– Я все понял, босс.

Римман вернулся ко мне и подвел к мотоциклу. Я в них не разбираюсь, но, видимо, этот был каким-то особенно крутым.

– Садись позади и держись покрепче. Не стесняйся прижаться ко мне своими роскошными сиськами. Когда я видел их в последний раз, они были похожи на медицинские прыщики. Кто бы мог подумать, что станут такими офигенными.

Очевидно, Римману нравилось смущать меня. Но ничего, я ведь это смогу пережить?

Байк сорвался с места с тихим, мощным урчанием, мягко вжимая меня при каждом повороте и торможении еще больше в широкую спину Риммана.

Не знаю, может, он делал это нарочно, но, чтобы удержаться, мне пришлось впиться в тело мужчины. Как я ни старалась минимально касаться его, при такой агрессивной манере вождения не осталось выхода, кроме как обхватить его талию. Сколько бы ни пыталась отвлечься от мыслей о том, как перекатываются твердые мускулы под моими вцепившимися в него руками и как ощущается надежность его жесткой спины прямо перед грудью, получалось это плохо.

Мое тело вдруг вспомнило о своей животной стороне и указкам со стороны разума не желало поддаваться. Почему организм и инстинкты решили предать меня именно сейчас, рядом с мужчиной, который меньше всего подходил на роль первого любовника для какой бы то ни было женщины, у меня ответов не имелось. Сказать по правде, до этого моя сексуальность находилась в глубоком летаргическом сне. Я росла в Доме перевертышей, а не в монастыре. И секс в нашем обществе является нормой и приветствуется как единственный способ мирного снятия чрезмерной агрессии, свойственной нашему виду. Поэтому никто не видит ничего криминального в том, что молодняк очень рано начинает им заниматься. Все же лучше это, чем драки со смертельным исходом, акты насилия и случайные прилюдные обороты, вызванные гормональными взрывами. Становясь старше, перевертыши хоть и учатся больше контролировать себя, но менее озабоченными это их не делает.

Однако меня это почему-то прежде не касалось. Присутствие чужих мужчин, не важно, перевертышей или людей, напрягало меня. Но это напряжение никогда не имело характера сексуального влечения. Даже когда раз в год приезжал Темиз, мой жених, я не испытывала в его присутствии ничего похожего на то, о чем шептались девушки на кухне. К тому же Ариман ни разу не оставлял нас наедине и всегда маячил где-то на границе видимости. И даже то, что я периодически чуяла от Темиза специфический запах одной из женщин, живших в доме, означавший, что у них был секс, меня никак не задевало. И Ариман, и отец тоже частенько так пахли, и я к этому привыкла.

Возможно, у меня в голове что-то было не в порядке, но мне не было никакого дела, кого и сколько раз поимел мой будущий муж. Я часто пыталась убедить себя, что, когда мы наконец поженимся и станем полноценной парой, проснутся и нормальные инстинкты, и ревность. Поэтому к тому, что я испытывала, всего лишь сидя на мощно урчащем байке плотно притиснутая к телу мужчины с таким знакомым запахом, я была совершенно не готова.

Прижавшись и замерев, я просто ждала, когда эта странная буря неконтролируемых эмоций схлынет. Скорее всего, причина моей эмоциональной нестабильности – горе и стресс от потери близких и всего привычного мне мира. Или же в чем-то другом. Но в данный момент как бы я ни пыталась разумно объяснять свои ощущения и реакции на Риммана, это не имело никакого смысла. Потому как я ни раскладывала их по полочкам и не упорядочивала, стоило лишь сделать следующий вдох, наполненный его запахом, и мысли летели в бездну. Вместо логики и разума в теле рождалась странная тянущая пустота и незнакомая боль по всей коже, в груди и внизу живота.

Мы буквально летели по плохо освещенным улицам и вскоре оказались на окраине. Высотки исчезли, и вокруг были только милые коттеджики с красивыми газонами, коваными заборами и вычурными фонарями. Явно не бедный райончик. Очень напоминал мне элитный загородный поселок, в котором располагался мой родной дом. Дом, которого уже нет.

