Натали утолила. До искр из глаз и стекольного звона. Но кошки на душе угомонились лишь до утра, и уже перед завтраком взялись за своё по новой. Больше всего Мыш бесился из-за собственной лени, в ожидании отъезда в Крым. Понятно, что было не до того, но… жизнь вообще безжалостна к бездельникам и дуракам.

"Что мешало починить чёртову камеру над дверью? А теперь хоть домой поезжай, так трясёт… Дашку, что ли, попросить, через космос доставить… Она доставляет, да. Скорее всего, конечно, глюк датчика, но всё же…"

Уйдя бродить по округе в одиночестве, надеясь успокоить свою паранойю, Дима, в конце концов, оказался на основном пляже Углового. Где обнаружил, что рыжая уже вполне оправилась после своей первой неудачи с бебиситтерством. Ярик строил песчаную крепость с обводным каналом, в компании уже вполне прилично ходящей Лики. Сама же феечка, стоя прямо на полосе прибоя, размахивала во всех возможных плоскостях двухметровым обрывком верёвочного трапа. На котором, вцепившись на манер человека-паука и весело визжа, висела ещё одна пляжная знакомая – семилетняя Мирка.

Сцена была настолько забавной, что Мыш попросил волшебницу остановить адскую мельницу и сфотографировал девчонок вместе. Мирослава Спартаковна казалась миниатюрной дашкиной копией – такая же рыжая, курносая и непоседливая. Только глазищи были другого цвета, небесно-бирюзовые.

Отойдя к ограждению пляжа, Дима поздоровался со степенно попивающими пиво отцами обеих "мелких", тоже кивнувшими в ответ.

– Прям машина времени… – пробасил Спартак, указав на детей подбородком. Умиление на свирепой гладиаторской физиономии бывшего чемпиона Украины по панкратиону выглядело странно.

– В смысле… Мира в шестнадцать так будет выглядеть? – уточнил Евгений.

– Ну да. – Единоборец повернулся к присевшему, на бетонный блок рядом, Мышу, – Я то думал, русалочка… твоё потомство. Или племяшка… а вроде масть не твоя. И не наташина.

– Нет, у меня в роду с русалками как-то не сложилось, – Усмехнулся Дима, и объяснил мужикам схему родственных связей своей компании.

– Физики, значит… – задумчиво отметил Спартак, подразумевая родителей феечки, – Заметно. Даша с Юлей умницы, вообще… У Мирки вертолёт не летал, я думал, аккумулятор накрылся. Так эти твои всё починили, прикинь. Теперь по два часа трещит, спасу нет. Хотелось бы, чтобы моя малявка такой же выросла.

Мыш отметил мгновенный, настроженный взгляд Евгения, в сторону продолжающего вращаться вокруг общего центра масс и орущего рыжего альянса, и еле поймал готовую сорваться с языка фразочку "осторожнее с желаниями". Подумал, что причин "всыпать ремня" Гермионе-самоучке, равно как и её сверхумной подруге, снова прибавилось – ни дня прожить не могут, без волшебной выходки на грани фола. Достаточно было Спартаку иметь лучшее понятие о возможной емкости аккумуляторов для модельки-электролёта, и, как минимум, неудобных вопросов не оберёшься…

От нового приступа паранойи его спасло появление Натальи, с сидящим на её плечах Данилой, и Юльки со Светланой. Отцы поздоровались с девушками. Наташа, ссадив мелкого спиногрыза и разложив покрывало, уселась и счастливо запрокинула голову к небу. Над морем, чуть в отдалении от береговой линии, негромко рокотал маленький вертолёт, цвета яичного желтка.

– Над нами мессеры кружили… – пробормотал Дима, притираясь к подруге. Та недоумённо взглянула на Мыша.

– Мессершмитт-Бёльков-Блом, сто пятый, – разъяснила всезнающая Терция, кивнув на трещащую жёлтую стрекозу, и толкая подошедшую Дарью, мол, подтверди.

– Вне зоны доступа, – Феечка не смогла просканировать летательный аппарат, он был за пределами ноосферы, и разочарованно пожала плечами, – Но вообще похож, да.

– Ну, хорошо, что не сто девятый, – заметила Натали. Юные милитаристки синхронно хмыкнули.

– Как здорово, что все мы здесь, а Саурон не здесь, – Помянув давешний разговор с профессором, кривовато улыбнулся Мыш.

И серьёзно ошибся.

Кот справедливо гордился своим умением управлять всем, что ездит, плавает и летает. Всяческий транспорт был его основной страстью, не считая школьниц, конечно.

