Я уже рыдала и извивалась, и почему-то была уверена, что Римману ничего не стоит прекратить эту пытку, но он удерживает меня в этом состоянии нарочно, наказывая.

– Возможно, озвучивая условия нашей сделки, я выразился недостаточно четко, Ники, – прохрипел он у самого моего уха, – но я не из тех, кто делится. Проведешь ты со мной день, неделю или год, но ты принадлежишь только мне. Ты меня поняла?

И он обхватил мою грудь, сжимая вершину и добавляя ощущений. Как будто и так это уже не было невыносимо.

– Да, – сумела едва слышно выдавить я.

– Не слышу! – рыкнул Римман и продолжил пытку, лишающую меня любых признаков разумности.

Это с его-то слухом перевертыша он чего-то не расслышал? Жестокий подонок!

– Да-а-а! – закричала я, выгибаясь еще больше в поисках избавления от мучительной боли, скрутившей внутренности в жесткий комок. – Ублюдок, ненавижу тебя!!!

– Я знаю, принцесса, – прохрипел он и вдруг впился зубами мне в плечо. В тот же момент пальцы одной руки жестко сжали мой сосок, а другой надавили на что-то остро-чувствительное в моем лоне, и внутри взорвалось, заставляя выгибаться так сильно, что едва не порвались мышцы. Я кричала и задыхалась, пока просто все вокруг, включая и мое собственное невесомое тело, не исчезло в какой-то вязкой темноте.

Пришла я в себя лежащей на диване в кухне-гостиной. Римман чем-то гремел в районе плиты.

– Ты, естественно, не обедала, – сказал он, явно обвиняя.

– Я забыла…

– Что, такая увлекательная беседа была, что потеряла счет времени? – язвительно спросил он.

И на меня тут же накатило чувство стыда. Миша наблюдал за нами! Смотрел не отрываясь за тем, что делал со мною Римман. Зачем он остался? И видел ли он все до конца? То, как я извивалась и умоляла Риммана и как я окончательно потеряла себя от его развратных ласк?

– Зачем ты сделал это… так? – тихо спросила я Риммана. – Тебе нравится меня унижать?

– Унижать? Ники, не вижу ничего унизительного в том, чтобы заставить кончить женщину.

– Но ведь ты видел, что мы не одни…

– Ты о том мальчишке-соседе? Но ведь это он сам принял решение остаться и подглядывать за тем, что я делаю в СВОЕМ доме со СВОЕЙ женщиной, не так ли? Он мог уйти, но остался. Хотя я на его месте тоже бы хрен ушел. Вид того, как ты кончаешь… Ники, это было запредельно горячо! – нагло ухмыльнулся Римман. – Думаю, парню обеспечены еще долгие-долгие ночи влажных снов с твоим участием.

– Но зачем ты это сделал? – Мне хотелось одновременно и сжаться от стыда и почувствовать все это снова.

– Потому что так захотел. Я не обязан перед тобой отчитываться! Ты делаешь все, что я хочу, там, где я хочу, и столько раз, как мне хочется, а взамен получаешь защиту. Это условия нашей сделки. Или ты решила, что они тебе не подходят? Ну так дверь не заперта – можешь проваливать в любой момент.

От обиды мне хотелось зарыдать и броситься на Риммана с кулаками. Ну, неужели нельзя быть хоть чуточку нежнее, ну, или не настолько выпячивать договорную основу наших отношений, тем более сейчас, когда в моем теле еще не утихли отзвуки пережитого наваждения, которое сотворил со мной он?

– Иди ешь! – холодно сказал он.

– Да не хочу я! – выкрикнула я и помчалась прочь.

Но буквально через секунду была перехвачена сильными руками Римана. Я рванулась от него изо всех сил, царапаясь и кусаясь, причем позволив прорезаться моим клыкам. Римман яростно зарычал и повалил меня на пол, опять буквально распластывая весом собственного тела. Сколько бы я ни билась, это приводило только к еще более тесному контакту между нами. Схватив пальцами мой подбородок, мужчина снова обрушил на меня всю неистовость своего рта, терзая в агрессивном поцелуе. Римман был жестким и горячим надо мной. Его бедра двигались без остановки волнообразными толчками, вжимая меня в пол, а жесткую твердость его члена – прямо в мой живот и лобок. И снова от всего этого мое тело стало каким-то сгустком вожделения и не желало сопротивляться этому мужчине. Ноги ослабли и распахнулись, словно в приглашении, и руки сами собой соскользнули на ягодицы Риммана и, впившись в них, поглощали игру тугих мускулов при этих первобытных движениях. Мои собственные бедра устремлялись навстречу ему.