Римман повернул на подъездную дорожку одного из домов и, притормозив перед воротами, открыл их с пульта. Мы вкатили прямо в подземный гараж. Кроме двухколесного монстра, на котором мы приехали, тут еще стояли две машины. Дорогущий кабриолет и мощный внедорожник.

– Слезай, – последовала команда от Риммана, едва мотор заглох.

Я слезла с мотоцикла и удивленно осмотрелась по сторонам. Несмотря на то что снаружи дом не показался мне большим, подземный гараж был огромным. Сюда без проблем встали бы еще пять машин. Хотя чему удивляться. Если у Риммана теперь была своя территория и Дом, то наверняка здесь жили еще перевертыши. В доме моего отца всегда было полно народу.

Римман поймал мой вопросительный взгляд.

– Что, Ники, удивлена, что после того, как твой отец вышвырнул меня, я не живу опять на помойке?

Я не стала поддаваться на его провокацию и просто мотнула головой. Мысли гораздо больше занимало то, что он вскоре сделает со мной, чем то, в каком интерьере это произойдет. Если мне предстоит, как продажной девке, платить своим телом за право выжить, то в грязном углу или в королевском дворце – какое это имеет значение. От этого сам смысл действа не станет менее грязным и унизительным.

– Чего зажалась? Пошли наверх. Трахать тебя в первый раз прямо у стены в гараже или перегнув через байк я не собираюсь, – ухмыльнулся Римман. – Позже точно попробуем.

Он опять схватил меня за руку и потащил к лестнице, ведущей в дом.

Внутри не пахло другими. Ни людьми, ни перевертышами. Только запах самого Риммана и всевозможных средств бытовой химии. Мы оказались на большой, но очень уютной и современной кухне.

– Ты голодна? – спросил Римман.

– Нет! – Мой желудок сейчас был вряд ли способен хоть что-то воспринять.

– Ну, тогда тебе, думаю, стоит пойти в душ. Мне не нравится, что от тебя несет Локи, после того, как он лапал тебя. Второй этаж. Полагаю, найдешь по запаху.

Я стояла и глупо пялилась на него.

– Чего ты ждешь? – раздраженно посмотрел на меня Римман. – Хочешь, чтобы я проводил тебя, и мы приняли его вместе? Тогда, я думаю, там ты и лишишься девственности.

Я испуганно выдохнула и, развернувшись, понеслась в сторону лестницы, подгоняемая самодовольным смехом мужчины.

Раздеваясь, я кусала губы, чтобы не сорваться в истерику. Несмотря на то что сделала воду такой горячей, как только могла вытерпеть, меня трясло в ознобе. Неожиданно дверца душевой кабинки резко отъехала в сторону, и я вжалась в стену, пытаясь прикрыться руками.

– Я принес тебе полотенца и свою футболку. Миленькой пижамки, как я понимаю, ты не захватила? Хотя в моем доме она тебе все равно бы не понадобилась. Сегодня первая и последняя ночь, когда ты ложишься в постель хоть в какой-то одежде.

Потемневший взгляд Риммана путешествовал по моему мокрому, обнаженному телу, но ощущение было скорее похоже на прикосновение дерзких, ласкающих пальцев. На самом деле я не знаю, каково это – чувствовать руки мужчины на себе, но сейчас мне казалось, что чувствоваться они должны именно так. И от этого моя кожа покалывала и грелась там, где находился его взгляд, и нечто мокро-тягучее стекало вниз живота, причиняя дискомфорт и даже боль.

– Ну, что ты замерла? Заканчивай! Воду надо экономить! – язвительно указал он.

Римман так и не закрыл дверцу душа, а, попятившись, прислонился напротив нее к стене и продолжал откровенно на меня пялиться. Я, собравшись с духом, просто повернулась к нему спиной и стала водить по телу мыльными руками. И явно услышала резкий выдох и какое-то ругательство. Когда, смыв пену, я обернулась, чтобы выйти, Риммана уже не было.

Вытершись, я выскользнула в коридор. На втором этаже имелось еще три двери. Прислушавшись, я не засекла нигде никакого движения. Заглянула в каждую. Две – просто абсолютно пустые комнаты, без мебели и даже гардин на окнах. Третья же дверь вела в полноценную спальню с огромной кроватью и остальной положенной мебелью.