Чекан сочувствовал, кивал. Ему было неприятно – всю жизнь он презирал мелкое бытовое враньё и лицемерие, а сейчас… пообещав заходить по случаю, Борис Викентьевич распрощался и ушёл.

– Ну… ты голодная… набросилась, как… Дашка на котлеты… – Игорь не мог отдышаться, приподнявшись на надувном матрасе и положив голову на бедро невесты. Светлана уже дышала спокойно после пароксизма страсти – сказывалось спортивное прошлое. Глядя вверх, на Большую Медведицу в прорехах свежей листвы, девушка левой рукой нащупала на земле рядом с матрасом бутылку минералки, и неожиданно устроила любимому холодный душ.

– Уй, блин! – Джа соскочил со стоящего на лесной поляне импровизированного ложа, – Ты как с цепи сорвалась, что происходит? Почему дома-то трахаться нельзя, типа, романтика?! И зачем мы сюда забрались, ближе к дому поляна есть… тут же через ельник опять, будем как ёжики в иголках! С субботы у всех как будто башни посносило…

– Ещё скажи, что не понравилось! – Светка, став на матрас ногами, угрожающе замахнулась пластиковой бутылкой.

– Понравилось, конечно! – Игорь увернулся от холодных брызг. – Странно всё просто… что происходит-то?

Старшая знала, что совершает опасную ошибку. Умная и достаточно практичная, Светлана осознавала, к чему в конечном итоге приведёт расширение круга посвящённых в тайну её сестры. Но жить в сферическом прозрачном аду она не смогла. Честно пыталась двое суток.

– Одевайся, холодно, – Света ковырялась в ворохе одежды, образовавшемся на земле рядом с надувным траходромом. – Я расскажу, что происходит. Об этом никому и никогда. Ты не должен даже подавать вида, что знаешь…

– Даа…- Игорь, одевшись, плюхнулся назад на матрас. – То есть, знает твой дед, ты и Димыч. И я теперь… она одна такая?

– Других не знаю. Мне и её во, – Показала рукой старшая, – Выше крыши…

– А что теперь будет-то?

– А я знаю? Исследовать её будем. Но, честно говоря, я сегодня подумала… технический путь, мне кажется, тупик. Надо чтобы все такими стали, это будет правильно.

– Все?!

– Да. Сингулярность называется. Станем сверхцивилизацией.

– Брр!

– Мне ещё брррее. Ещё и за неё. Знаешь, Мыш говорил, что ему страшно, что она станет… ну не девчонкой с новой игрушкой, а просто… другой. Она столько жрёт – это у неё новые цепи подпитки требуют, а значит, она уже… не совсем как человек мыслит.

– С новой игрушкой – это ладно, да. Обычная дура за рулём тоже сцукоопасна для людей… но понятна.

– Хорошая аналогия, кстати. Пятиклассник на джипе может хоть Валуева пополам переехать… но тут чуть другое. Она высоты бояться перестала, например, ей везде опора, как птице. Это уже не по-человечески… ты своё всё нашёл?

– Да. Сдуваемся?

– Давай. – Светлана запихнула в рюкзак съежившийся матрас.

22-27 мая 2012 года, Москва и Московская область (локации условны)

Соседи чекановской лабы по этажу, радиофизики, с недоумением наблюдали, как рыжая лаборантка фильтровиков уже второй час расхаживает туда-сюда по коридору мимо их распахнутой двери. Но люди они были воспитанные, как тот кролик, и ничего не сказали. На самом деле они наблюдали вполне честный научный эксперимент – Чекан пытался выяснить, как перемещение дашкиной ноосферы влияет на "переворачивание" тестовых ионов. Когда ведьма-практикантка отправилась на оставшиеся пары в лицей, профессор, проанализировав данные структур, удовлетворённо хмыкнул – скорости складывались, по вполне очевидному закону, будто молекулы наталкивались на движущееся как раз со скоростью пешехода препятствие.

– Она до лицея уже добралась? – профессор оторвался от кучи распечаток и тетрадей, отхлебнул чаю.

