За дверью ординаторской раздались шаги.
-- Тома! Уйми больного! -- послышался заспанный голос Верочки.
Ро уже некогда было думать, откуда он знает Верочку. Он испугался, что его застанут здесь, а там, глядишь, отправят делать укол. Страх примирил обе его памяти и заставил тело броситься к лестнице со всех ног.
Стараясь ни о чем не думать, Ро спустился на два этажа, остановился перед знакомой дверью и приложил указательный палец к панели. Дверь послушно отъехала, и они с Тамарой уверенно зашли внутрь.
Папки лежали там, куда он их и положил. Умершие -- отдельно, вот в этом шкафчике. Пока Тамара механическим движением доставала папки с полки, Ро отметил, что Левченко был прав. За последние полтора года умирать стали чаще. Намного чаще. Позапрошлый год -- две папки. И до этого каждый год -- не больше пяти. А в прошлом году... Он не успел начать считать, как цифра всплыла в голове: "восемь". И тринадцать уже за этот год. Проблем с родственниками умерших не было, потому что у одиннадцати из них не было родственников. С Одуваловым были проблемы -- его жена угрожала подать в суд. Но так и не подала. А мужа прошили, больница заплатила из своего кармана. Еще у троих были контракты на прошивку, Ро знает точно, потому что сам вводил сыворотку, чтобы тела дождались прошивщиков. Остальные девять -- просто пропали. Ро заполнял эти карточки, и знает, что причины смерти в них -- вымышленные, а мертвых тел никто не видел.
Ро уронил папку. Руки были непривычно маленькие. Поднял и двинулся к выходу.
Левченко ждал его с нетерпением.
-- Молодец! -- похвалил он Ро, когда тот вывалил добычу ему на руки. -- Давай, верну тебя на место, Ро! Садись сюда.
-- Память! -- Ро остановил его руки, протянувшиеся, чтобы помочь. -- Моя... то есть ее память. Надо взять.
Левченко кивнул.
И Ро отключился.
Когда он пришел в себя, мозг с завидным упорством сообщил, что это -- тоже не его тело. Но по крайней мере к Ро вернулась привычная четкость движений. Он почувствовал, что устал. Хотелось оказаться где-нибудь, лучше всего -- в месте, которое он мог бы назвать домом, и побыть одному. С некоторой тоской подумал он о комнатке в институте мозга, где можно было уединиться. О Профессоре, Ваньке и Иване Михайловиче, о Жанне, которая приходила, рассказывала новости и позволяла себя писать... Память скользнула еще дальше, в убогую квартиру, снятую за гроши и заставленную холстами, в бессонные ночи наедине с бутылкой и куревом, в долгие гудки телефона и надежду, что сейчас она возьмет трубку... В жизнь. Он согласен на любую.
-- Пойдем, Ро, -- позвал Левченко. -- Андрей заждался. К тому же нам надо почистить память твоей красавицы.
Ро посмотрел на сидящую Тамару почти с нежностью. Заправил выбившуюся прядь волос под смешную медицинскую шапочку, нежно пожал тонкую белую руку. Усмехнулся, подумав, что с этой медсестрой он был, пожалуй, ближе, чем с любой из женщин за свою недолгую жизнь.
-- Пошли, Ро.
Коридор "Brain Quality" встретил их воем сирены. С лестницы дохнуло жаром и запахом гари.
-- Что происходит? -- Ро остановился, вглядываясь.
-- Разумовский, не иначе.
Левченко ускорил шаг, и Ро побежал следом. Дальний конец коридора горел. Дверь в кабинет Бражникова была распахнута. Лаборатория располагалась дальше по коридору, оттуда валил дым. Над ухом надрывалась сигнализация.
Навстречу им из дыма вынырнула фигура. Разумовский обхватил их за плечи.
-- Я решил, что пора действовать! -- прокричал он сквозь рев огня и сирены. -- Пусть знают! И боятся! Мы объявим войну системе! Мы заставим их считаться с нами!
Ро обдало жаром. Он начинал задыхаться. Ему хотелось удрать отсюда. Одному или всем вместе, но спастись.
-- Где Илья? -- спросил Левченко..
-- Илья? Не знаю! Не все ли равно! -- Разумовский захохотал. -- Они думали, смерть остановит правду! Идиоты!