Римман, почувствовав мою капитуляцию и отклик, стал целовать меня мягче, хоть и по-прежнему глубоко и подавляюще. Он застонал так протяжно и страстно, что внутри у меня все сжалось от предвкушения и желания слушать подобные стоны бесконечно.

Но неожиданно он резко отстранился и, вскочив, поднял меня и толкнул к стулу.

– Сядь. Ешь! Немедленно! – последовали резкие команды, и он сел напротив.

Я уткнулась взглядом в тарелку, даже толком не осознавая, что же там.

– Ешь! – снова рявкнул Римман, словно придавливая меня к месту своим тяжелым взглядом.

Понимая, что сопротивление ни к чему не приведет, я стала давиться, не чувствуя вкуса пищи.

– Ну, надо же, какой послушной девочкой ты можешь быть, если найти правильный подход! – язвительно сказал Римман.

Он сидел и спокойно ел напротив меня, и со стороны мы могли бы выглядеть вполне себе благополучной обедающей парочкой, если бы не тягостная аура, буквально повисшая в воздухе.

– Как ты представилась соседу? – как ни в чем не бывало спросил меня Римман, прикончив свою еду.

– Я назвалась Мариной, – ответила, не поднимая глаз.

– Марина… хм… Ну, значит, будешь Мариной. Кстати, я вчера не спросил, как ты сюда добралась? Локи сказал, что тебя высадили из крутой тачки и умчались так быстро, что даже покрышки задымили.

– Это имеет значение? – попыталась я вскинуться.

– Если я спрашиваю, значит имеет! Я хочу знать, кто тебя привез, и что этому человеку о тебе известно.

– Это была одна девушка со своим мужчиной… И они в курсе, кто я такая. На самом деле.

– Кто такие? – Римман явно показывал, что его терпение на исходе.

– Гоблин привез меня сюда.

Римман встал над столом и, опершись на ладони, навис надо мной. Я подняла голову, и наши взгляды столкнулись. Не собираюсь я опускать глаза первой!

– Ты сама пришла к нему за помощью? Что у вас за отношения?

– У него были дела с отцом. Мы виделись, когда он приходил к нему. Однако то, что ему пришлось мне помогать, вышло случайно. Просто меня на дороге ночью подобрала его девушка и, пожалев, затащила к себе. Но Гоблин был совсем не рад мне и не хотел связываться. Единственное, на что согласился, – это привезти меня к тебе.

Римман, по-прежнему давивший меня взглядом, усмехнулся.

– Каково это – чувствовать себя никому не нужной, а, принцесса Ники? Что тебе помогают только из жалости и стремятся избавиться как можно быстрее?

Мне было очень больно от его слов, но я надеюсь, он не увидел в моих глазах, что его укол достиг цели.

– Это очень неприятно, – не моргая, ответила ему я.

– Ну, все в жизни не может быть только приятным. Теперь тебе предстоит узнать это в полной мере.

– Если ты думаешь, что прежняя моя жизнь была только чередой приятных и счастливых моментов, то ты ошибаешься, – тихо ответила я, чтобы скрыть дрожь в голосе.

– Ну да, я в курсе, – Римман отвернулся и, забрав мою тарелку, направился к раковине.

– Я могу и сама убирать за собой! – возмутилась я.

Но мужчина только презрительно фыркнул.

– Как думаешь, Гоблин сольет Волкам, куда тебя отвез? – спросил он, не оборачиваясь.

– Он обещал этого не делать. Не хочет неприятностей для своей девушки, которая помогала мне. Но сказал, если Волки на него выйдут – защищать меня он не собирается.

– Ну да, ему есть, что терять. Волки запросто могут взять его за яйца. Слишком много, за что его можно зацепить.

– А тебя не за что?

– А как ты сама думаешь? У меня нет ни родителей, ни жены с детьми, ни друзей, ни других слабостей. Никакого там Дома и подданных, перед которыми у меня были бы обязательства. Только банда безбашенных отморозков, таких же ни к кому не привязанных, как и я сам. Так что Волкам нужно подумать, прежде чем прийти ко мне с какими-то требованиями. Им угрожать мне нечем, могут только торговаться и договариваться.