— Так вот если вы хотите, чтобы заботы и дальше были, а не кончились раз и навсегда, — Колька улыбнулся, — то я подам вам идейку. Узнайте, кто наклал вам на порог и из-за кого вас полиция… тягает, гм. В благодарность лично мне. И живите потом спокойно, даже можем о сотрудничестве поговорить… по ряду пунктов.

— Ага, — согласился кто-то, — а они подпалят. За ними не заржавеет. Такие же цветочки, как и ваш брат…

— О, — Колька поднял палец. — Точно. А теперь слушайте и думайте. Мне можете не возражать, не соглашаться, не отвечать вообще ничего. Просто делайте выводы для себя. Никто из вас не верит, что вернётся прежняя жизнь, в которой вы были королями… или шестёрками королей. Все вы понимаете, что Империя — даже не Империя, идеи Империи! — не остановится и никто её не одолеет. Вы лишены даже утешительной возможности жадных ничтожеств прошлого — предать Родину, перебежать на сторону врага, потому что у Империи нет на самом деле сильного врага, а её соперник — англосаксы — мало чем от неё отличаются. То есть, вас ждёт гибель, — Колька помолчал сам, вслушиваясь во внимательное молчание вокруг. — Но я хочу предложить вам шанс. Это даже не ваша помощь в поимке "Детей Урагана", нет. Вам себя не переделать… хотя я не знаю, я никогда не был таким, как вы. Но у вас есть дети. Есть деньги. Есть предприятия, торговля, "дела", как вы любите выражаться. И у вас есть на самом деле шанс — последний, может быть. Постарайтесь хотя бы внешне выглядеть людьми. И дайте возможность вашим детям стать людьми. Помогайте нам. Именно нам. Пионерской организации Семиречья.

— С каких пор ты себя с ними в один ряд ставишь? — быстро спросил Абакумов. Колька растерянно моргнул, потом улыбнулся:

— Да. Подловили. Но в таком случае — я и есть пример того, что может поумнеть даже дурак. Я вас знаю. Ни на ком из вас нет ничего такого, что было бы на самом деле непрощаемым. А за помощь нашей организации вам может легче проститься то, что на вас висит. Вы спокойно доживёте свой век и оставите своих детей в мире, где им не нужны будут ваши крысиные храбрость, чутьё и планы на будущее. Своих детей, повторяю. Я знаю вас. Вы отвратительны. Но человеческое в вас есть. Я — сын Семиречья и я помню все последние десять с лишним лет. Помню, как очевидец и как участник. Вы делали и хорошие вещи. Зачастую словно бы стыдясь сами себя, но — делали. Так воспользуйтесь, чёрт вас возьми, возможностью делать их открыто и гордиться этим! — Колька перевёл дыхание. Вокруг по-прежнему было тихо. С него не сводили глаз. — И, возвращаясь к теме… особенно буду я благодарен за бывшего владельца бара "Радуга" Степана Прокудина и одного из "Детей Урагана" по имени Анатолий. Толик, — Колька ещё раз обвёл всех взглядом и улыбнулся очаровательной широкой улыбкой, которая на самом деле способна была нагнать жуть. — Это всё, о чём я хотел вас просить.

— Интересное у тебя представление о просьбах, — беззлобно сказал Сахно. — Но знаешь, ты прав. Мы поможем…

…Уже седлая мотоцикл, Колька достал радиотелефон.

— Алё… Да, я… Послушайте, пожалуйста, кто и зачем сейчас будет звонить с дачи Сахно… Да, я уже еду. Пока.

10.

В полутора километрах от дачи Колька остановил свой эскорт. Было прохладно, дул неприятный сырой ветерок. Упершись сапогом в асфальт, он несколько секунд вслушивался в ночную тишь, потом негромко сказал:

— Съедем-ка на обочину.

Пионеры повиновались молча — скатили своих "орлят" за кусты. Колька, утвердив "харлей" в стоячем положении, спросил:

— Что там у вас?

Мальчишки поняли вопрос сразу. Они все были старшего возраста и теперь молча и быстро продемонстрировали старые, но надёжные "наганы", которые официально выдавали юнармейцам в Семиречье с недавних пор.

— Перекиньте трос через дорогу, — так же ничего не объясняя, скомандовал Колька — это была именно команда. Двое перебежали через дорогу, через десяток секунд вернулись.