– Вот она, – удовлетворённо проговорил Волков, освобождая место у окуляров мощного, закреплённого на штативе бинокля Псу, – Ближе не подходи, доверни на второй мыс.

– Да, – отметил опер, разглядывая пляж, – Тут… Мышканцев, старшая Ратникова… вроде Музалевская. На нас пальцами тычут, кстати. Не спугнём?

– Нет, дальномер тысячу сто кажет. Просто на вертушку глядят… ну да, купаться пошли.

– Вот остальные.

– Где? А, вот… Света, старшая, с хахелем. Тоже тут. Мелкие… ага. А с Дарьей, маленькая, это кто? Рыжая. У них третьей сестры нет?

– Нет. Просто знакомая, наверное. Проверим, конечно, на всякий. О! У Ратниковой тоже хвост…

– Отойдём подальше, эти… русалки быстро плавают, видео помнишь? Ещё зацепит… всех снял?

– Да, вон младшая Ратникова, Кристина, видишь? На мысу. Рисует что-то. Там вон – Григорий Чекан… так… вон Котов. Только профа нет.

– Да он дома, небось, сидит. Кстати, с дальномером аккуратнее. Рыжая всё чует, что через её шарик летит, лазер тоже – умник предупреждал. Ладно, пока аллес, пошли на базу. После обеда на земле будем работать, по посёлку…

"Мы сталкиваем бог знает что с чёрт знает чем, и получаем хрен знает что. После чего даём этому, хрен знает чему, красивые названия – сигма-минус-гипероны, векторные бозоны… да хоть Кобзоном назовите. Мы утратили главное – философию понимания. Вместо этого коллайдим, считаем и снова коллайдим. Не бьётся – подгоняем под теорию, которой… нет.

Эти стенания – далеко уже не новость. Ещё в восемьдесят четвёртом, олдовый тролль восьмидесятого уровня, доктор ф-. м. н. Борис Викентьевич Чекан зажигал (в журнале "Знание-сила", кому надо, тот понял, ещё бы в "Мурзилке" напечался) – "Большая Машина против Большого Взрыва". Да, да, тот самый, который впоследствии "гудронный". Уже в этой статейке он про ускорителебесие наговорил всякого. За двадцать восемь лет ничего, естественно, не поменялось, кроме размеров попила. Сегодня, скрепя зубами, даже столпы (соляные) нашей АН признают – мировая физика в кризисе. Проснулись, ага. Это тогда она была в кризисе. А сейчас это состояние именуется куда простонароднее. С одиннадцатого июня сего года же пушной зверь стал полным – происходящее напоминает паршивый комикс, а наука скромно помалкивает…"

– Это ещё кто? – осведомился Мыш, отрываясь от экрана.

– Не знаю. Блоггер, какой-то. Паша-назгул, вроде, – Наталья с лязгом загнала в духовку противень, – Мне Юлька показала. Интересно пишет…

Дима отхлебнул компоту, и снова погрузился в чтение.

"Утрата смысла чётко наметилась в конце шестидесятых. Для этого называлось много причин, экономических, социальных, политических. Даже мистических, но в дате все примерно сходились – после первой высадки на Луне, когда, казалось бы – вот, затравка для продолжения яростной схватки систем за космос, 2:1, русские пока ведут, но американцы, как в анекдоте, "вырвали очко"… прогресс непостижимым образом сломался. Не только в космосе. В большинстве отраслей науки, которые связаны друг с другом, обеспечивая дерево технологий. Нет термояда – нет высадки на планеты, стоим, тупим. Так что же произошло? Как не странно это звучит, но примитивный, с точки зрения продвинутой философии, концепт Чекана неожиданно позволяет ответить на этот вопрос, обойдя понизу сложную геополитическую конспирологию и даже любую мистику.

Если, действительно, рассмотреть наш мир, как информационное содержимое некоей Сверхмашины? Где каждая элементарная частица является структурой данных, которая хранит её тип, текущие координаты, скорость, и-те-де и-те-пе. Поэтому они, сволочи, так похожи друг на друга – как отличить два протона? Вот то-то. Плюс связи с другими частицами. Более крупные объекты, состоящие из множества частиц, описываются, не поверите, объектами. В программистском смысле. Объектно-ориентированное программирование, короче. Внимание, вопрос – а из чего состоят байты? Смешно, да. Особенно смешно пытаться расколотить друг о друга записи БД, и считать полученное. Но мы продолжаем это делать со звериной серьёзностью, и строим далеко идущие выводы из полученной информационной дичи.