– Должна уже. А что? – Светлана аккуратно расставляла на полке не пригодившиеся иономеры-малютки, ящик с которыми только что принёс со склада Мыш. – Мне самой это её всевидение, как кнопка в стуле…

– Не хотел бы, чтобы мелкая услышала, да… провокация получится. Если я правильно посчитал, а я правильно посчитал, – самодовольно усмехнулся Чекан, – то вектора скоростей частиц инвертируются относительно её собственного движения, со своим шариком. То есть она может таскать с собой всё, что ей заблагорассудится. Например, воздух с собой, в космос. И летать в вакууме, как… не совсем обычная, но ракета.

– Так я уже предлагал ей термоядерный реактор собрать, – заметил Дима, сдвигая упаковки из-под новых приборов в угол в поисках очередной потерянной коробки структур, – Вот и двигло готовое. Пару тонн воды как рабочее тело, банка дейтрида лития, воздух, и вперёд, на Марс.

Мыш заметил, что затронул неприятную тему – профессор помрачнел и замолчал. Диме тоже стало не по себе, он уловил, что Светка опоздала с предупредительным жестом, и смутился, как матюгнувшийся в гостях при родителях школьник. Повисла неприятная пауза.

"Молчание – золото, ага. Что-то дофига у нас золота в жизни последнее время. Во всех смыслах".

– Космический корабль-оболочка из лучей звёздного света. Лавкрафт. Сказка… – Светка мечтательно прищурилась. – Правда, ей лучше пока не говорить. Головы-то нет.

– Читала она этот "Серебряный ключ". В прошлом году, в Крыму, все мозги мне Рэндольфом Картером забила, до ушей. А даже если не вспомнит, сама догадается, – ответил Дима. – Возможностей она открывает всё больше, а средств сдерживания у нас, кроме морального авторитета, никаких. Жар-птиц голыми руками не ловят.

– Она Вьюга. Имя уже придумала себе супергеройское. Клюква рулит.

– Ну, всё, пипец мировой плутократии. Медвед, всем водки из самовара, кто не выпьет два литра – поедет в ГУЛАГ. А если серьёзно, хреново все это. Придумала, значит, точно применит по назначению. Как не есть ириску, если ириска есть?

– Дед ей разрешил способностями пользоваться, только тайно…

– Стоп! – Неожиданно поднял голову закопавшийся в записях и молчавший все это время профессор, – Дима! Что сейчас играет?

– "Хелловин". Сумерки богов, с первого хранителя, восемьдесят седьмой… – Недоумённо ответил Мыш. В особом интересе к тяжелому року шефа "молодёжь" никогда не замечала, хотя Чекан совершенно терпимо относился к играющим фоном в колонках подборкам любых песен, скачанных Димой, Романом и внучками, от "Металлики", и до какой-нибудь Нюши. Единственным, кого Борис Викентьевич почему-то не переваривал, был БГ.

– Нет, что он там спел? Поставь сначала, громко! Свет, найди мне текст, быстро, ну! – Шеф резко встал, подошёл к компу Мыша, – Про богов, что нас хранят, я понял, а что случилось с "Инсанией две тысячи четырнадцать"?! А главное – про ошибку что-то…

– Заменена на олимпиаду в Сочах, билеты действительны, – Пробурчал Мыш, – Обычный пафос, социальщина, песец настаёт, все дела, аллюзии к скандинавским мифам, у "хелловина" полно таких текстов…

– Нет. Я про "эррор". Там будто отладка. Изделия.

– Error in store 103! – Провозгласила Светлана, скидывая текст на принтер.

– Ошибка. Ошибка в сто третьем блоке. Сумерки богов… всего лишь ошибка… и всё, – Чекан достал дипломат, запихнул в него свою тетрадь наблюдений за супервнучкой, распечатки, сверху положил текст странной песни, – Так, дети. Я поехал. Звонить только, если что-нибудь серьёзное. Завтра меня не будет. Думать надо. Пока.

Исследователи недоумённо попрощались, и, когда за сумасшедшим профессором захлопнулась дверь, переглянулись.

– А пошли вы все, я – домой! – голосом Эрика Картмана выдала Светка.