— За дуб закрепили, — сообщил белобрысый паренёк, подбежав и отсалютовав Кольке.

— Высоко? — осведомился тот. Белобрысый чиркнул себя по поясу. — Отлично. Подождём. По моей команде быстро натягивайте и крепите трос вторым концом… ну, хоть сюда, — он ткнул пальцем в развилку ясеня. — И ещё один подальше положите. На всякий случай… ты и ты.

Какое-то время было тихо. По дороге с гулом пронёсся автопоезд, снова стало тихо… но уже совсем ненадолго. Новый гул — слитный гул мотоциклов — услышали все сразу.

— Пять штук, идут без огней, — сказал один из мальчишек, а белобрысый спросил, крутя в пальцах гибкую дубинку:

— Они?

— Угм, — хмыкнул Колька.

Все четверо мальчишек надели шлемы, опустили забрала. Колька напряжённо вслушивался в нарастающий звук — певучий и мощный гром пяти сильных моторов. Наконец в какой-то сотне метров через лунный свет перекошенными тенями мелькнули пять чёрных силуэтов.

— Давай, — сказал Колька. Без напряжения, без команды на этот раз — просто сказал.

Трос отделился от земли и замер тугой струной неподвижно буквально в метре от колеса первого мотоцикла. Страшный тугой удар, похожий на взрыв гранаты, на долю секунды опередил взлёт — похоже, стокилограммовой машине с двумя седоками захотелось полетать на самом деле. Она сделала два оборота в воздухе — отдельно от своих беспорядочно кувыркающихся седоков — прежде чем грохнуться на асфальт.

Двое, ехавших следом, круто отвернули влево-вправо, укладывая свои машины на бок, не удержались, сами покатились по дороге отдельно от мотоциклов. Лишь двое последних успели остановиться нормально.

— Ловушка! — прокричал кто-то. Мотоциклы взревели, разворачиваясь на задних колёсах, но перед ними возник, словно по волшебству, ещё один трос.

Через секунду на дороге дрались одиннадцать человек. Схватка окончилась очень быстро, впрочем — на стороне засады было полное преимущество и во внезапности, и в решительности действий. Ни одного выстрела не прозвучало.

— Все целы? — деловито осведомился Колька, рассматривая уже хорошо знакомую алую "униформу" преследователей — это были "Дети Урагана". Ответ оказался разноречивым, но положительным.

— Что с этими делать будем? — спросил кто-то из пионеров, кивая на разбросанные по дороге тела и мотоциклы. Три или четыре человека слабо возились.

— Оставим тут, пусть их переедут к чёртовой матери, — посоветовал ещё кто-то. все нервно засмеялись.

— Мотоциклы на обочину и поджечь, — скомандовал Колька. — Этих… связать и свалить где-нибудь в кустах подальше от огня.

— Может, поближе к огню?

— Точно, такая куча жареной свинины…

— Ха. Ха. Ха, — раздельно сказал Колька. — Займитесь делом.

— Прихватим парочку с собой и поговорим, — предложил белобрысый.

Идея была заманчивой. Колька покусал губу, кивнул:

— Хорошо. Берите двоих, в хозяйстве пригодятся, — он снова достал радиотелефон. — Да, я… Кому?.. А, конечно… А кто?.. Кто?.. Интересно… Да, спасибо, до встречи… Ребята, — окликнул он свой эскорт, "кантовавший" "Детей Урагана", — я тут проедусь кое-куда.

— С тобой поехать? — спросил белобрысый, и Колька наконец вспомнил, как его зовут: Митька Шеин.

— Нет, Мить, не надо, — он с улыбкой покачал головой и уселся в седло. — Я сам. Это недолго, недалеко и безопасно.

С этими словами Колька нахлобучил шлем — и "харлей" рывком взлетел на откос дороги.

По телефону Кольке назвали фамилию Вольского — человека, который занимался торговлей стройматериалами. Сейчас, проносясь по шоссе, Колька вспоминал всё, что ему о Вольском было известно. Во время беседы тот выглядел совершено спокойно, ничем среди остальных не выделялся. Даже благожелательное у него было лицо…

Колька ощутил злую тоску. Ведь он им всем предоставлял шанс. На самом деле шанс. Кем же нужно быть, чтобы…