Ассистента. Кажется, он никак не мог понять, откуда доносится до него голос Судьи.

“Я говорю, — дружелюбно заорал Судья, — что, следуя рекомендациям ваших воспитателей, мы вынесли вердикт о поощрении. Побольше бы таких, как вы, дружище! Я понимаю, вам не сладко пришлось там, на воспитании, но сейчас вам представится возможность хорошенько отдохнуть. Считайте, что отправляем вас на курорт. Итак, место назначения — планета Земля, город Мюнхен. Годы жизни — с 1901 по 1943 гг. Будете вы у нас солдатиком, мда… Закончите охранником в концлагере, там они вас, ваши подопечные и вернут назад, я думаю, сюда, а там уж посмотрим…”