Что-то прогрохотало в дальнем конце коридора. Огонь пробирался все ближе к ним.
Левченко схватил Разумовского за локоть и потащил к выходу. Ро бежал за ними.
Наконец выскочили на воздух. За кованой оградой больницы собралась, несмотря на позднее время, толпа. Многие стояли, запахнувшись в халаты, любопытные лица выглядывали из окон. В числе прочих Ро заметил Илюху в спортивных штанах и футболке, прижимавшего к себе Брунгильду.
-- Не туда! -- Левченко дернул Разумовского прочь от забора и повел к часовне.
Левченко пропустил Ро, втолкнул внутрь Разумовского, схватил его за плечи и встряхнул. Папки, добытые Ро из архива, упали на пол. Разумовский расхохотался Левченко в лицо.
-- Я прошу тебя только об одном, Андрей, -- сказал Левченко. -- Не выходи отсюда пока. Вспомни, кто ты сейчас. Где и для чего.
Хохот Разумовского оборвался на пронзительной ноте. Он долго и пристально глядел в глаза Левченко. Стряхнул со своих плеч его руки. Кивнул. Отошел в угол и сел там, уперев взгляд в здешнюю икону -- модель нейрокристалла Христа.
Ро отвел Левченко в сторону.
-- Зачем он сделал это?
-- У тебя часто гудит в голове в последнее время, Ро? -- спросил Левченко.
-- Почти постоянно, -- ответил Ро.
-- Вот и у него тоже, -- Левченко вздохнул. -- Я не понимаю пока, чем нам это грозит, Ро. Я думал, он справится. Чтоб ему хотя бы денек подождать!
-- Так что с ним? -- не понял Ро.
-- Он застрял в состоянии борьбы. Даже если он добьется своего, то не сможет осознать этого. Так и будет продолжать бороться -- неизвестно с кем, непонятно ради чего. Побудь с ним. Я скоро вернусь.
Ро охватил страх. Оставаться одному с безумным Разумовским не хотелось.
-- Куда ты?
-- Я скоро вернусь, -- повторил Левченко. -- Мне нужно найти Бражникова.
19. Бладхаунд
То, чего он ждал, произошло ранним утром. Телефонный звонок оторвал Бладхаунда от информации по Стогову. Сообщение было сухим и коротким:
-- Клиника горит.
-- Роботы?
-- Вышли почти сразу, как загорелось. Сейчас двое в часовне, третий уходит с территории больницы.
-- Следите за третьим. Наш человек внутри?
-- На улице. Не с ними.
-- Выясните у него подробности.
Бладхаунд чувствовал удовлетворение. Роботы не сидели сложа руки, а действовали, набивая себе цену на рынке. Время работает на заказчика.
Бладхаунд нашел в записной книжке номер, набрал.
-- Да! -- женский голос кричал в трубку, на дальнем плане раздавались звуки движения и сирена.
-- Бладхаунд.
-- Я на службе, Блад. Чего ты хочешь?
-- Нужна информация. А у меня есть пара идей, которые могут оказаться полезными.
-- В полдень, там же, где и в прошлый раз. Напоишь меня кофе и отвезешь домой.
-- Договорились.
Бладхаунд открыл новости. Про пожар писали много. Упоминалось несколько фамилий, среди них -- Бражников и Кривцов. Ни Левченко, ни Разумовского не было. Но это можно исправить.
Бладхаунд отложил материалы по "Brain Quality" и снова занялся Стоговым.
Информации было на удивление мало. Имя, возраст. Образование -- биофизик. Диссертация на тему "Использование неорганических имплантантов при восстановлении энергетического метаболизма головного мозга". Стажировка в Южной Корее и знакомство с японскими технологиями роботостроения. Работа в модном тогда зоопарке нейрокристаллов -- еще до бума кристаллов человеческих, на заре бессмертия ученые тренировались в буквальном смысле на кошках. Технопарки населялись искусственными телами животных с натуральными нейрокристаллами. Слоны и медведи, страусы и пингвины, полевки и ящерицы из металла, пластика и синтетики. Сначала больше похожие на роботов, с грубыми реакциями и купированными рефлексами, затем -- все меньше и меньше отличающиеся от настоящих животных. Поколения моделей сменялись быстрее, чем плодились подопытные кролики, и весь мир с замиранием сердца следил, когда же появится венец творения -- человек.
